Доброй ночи, Татка… Или даже Дженни? А впрочем, неважно: сегодня наша запредельная ночь, когда ты можешь позволить себе быть единой в двух лицах.

Хотя, собственно, а почему это ты решила, что можешь себе что-нибудь позволить или не позволить? Всё, что сегодня произойдёт, случится исключительно по моей воле, которой ты будешь покорно следовать. Так позволяю и даже предписываю тебе я. Я, Микки, твой господин и повелитель.

Сегодня мы отправляемся за грань возможного, за край реальности, чтобы испытать пределы твоих способностей в сексе. Испытать, расширить и превзойти. Ты хочешь этого. Ты просила меня провести тебя нехоженными тропами порока: разнузданного, непристойного и отчаянного. Просила, умоляла день за днём, месяц за месяцем — и сегодня твой хозяин пошел тебе навстречу. Но сначала всё-таки о мерах безопасности: без этого, извини, нельзя. Ты можешь сколько угодно говорить о своем безграничном доверии, но сам я не готов пока что доверять твоим словам. Мне нужно знать, что кнопка «выкл» у тебя всегда под рукой.

Итак: в любой момент, если происходящее покажется тебе непереносимым, ты произносишь волшебные слова:

— Стоп, красный!

И наш сеанс на этом закончен, а Татка и Микки целыми и невредимыми возвращаются к себе в исходное состояние.

Теперь второе: если ты подходишь к пределу выносимости, но останавливаться не хочешь, а просишь только чуть умерить пыл, ты говоришь мне:

— Мишенька, пощади!

И я, не выходя из ситуации, чуть снижаю интенсивность своих действий. Соответственно, вне этого волшебного стоп-заклинания обращаться ко мне «Мишенька» запрещается. Майкл, Микки, мой Господин, Хозяин… Всё, что угодно, но не Мишенька.

И последнее: я буду вытворять сегодня с тобой и над тобой самые немыслимые вещи, непотребные и оставляющие неизгладимые следы… Но всё это — лишь в пространстве нашего воображения. А в самом конце, когда я прикажу тебе вернуться обратно в реальность, все надругательства над твоими телом и душой останутся лишь в прошлом и в памяти, а назад ты вернёшься такой же целой и нетронутой, как заходила. Так что не пугайся.

Готова? Ну тогда вперед.

Один раз ты здесь уже была. Напомнить?

«Да уж… Такого Дженни представить себе не могла даже в самых разнузданных эротических снах, несмотря на то, что девушкой была любопытной и во многих отношениях образованной. Но воистину нет предела человеческой фантазии, ступившей на стезю порока!

В просторных залах, на неисчислимых стеллажах и стендах было собрано едва ли не всё, что только придумано людьми для ублажения собственной похоти. Даже самые простейшие дилдо, или фаллоимитаторы, которыми открывался первый зал. Элементарная, казалось бы вещь — но здесь они были любого цвета и размера, от палочек тоньше карандаша до огромных стволов, которые едва ли и двумя ладонями обхватишь. Длиной в палец — и в локоть. Резиновые, пластмассовые, металлические, стеклянные. Твердые и упругие, гладкие и, наоборот, все в пупырышках, зазубринах и шипах. Прямые как кол, изогнутые наподобие реального мужского органа и специально загнутые крючком на конце, чтобы достать до знаменитой точки G. Потаённого центра

женского удовольствия на передней стенке влагалища.

Искусственные члены для вагины, ануса и даже — такое Джейн и представить себе не могла — для того отверстия, из которого женщина писает! Оказывается, и на то, чтобы засадить себе в уретру, тоже находились любительницы: фото и даже видео таких сладострастных процедур были выставлены и крутились тут же.

Особенно заинтересовали девушку надувные члены, которые вставилялись в любое из двух отверстий… Хотя почему же только двух, и в ротик тоже, — а потом надувались настолько, насколько захочется, буквально распирая женщину или мужчину изнутри. Джейн никогда не испытывала недостатка в воображении и тут же себе живо такое представила, непроизвольно потянувшись рукой между ног… За что и получила тут же от своего экскурсовода ощутимый шлепок по руке.»

Да, девочка, вот так это было прошлый раз. Вспомнила? Вибраторы, хлысты, автоматы для самоудовлетворения… Но сегодня нам мало и этого. Хотя для начала стоит тебя подготовить..

Ты обнажена полностью… Впрочем, на самом деле ещё не совсем, но до этого очередь дойдёт чуть позже. Пока что достаточно того, что никакой одежды на тебе нет, а лобок и подмышки тщательно выбриты. Ты вся беззащитна и открыта моей власти, когда ложишься на высокий постамент в центре зала. А я начинаю натирать твоё тело загадочной мазью золотисто-жёлтого цвета. Какой-то странный запах, в котором смешались ароматы мускуса, баргамота, ещё чего-то пряного и незнакомого..

— Это масло йойобы, — небрежно комментирует Хозяин, продолжая легкими прикасаниями втирать мазь в твоё тело. Снизу вверх: пальцы ног, бедра, и вот уже крепкие мужские руки подбираются к самой писечке. — Оно сделает твоё тело более податливым…

Да уж, действительно. Когда пальцы Господина входят вглубь, они не встречают ни малейшего сопротивления. И продолжают своё неумолимое вторжение увереной и наглой поступью завоевателя, ввинчиваясь в глубину все дальше и распахивая твою похотливую дырищу всё шире. Три пальца, четыре, и.

