Я навис над её телом. Её голова в ореоле шикарных каштановых волос лежала на моей подушке. Она отвернула вбок своё круглое личико и закрыла глаза. Сквозь плотно сомкнутые веки выступила слезинка. Некоторые женщины всегда плачут во время секса, даже когда кончают. Мне всё ещё была неясна причина, которая вызвала сейчас у неё эти слёзы. Но я уверен, это точно не горячая головка моего члена, которая явственно тёрлась о её нежные и чувственные половые губки.

• • •

Был вечер пятницы. Я допоздна засиделся на работе и отправился прямо из офиса на вокзал, чтобы уехать на последней электричке на дачу. Впрочем, таких умников, как я, было много. На перроне их стояла целая толпа. А когда подошёл электропоезд, она подняла меня и понесла в открывшиеся автоматические двери. Народу было битком даже в тамбуре, но мне посчастливилось оказаться почти в середине вагона.

Меня затолкали сюда потные соотечественники, спешившие домой после окончания трудовой недели. Они так жаждали поскорее сесть в электричку и покинуть этот душный город, что не заметили, как буквально впечатали меня фасадом в молодую круглолицую девушку. Она, как и я, не могла сейчас пошевелить даже рукой. Подчинившись ситуации, мы стояли, плотно прижатые друг к другу.

Ростом девушка оказалась много ниже меня, и сейчас она почти уткнулась носом мне в грудь. Её же мягкие грудки расплющились о мой живот на уровне солнечного сплетения. Я рассматривал её макушку и край вспотевшего высокого лба. Пленяющий запах её красивых волос вперемешку с феромонами, которые источало юное тело, не давал мне думать больше ни о чём, кроме этой девушки.

Через пару остановок в вагоне стало немного свободнее. Но она не отдалилась от меня, мы так и стояли рядом, держась за поручень. Ещё через несколько минут была крупная станция, и там вышла бóльшая часть пассажиров. Появились даже свободные сиденья. Она уселась у окна, а мне досталось место напротив неё.

Она почти не смотрела в мою сторону. Её отрешённый взгляд был устремлён сквозь стекло, где в густеющих сумерках мелькали унылые пригородные пейзажи. Я хотел с ней заговорить, но никак не мог придумать даже первой фразы. Вероятно, в её жизни что-то произошло, и она сейчас явно о чём-то грустила. Одно неверное слово могло раз и навсегда лишить меня шанса установить контакт.

Откуда ни возьмись в вагон вбежал розовощёкий пацан с сумкой-холодильником через плечо. Он охотно продавал из неё мороженное разморённым жарой согражданам. Я тоже купил у него стаканчик пломбира, вскрыл упаковку и с удовольствием откусил большущий кусок. В