— Ох!

Ты не в силах сдержать поражённого восклицания, когда осознаёшь, чувствуешь внутри себя всю руку Повелителя целиком. И тут же кончаешь.

— Таковы свойства моей мази, девочка!

Действительно, кожу ног слегка пощипывает и трясёт от желания и возбуждения. Тебе хочется сильнее и сильнее, и ты кончаешь снова, обнаружив, что мои пальцы, а потом и вся ладонь захватили уже твою попку и теперь орудуют там — ввинчиваясь, массируя стенки упругого тесного прохода, доводя до немыслимого наслаждения…

— Да, девочка, сегодня ты будешь кончать опять и опять, безостановочно — таковы целебные свойства моей мази. Зато потом, когда я запрещу тебе кончать — вот тогда ты познаешь в полной мере сладостные муки подчинения господину. А пока что…

Мои пальцы продолжают свой путь наверх, оставляя обе нижние пещеры твоего похотливого и развратного тела в недоумении и мучительной незаполненности.

— Но, мастер, а как же?

— Ничего, потерпишь пока. Хотя, впрочем…

И тут же огромный и неимоверно толстый искусственный член затыкает твою сочащуюся желанием вагину… Нет, теперь уже пизду, иначе не назовёшь, настолько бесстыдно она распахнута настежь, принимая в себя искусственный фаллос толщиной сантиметров шесть, если не все восемь: прозрачная, упругая, подрагивающая в твоих глубинах. В нормальной обстановке, без мази, эта игрушка разорвала бы тебя пополам. А не эта — так следующая, такая же по размеру, что вошла только что тебе в задницу. А когда обе начинают ещё и двигаться, проминая тонкую перегородочку — тебя уже окончательно выносит в двойной истерический оргазм.

А пальцы Господина тем временем продвигаются всё выше, обводя чувственный плоский живот, а потом разминая по очереди набухшие и раздувшиеся груди. Соски реагируют на пощипывающую мазь новым оргазмическим всплеском, тебя всю уже колотит в непрерывном наслаждении…

Но властительный массажист только посмеивается:

— Это лишь подготовка, дорогая. Ты же хочешь большего?

— Да, да, хочу, — кричит Дженни в совершеннейшем исступлении. — Я согласна на всё, мой Повелитель, лишь бы доставить тебе удовольствие, лишь бы тебе было хорошо и приятно со мной!

— Так-таки на всё? — недоверчиво спрашивает Майкл, вынимая из ненасытной блудливой письки этот огромный фаллоимитатор, а потом издаёт призывный свист.

— Чарли, ко мне!

И ты с ужасом и восторгом видишь, как в комнату вбегает огромных размеров пёс. Доберман благородного сероватого окраса. Кобель, естественно. И с ярко-красным членом наперевес.

— О боже, нет!!!

— Поздно, батюшка, уже засунули — со смехом отвечает Майкл словами известного анекдота, плотно закрывая тебе рот ладонью. И Дженни беспомощно и покорно ощущает, как дрессированая псина привычно встаёт на задние лапы и загоняет свой ярко-красный агрегат прямо ей в письку, после чего набухает внутри классическим узлом.

— Вот ведь хрен собачий, — вырывается сдавленная ругань из твоих уст.

Действительно ведь хрен, и действительно собачий, не поспоришь.

— У-у-у, кобелина, убью! — кричишь ты во весь голос, срываясь в пике неожиданного, нежеланного, но оттого ещё более острого наслаждения.

Да уж, девочка, ты оказалась настолько развратна и порочно, насколько ещё полчаса назад и представить себе не могла.

— Но тебе, Дженни, это нравится! — комментируешь ты самой себе, и трудно сказать, чего в этих словах больше: презрения или восхищения. — Да и среди графинь-герцогинь викторианской Англии такой вариант любви к братьям нашим меньшим был донельзя распространённым делом. А чем я вам не принцесса?

Пёс тем временем торопливо делал своё собачье дело, благо оказался не только выдрессирован для подобных услуг нежным дамам, но и хорошо подготовлен: его передние лапы кто-то заботливо забинтовал, чтобы острые когти не посмели поранить девичью кожу. Шустро и быстро покрывая ту роскошную сучку человеческой породы, которую подарил ему сегодня хозяин. Шипел, погавкивал вполголоса и неутомимо двигался вперёд-назад со скоростью швейной машинки… Пока, наконец не кончил Дженни прямо в письку, после чего отполз в сторону, самодовольно пофыркивая.

Оставив девушку наедине с четвертым уже по счёту «собачьим» оргазмом. Какое же это было восхитительное ощущение — почувствовать себя падшей ниже нижайшего и вознестись тем самым к вершинам разврата!

Грязная подзаборная дешёвка — такой ты, наверное, выглядишь сейчас в глазах своего Хозяина? Но нет, его взгляд, напротив, исполнен истинного восхищения. А затем в глазах Господина мелькает знакомая хитринка, предваряющая новый сюрприз. И действительно: на его задорный окрик «Девочки, сюда» в зал послушно вбегают две молодые женщины, разнящиеся как день и ночь. Если миниатюрная брюнетка с раскосыми глазами и едва намеченной грудью словно сошла со страниц какого-то японского комикса в стиле «аниме», то рослая блондинка с устрашающей силиконовой грудью девятого, наверное, размера подходит скорее для американского порно под девизом «я научу тебя, мальчик, дрочить по ту сторону экрана». Обе помогают Дженни сойти с того «разделочного стола», на котором её только что поимели самым непотребным образом, и едва ли не на руках относят в душевую кабинку, успев лишь с заученно-чувственной улыбкой представиться по дороге:

— Меня зовут Лин!

— А я — Мелани.

И теперь обе женщины начинают ласково омывать растерянную и плохо соображающую Дженни в четыре руки, не забывая при этом нет-нет, да и погладить её в самых чувствительных женских местах: за ушком, в сгибе локтя, изнутри бедра, грудные соски — куда уж без них!, — но прежде всего две уже изрядно обработанные и раздолбанные дыры, в которые превратились её писечка и попочка.

Девушка никогда не считала себя хоть сколько-нибудь лесбиянкой и до сегодняшнего дня не могла представить, что окажется объектом женских ласк и женского вожделения, но вот поди ж ты! Оказалось, что ей это безумно нравится. А уж когда нежные и осторожные девичьи руки вставили ей маленькую головку душа прямо в письку — одна раздвигает пухлые нижние губки, а другая ввинчивает в тебя эту сверкающую никелем и хромом полусферу… Это само по себе было неожиданным и необычным («Господи, неужели же я на такое способна? И ведь совсем не больно»!). Но когда Лин в очередной раз присосалась к левой груди маленькой Дженни, а Мелани решительным резким движением открыла кран — вот тогда уже покорную и, казалось бы, до изнеможения проиметую девушку вывернуло в оргазме наизнанку по полной.

Одно дело, когда тебе прямо в шейку матки хлещет мужская сперма. Или даже щедрая пахучая струя пресловутого «золотого дождя» — периодически покорной служанке доводилось работать и маленьким приватным писсуаром для своего повелителя, и нельзя сказать, чтобы это ей не понравилось. Но сейчас, когда упругая тёплая струя бахчисарайским фонтаном ударила с неистовой силой в потаённые глубины её женственности — это оказалось удовольствием неизмеримым, неописуемым. И Дженни, её оргазмическое высочество, снова и снова возносилась к высотам наслаждения…

Наверное, ты потеряла всё-таки сознание на какой-то миг, длящийся дольше вечности. Потому что в следующее мгновение обнаруживаешь себя уже снова на ложе-постаменте. А твои покорные фрейлины, беляночка и азиаточка, стоят по сторонам и напряженно ожидают решения Его императорского Величества.

— Ну что же, неплохо, — снисходительно замечаю я. — Можете готовить невесту к брачному ложу. Хотя…

И снова в глазах Майкла возникает лукавый прищур.

— Ах, да, ты же ещё не до конца раздета, чтобы начать тебя одевать!

«Не до конца? — Внутренний голос Дженни полон недоумения и даже обиды. — Но ведь на мне ничего уже не одето, я абсолютно голая пред вами, Господин мой»

— Нет, ещё не вся! Я хочу увидеть тебя обнаженной там, где никогда еще не видел!

С этими словами Майкл ласково теребит Дженни по голове, ероша черно-красные пряди старательно подстриженных волос, и вдруг…

О ужас! Вся эта грива париком или даже кожурой отварного картофеля в момент съезжает в сторону и летит вниз на пол, оставляя покорную девушку с бесстыдно оголённым черепом.

В первый момент она почувствовала себя ошпаренной крутым кипятком. И даже больше — словно с неё живьем содрали кожу, настолько болезненным и жутким было ощущение собственной беззащитности и беспомощности. Но потом её взгляд упал на Хозяина…

Дженни даже и представить себе не могла, насколько возбуждал Майкла вид женщины, обритой налысо. Это был абзац всему, полный крышеснос. Член её мужчины в единый миг взлетел до небес и раздулся едва ли не вдвое, а цветом стал подобен тлеющей головёшке в костре. По крайней мере так показалось с трудом приходящей в себя Дженни, хотя у какого-нибудь сильно учёного спектрометра могло оказаться на этот счёт и другое мнение. А тем временем две новообретённые камеристки споро и проворно облачили новоявленную невесту в туфли на высоком каблуке, белоснежные прозрачные чулки со старомодными оборочками подвязок, такие же длинные, по локоть, перчатки — и столь же прозрачную фату, благодаря которой обнажённость её черепа не ощущалась уже настолько мучительно. Хотя сама она знала. И он знал. И она знала, что он знает…

И вот уже над запрокинутой головой лежащей плашмя невесты сомкнулись бёдра пышногрудой блондинки Мелани, в то время как язычок косоглазой азиаточки Лин усердно обрабатывал где-то там, внизу, набухшие и посвежевшие после непристойных водных процедур губки и клитор нашей девушки. Дженни была ошарашена, смущена, смятена… Или даже, точнее, буквально сметена всплеском извращенной лесбийской чувственности. Лизала она, лизали её, и это было настолько необычно и настолько чувственно что малышку буквально колотило в непрерывной судороге оргазма.

— Но что же Майкл, где же её Майкл?

И тут же поняла, где. Услышала ли мужское сопение где-то у себя в ногах, разглядела ли отражение в зеркалах на стенах там сбоку, или просто осознала шестым чувством? Но факт оставался фактом: пока клитор Дженни наслаждался поцелуями косоглазой брюнетки, властительный господин и повелитель отчаянно трахал ту сзади, раз за разом смачно засаживая в узенькую азиатскую щёлочку свой немыслимых размеров член.

И самое поразительное, что самой Дженни это сейчас охренительно нравилось.

Истошно попискивающая в оргазмах Лин была сейчас лишь передаточным звеном, маленькой косоглазой шестерёнкой, через которую мощные удары майклова поршня передавались в содрогающиеся цилиндры его невесты, накачивая и взрывая раскалёную письку на каждом четвертом такте: У-у-у… Ах! И снова: У-у-у… Ах!

Но вот её автогонщик перевел рычаг передачи в новую позицию, и теперь уже Дженни стоит на широко расставленных коленях, вжимаясь мокрыми от вожделения губками в рот белобрысой сиськоноски Мелани, пока та лежит на спине с бесстыдно задранными ногами и принимает в себя могучий таран Господина.

Известно, что в полузадушенном состоянии кончается с немыслимой силой. Начинала-то блондинка в типично американской манере, взвинчивая темп и беспрестанно матерясь:

— Да-да, давай, бэби, еби скорей свою проститутку, да покрепче, засади в меня поглубже свой хуёвый хуй, пресвятой всемилостивый Боже, могучий да злоебучий…

Дженни эти голливудские стандарты, честно признаемся, не слишком вдохновляли, и она постаралась посильнее заткнуть словоохотливой порноактрисе рот своей донельзя уже распахнутой киской…

И тут Мелани взорвалась. Она билась в истерике какого-то термоядерного по своей силе оргазма, мотая из стороны в сторону головой, которую придавливали набухшие губки юной невесты, и тёрлась щеками о туго сжатые бедра Дженни в прозрачных белых чулках с подвязками. А языком немилосердно надраивала при этом ей клитор. И маленькая Дженни тоже кончила, да ещё как! Заходясь в неистовом оглушительном крике, вращая бёдрами почище электродрели, а напоследок выплеснула прямо в рот своей фрейлине мощную струю золотого дождя. Прямо в рот, да так много и стремительно, что Мелани едва не поперхнулась, покорно всё это заглатывая.

Где-то поодаль торопливо содрогалась в оргазме и Лин — чисто за компанию. Любовалась открывающейся сценой любви втроём, старательно надрачивая свой клитор — и сладострастно мяукала в самые острые моменты.

Последним достиг вершины я сам. Последним, но со вкусом — девочки хорошо постарались для этого сегодня. Ведь ничто так не заводит мужчину, как зрелище кончающей под ним женщины. Под ним, перед ним, рядом с ним… А когда все три по очереди, да ещё и со стонами и криками, да ещё и содрогаясь так, что пляска святого Витта по сравнению с ними покажется лишь хороводом первоклассников на детском утреннике…

Короче, мой салют был мощен и неудержим. Хотя, конечно, спускать в силиконовую красотку Мелани не столь вкусно, как в узенькую хентайную няшку Лин. Ну да ладно, тем больше достанется сегодня Дженни — моей покорной маленькой невесте. Порочной, покорной и непокобелимой…

Но это — чуть позже. А пока что, утолив первый голод, пора снова менять мизансцену. А то что-то кобылка моя застоялась. Пора ей и под седло!

Мгновение — и две вышколенные прислужницы Хозяина склонились в прощальном поклоне. С тем, чтобы еще через минуту удалиться: Лин и Мелани, брюнетка и блондинка, азиатка и американка, пышногрудая и едва ли не плоская — но обе в равной степени протраханные могучим хреном Майкла на глазах у его возлюбленной, и его сперма ещё течёт у обеих по ногам.

Хотя это их проблемы. А сама Дженни — она лежит сейчас на спине на высоком ложе, в своём наряде невесты: белые туфли на высоком каблуке, белые прозрачные чулки с подвязками, белоснежные длинные перчатки — и фата невесты на бесстыдно оголённом черепе. Поиметая, казалось бы, уже во все дырки до единой…

Но нет, оказалось, что настоящие приключения малышки Дженни ещё впереди.

Майкл взлетел на ложе единым атлетическим прыжком и засадил огромный член в послушно раскрывшийся ротик своей невесты: лицом к лицу, его колени вокруг её раскрасневшихся щёчек, а зад движется в уверенном темпе — так, что горячий упругий таран раз за разом грубо проламывает нежный девичий ротик: резче, толще, глубже… Вот уж, что называется «Сыта по горло!»

Девушка уже давно прикрыла глаза в наслаждении, хотя и раньше-то не слишком многое могла разглядеть за мощным торсом своего Хозяина. Властелина. Верховного Ёбаря… И она вся отдалась этим восхитительным ощущениям, озабоченная лишь тем, чтобы раскрыть пошире своё певучее горлышко и проглотить головку члена Майкла в отчаянной надежде, что он ей прямо туда и кончит. Или даже выпустит туда же сильную солёную струю «естественного шампанского», как на деликатном языке эротических описаний именовалась вполне определёная биологическая жидкость… Ну вы поняли.

— Да, милый, да, мой повелитель, да, умоляю, ещё! — заходилась Дженни в стенаниях непрерывно следующих один за другим оргазмов… Пока её разум не просветлился на мгновение — как раз для того, чтобы осознать, что оргазмов многовато получается! И оказывается, где-то там внизу её маленькую робкую писечку уже трахает какой-то совершенно незнакомый мужской хрен. Ой, а вот уже второй… И третий!

На самом деле, спортивного вида молодых мужчин было пятеро: рослый негр с членом едва ли не километровой длины, поджарый азиат со вкрадчивыми повадками обладателя чёрного пояса, и трое относительно белых. Слуги, помощники, охранники? Скорее последнее, судя по гибким накачанным телам и отточенности движений. Словом, «все ровны как на подбор», а роль дядьки Черномора при них исполнял, очевидно, сам Майкл, который продолжал сейчас сильно, глубоко и ритмично, в такт музыке, иметь в рот свою наивную беззащитную Дженни.

— Музыке? Какой-такой музыке?

Ах да, в самом деле, в зале, где происходило сейчас это немыслимое, невероятное действо… В этом подземном траходроме уже давно рокотали басовые ритмы группы «Раммштайн»: громко, резко, агрессивно… Неотвратимо. И точно так же драли сейчас маленькую девушку в белоснежном наряде невесты где-то там, внизу, незнакомые мужики.

Видеть она всё ещё не могла ничего, равно как и слышать: всё заслоняли тяжелый рок Раммштайна и тяжелый торс Майкла, неутомимо заколачивавшего свой руководящий и направляющий фаллос ей глубоко в глотку. И Дженни оставалось только прислушиваться к ощущениям своей гладко выбритой кошечки, уже вдребезги раздолбанной и раздербаненной всеми предыдущими ласками и вторжениями сегодняшней ночи… Ой, а теперь уже и розеточки по соседству…

А ниже пояса творилось уже что-то невообразимое. Сначала её письку имели по очереди все подряд, и первым — шоколадного цвета потомок южных рабов, чьё неимоверной длины мужское орудие могло погрузиться в свою миниатюрную жертву едва лишь до половины…

«Ой, надо же как-то их различать, наверное», подумала женщина в следующий момент просветления между оргазмами. И неуклюже попыталась сквозь заполнявший её рот член Майкла промычать что-то вроде:

— Каа… кыво… звуууд?

Но повелитель и потусторонний супруг понял правильно. По части чтения мыслей её Волшебник тоже был на недосягаемой высоте:

— Как его зовут? Джеффри, дорогая! Джеффри Джеймс. Хорош, не правда ли?

Джеффри, конечно, был хорош, но его для маленькой Дженни оказалось пока что слишком много. Другое дело — сменивший его на почётном посту у неё между ног Жерар — французистого вида блондинчик, весь из себя такой утончённый. Включая и сам член. Тоже утончённый, хотя вытворял им молодой француз что-то совершенно невообразимое, виртуозно попадая во все закоулки и ответвления её гостеприимно распахнутого лона. Под его ударами женское тело звучало подобно арфе, отзываясь мелкими взрывами оргазмов каждой своей струной — а струн в девичьей чувственности отыскалось на удивление много.

Третьим был Эдуардо — типичный мачо-латинос, словно вышедший из кадра какого-нибудь мексиканского сериала. Самоуверенный и обаятельный, он трахал женщину так, словно делал ей величайшее одолжение. Зато вёл за собой в самую пучину карнавала, и отдаваться ему означало снова и снова кружиться в ритме самбы или босса-новы, вибрируя всем телом, от изящных ножек в белых туфельках и вплоть до жадного ненасытного рта, где всё еще хозяйствовал королевский член Майкла — её властелина, повелителя и распорядителя сегодняшнего пиршества плоти. Потом четвёртый… Господи, как же звали четвёртого-то? Петро, кажется — гарный такой украинский хлопчик, рыжеусый и с чубом. Смешной, конечно, как все хохлы, но членом своим владел не хуже казацкой сабли, раз за разом протыкая многострадальную писечку Дженни острыми уколами. А пока один из этой великолепной пятерки старательно обрабатывал раздолбанную уже донельзя, но всё ещё голодную и неутомимую пизду сегодняшней шлюхи-невесты, остальные четверо держали высоко поднятыми и гладили её ноги в прозрачных белых чулках, тискали груди, сжимая до боли соски, а периодически сильно шлёпали ладонями по ягодицам. И сладкая боль подымала наслаждение женщины на новую, немыслимую высоту.

А последним куплетом этого секс-интернационала прозвучал Коичи. Гибкий подвижный японец был не слишком велик по габаритам, но обладал удивительным самурайским талантом: попадать в нужный момент в нужную точку где-то внутри её задубелой уже от беспрерывных содроганий письки, причем ещё и под нужным углом, заставляя взрываться с такой силой, что не будь сейчас рот Дженни заткнут членом Майкла, она давно бы уже безостановочно кричала «Банзай!».

Словно расслышав безмолвный крик своей невесты, Майкл в последний раз засадил ей поглубже в горлышко свой член, после чего осторожно выпростал мужское достоинство из умученного уже долгими стараниями девичьего ротика. Так и не кончив. Спрыгнул на пол и стал в сторонке, с интересом наблюдая, на что способна сегодня его возлюбленная.

А великолепная пятёрка, казалось, только этого и ждала. Мгновение, и вот уже нежная розеточка ануса распахивается пошире, принимая в себя по очереди все члены до единого. Попка Дженни так истосковалась за эти долгие минуты, ревниво наблюдая за тем, как старшей сестре достаются все почести… Но теперь, теперь настал и её черёд! А всем известно, что по части ебли любая младшая сестра старшей всегда сто очков вперед даст!

Волшебная ли смазка с маслом загадочного американского кустарника тому причиной, магическая ли сила Повелителя или мастерство его подчинённых, но все пять мужских членов входили сейчас девушке в её тесную горячую глубину без малейших проблем, лежала ли она при этом на спине, на боку или стояла на четвереньках, отдаваясь по-собачьи. «Тьфу, девочка, поосторожнее с образными выражениями!, — оборвала она ход своих мыслей, припомнив недавнего четвероногого любовника, первого в жизни. — Но впрочем ладно, это не считается.»

Групповуха набирала тем временем обороты, повинуясь поощрительным жестам её Хозяина. Майкл стоял сейчас в сторонке и неспешно покуривал свою трубочку, любуясь открывавшейся его глазам картине. И восхитительный запах табака с черешневым оттенком чувственно щекотал ноздри Дженни, пока она надевала себя на восставший кол Эдуардо — лицом к лицу. Не успела девушка оседлать латинского мачо, как французский петушок запечатал её попку, а в следующий миг уже и губки вынуждены были распахнуться под деликатным нажимом самурайского меча.

Это было что-то невероятное! Пятеро роскошных мужчин без устали ебали теперь Дженни во все три дыры, меняясь вкруговую и переворачивая эту маленькую живую секс-игрушку так и сяк: лицом вниз, вверх, на боку и даже на руках — подхватив под колени и удерживая на весу.

Да, она была любимой игрушкой Хозяина и Повелителя, которую тот дал сегодня на время попользоваться своим помощникам. Причём похоже, что это нравилось всем до единого: и молодому интернационалу крепких накачанных парней, и откровенно любовавшемуся этой сценой Майклу, но более всего самой Дженни. Она пребывала сейчас в каких-то иных измерениях, в потустороннем пространстве сплошного нескончаемого удовольствия, исступлённо визжа и сокращаясь, наверное, всеми двумя сотнями мышц, которые насчитывают в человеческом теле скрупулёзные анатомы. Господи всемогущий боже, какое же было это наслаждение!

Внезапно её пронзил острый приступ боли: казалось, самые нежные части женского тела, сокровенное средоточие чувственности кто-то пытался разодрать сейчас на части. Но Дженни не успела даже закричать, тем более произнести старательно заученное стоп-слово. Боль исчезла, сменившись совершенно новым, неведомым до сих пор ощущением: в упругое колечко её ануса умудрились втиснуться два мужских члена одновременно. Что это было за ощущение! Ни в одном человеческом словаре не найдётся таких слов, чтобы его описать. И девушка просто отдалась на волю стихии неописуемого разврата, восхищаясь себе самой.

Когда в следующий момент, оставив её попку ненадолго передохнуть, двое молодых мужчин одновремено вломились в письку, Дженни была даже слегка разочарована. По сравнению с двумя в анусе, так даже и ничего особенного. Хотя приятно, конечно. И колесо остервенелого траха закружилось по новой… Пока не выкатилось наконец на финишную прямую.

Майкл расстался наконец с позицией стороннего наблюдателя и решительным шагом подошел к ложу, побудив всех своих парней почтительно расступиться. Повинуясь указующему жесту Хозяина, афро-гигант Джеффри улёгся на спину, и Дженни покорно уселась на его неимоверной длины хер своей попкой: изначально белой, но сейчас уже изрядно раскрасневшейся спиной — к лоснящемуся чёрному лицу, в улыбке сверкавшему ослепительно белыми зубами. Как раз в тон тому амулету с чёрным бриллиантом, который всё это время болтался у девушки на поясе, усиливая и углубляя до предела все её ощущения. Задний канал у любой женщины гораздо вместительнее классического переднего, и попка Дженни к немалому собственному удивлению смогла проглотить все восемнадцать сантиметров ствола этого эбенового дерева, даже и не поперхнувшись. А в гостеприимно распахнутую письку, не медля ни минуты, величественно погрузился магический жезл её Повелителя. Ох, как же соскучилась его покорная служанка по тому ощущению, которое дарил ей этот великолепный. умопомрачительный и сводящий с ума ХУЙ. Именно так, с большой буквы! И она всецело отдалась своим переживаниям и чувством, своей нарастащей с каждой минутой страсти.

Но оказалось, что служению Дженни было ещё далеко до совершенства. Вот уже гибкий узкоглазый Коичи вставил свой член ей в ротик, потом чубатый Петро уселся сверху и, стиснув богатые пышные груди девушки, начал толкаться между ними взад и вперед своим молодецким хером отменной толщины. «Не иначе на украинском сале отъел», хихикнула про себя девушка, но тут же ей пришлось снова вернуться к своим прямым обязанностям, обхватив ладонями вздыбленные хрены двух оставшихся было не у дел любовников сегодняшней невероятной ночи.

И теперь она отдавалась шестерым мужчинам одновремено! Вот ведь маленькая проблядушка какая.

Её трахали сейчас во все дыры — самозабвенно, похотливо и жёстко. Драли, имели, дрючили, сношали, пользовали и… Да-да-да — ебли. В жопу, в пизду, в рот, промежду сисек, в оба покорно сжатых кулачка. И она наслаждалась собственным падением, мыча и дёргаясь, содрогаясь в бесконечном, непрерывном оргазме. Какое же это восхитительное чувство — понимать, что тобой пользуются, как вещью. Снова и снова благодарить Хозяина за оказанную милость, мечтая только об одном: чтобы в тебя наконец кончили. Спустили. Залили до краёв животворящим мужским нектаром — пахучим, липким и горячим.

— Умоляю, мой повелитель, сжальтесь!

«Просящему да воздастся, — безмолвно ответил ей Властелин, — да так, что мало не покажется!»

Первыми приобщились к вожделенному эликсиру две шаловливые ладошки. Трепетание и напряжение в обеих руках нарастало почти синхронно, а почувствовать мужское желание и семяизвержение своими ладонями — это совершенно не то, что где-то там в потаённых глубинах. Здесь и сейчас всё было наружу, перед глазами — две тугие белёсые струи, которые обожгли ей пальцы пожаром удовлетворённой страсти, а в уши с обеих сторон ударили мужские стоны и грубые ругательства: справа изощрённые французские, а слева темпераментные испанские. Или это был португальский? Да какая, к ядрене фене, разница?! Это был упоительный дуэт мужского наслаждения. А вот после заключительного аккорда, после финального выплеска можно было обеими руками сладостно размазывать по себе двойную порцию этой лучшей на свете мази, целебного лекарства ото всех болезней. И одновременно наблюдать, как приближается к финишной ленточке лихой запорожский скакун между её грудей.

Толстый упругий ствол скользил между двух полусфер всё быстрее и быстрее: жадный и нетерпеливый. Петро безумно хотел кончить сейчас, выплеснуть наконец свое желание. Заклеймить и пометить эту самку и своим семенем тоже. Судорожно сжимая молодецкий хрен раздавшимися в ответном порыве женскими сиськами. Головка набухла, покраснела, чуть раскрылась надвое, выходя далеко вперед и доставая едва ли не до горла… Вот уже выступили первые пахучие капельки, предвестницы грядущего высвобождения, и Дженни вся напряглась, болезненно ощущая подрагивание этого члена перед надвигающимся землетрясением… А ещё три хуя продолжали тем временем долбить все доступные дыры, прибавляя остроты ощущений. Но вот наконец…

— А-а-а, блядь, ще не вмерла!

С этим диким выкриком рыжеусый хлопчик наконец кончил, и брызги горячей «сметаны» залили горло, груди и плечи сотрясаемой беспрерывным оргазмом девушки. Малафья летела во все стороны, покрывая раскрасневшуюся Дженни и превращая ее груди в какое-то подобие шляпок мухоморов. Запятнана, иначе и не скажешь. Уже вся залита мужской спермой, обессиленная этим непрекращающимся наслаждением, а ведь ещё только полпути пройдено!

Как в воду глядела, однако. Несколько капель летевшего во все стороны семени попали и на живот Коичи, продолжив тем самым цепную реакцию мужского семяизвержения. Ошмётки чужой спермы возбудили японца настолько…

«Кажется, он всё-таки слегка голубоватый, судя по повадкам», — подумала Дженни как раз в тот момент, когда его шустрый покемон резво задёргался у неё во рту. Раз, другой, третий, неистовая каша иероглифов в гортанном крике… И вот уже знакомый вкус семени на губах и на языке: солоноватый, тёплый и клейкий. Четвертая по счёту порция, слегка отдающая сакэ и соевым соусом. Вот тебе и «Коннити ва!», хихикнула она, с наслаждением глотая любимый коктейль. И не переставала насаживать себя на оставшиеся еще в распоряжении два члена неустанным движением бёдер, задницы, ненасытной похотливой кошечки между ног…

А чёрный алмаз-талисман, чья золотая цепочка обвивала сегодня талию Дженни, тянулся к огромному чёрному же столбу, пронзавшему её анус и занявшему всё доступное пространство едва ли не до гланд. Любознательная служаночка и представить себе не могла, что способна принять в себя все восемнадцать сантиметров эбенового дерева, да еще и бодро скакать во всё убыстряющемся ритме, торопя момент высвобождения и вымаливая жаркий африканский вулкан извергнуться в нее обжигающей огненной лавой. Где-то на обочине сознания рокотал тяжёлый рок Раммштайна, писечка маленькой развратницы покорно расступалась навстречу неутомимой елде Майкла, но пока что главным, непротраханным и не выпитым досуха оставался тёмно-коричневый африканский член. Огромный, неимоверный и уже трепещущий в предвкушении конца. «Конец в предвкушении конца, эк сказанула-то!», — посмеялась она мимоходом своим же собственным мыслям, но тут же вернулась к сладостным содроганиям в заднем проходе, который сейчас раз за разом проходил этот олимпийский чемпион по ебле в жопу.

— Ну давай же, кончай, обезьяна хренова!

Дженни что, взаправду это сказала вслух? Или только подумала? Но, в любом случае именно этой политкорректности доблестному Джеффри Джеймсу и не хватало до полной потери сексуальной ориентации. И в следующий же миг девушка едва не взлетела ввысь на том горячем фонтане, который с неистовой силой ударил в её тесные глубины. Затопляя, ввергая в пучину оргазма и окончательно размывая грань между реальностью и астральными мирами. Насквозь протраханная и запредельно счастливая Дженни уже почти совсем вылетела в иные миры, исполненные райского наслаждения…

— Но, Хозяин, а как же вы?

В начале вечера я, честно говоря, собирался немного помучить свою своенравную рабыню, поучить её уму-разуму, запретив на какое-то время срываться в оргазм: пускай-ка потренируется себя сдерживать. А не научится по-доброму, — так и плёточкой отхлестать при случае. Но потом передумал: уж больно красиво кончала,. Артистка, блин! И с облегчением облегчился ей в старую, добрую и самим богом предназначенную для мужского полового хуя дырку. Влагалище-то, оно для чего? Для того, чтобы в него влагать. И для влаги, вестимо.

Вот теперь всё, шлюшка-малышка получила наконец всё, что хотела. И забилась в истерике финального взрыва, теряя на какой-то миг сознание. Протраханная насквозь, залитая по уши мужской спермой и снаружи, и внутри… Она отдавалась сегодня шести мужчинам одновременно, да ещё и получала от этого удовольствие. И какое…

— Я блядь, — подумалось Дженни в тот момент, когда она наконец пришла в себя. — Дешёвка. Подстилка. Лишённая гордости. Бесхребетная. И безнадёжно слабая на передок. Для чего я ему нужна такая, Хозяину и Властелину? Чтобы вытирать об меня ноги? Ну и пусть вытирает, ничего другого я не заслуживаю.

Приступ самобичевания после этого умопомрачительного секса оказался настолько сильным, что Дженни, повинуясь указующему жесту Майкла, послушно слезла со своего сексуально-пыточного ложа и распласталась на полу. А Хозяин вместе со всеми пятью своими подручными встали вокруг неё. Встали, вытянули вперёд свои натруженные в боях члены… Хотя какие там члены, после того, как все уже обкончались всласть с этой убогой шлюшкой? Так, пиписьки.

И шесть струй теплой натруженной мочи хлынули на измождённое и насквозь раздолбанное девичье тело. Затекая в письку, в попу, в рот, мешаясь с мужской спермой у неё на грудях, на животе, на бёдрах.

— Ты жалкая ничтожная блядь, — гремели сверху пять мужских голосов, наглых и молодых. — Тебя отымели все, кто хотел. Как хотел и куда хотел. Ты лежишь тут на полу, в донельзя загаженном своём костюмчике, невестушка насквозь проёбанная и зассанная, и поделом тебе. Потому что ты самая распоследняя на свете блядь.

Именно то же самое говорила себе и сама Дженни. Но ведь Майкл же молчал… И когда она подняла наконец на своего любовника и Господина покаянные глаза, то увидела на его лице не презрение, а скорее какой-то призыв:

— Ну же, девочка, ну!

И что-то щёлкнуло наконец в Джейн, переворачивая ситуацию с ног обратно на голову. Она вскочила на ноги и горделиво распрямилась под шестью парами глаз. По-прежнему в туфлях на высоком каблуке, белых чулках, длинных белых перчатках и фате, надетой на гладко выбритую голову. Пускай даже все эти детали костюма невесты были безнадежно загажены.

— Да, я блядь, вы правы. Но вот чтобы распоследняя… Да вы в своём уме господа? Вы же сами только что расписались в том, что я — первая в этой когорте: Блядь с большой буквы, Блядь Блядей.

Она расправила плечи и возвысила свой голос.

— Вы думаете, я вас ублажала? Да это же вы меня ублажали, причем по полной программе. Я вам что, отдавалась? Да я же вас брала! Все вы, недоумки, лезли из кожи вон, чтобы доставить мне удовольствие.

Чуть переведя дух, Дженни продолжила с непоколебимым ощущением собственной правоты. Или, как это было сказано в начале вечера, не-по-ко-бе-ли-мым.

— Вот вы сколько раз кончили за сегодня? По разу, да. А сколько раз я? А потому на колени, убогие: всё, на что вы пригодны сейчас — это целовать носки моих туфель.

— Ну вот же! — Лицо Майка расплылось в одобрительной улыбке. По взмаху его руки свадебные одежды вновь приобрели первозданную чистоту и свежесть, крапинки мужской спермы обернулись жемчугом, а прежний золотой дождь — перламутровой пылью. И волосы, прекрасные золотистые волосы снова ниспадали по щекам, обрамляя молодое, свежее счастливое лицо.

Она снова была невестой, достойной своего владетельного Господина и жениха. Влюблённой, желанной, прекрасной. И признавая это, пятеро красавчиков покорно распростёрлись у ног Дженни, а Майкл подошел и обнял её за плечи. А потом притянул к себе и нежно поцеловал, одновременно прижавшись к заветному треугольничку между ног своим в одночасье набухшим членом.

И вот тут-то Дженни кончила по-настоящему.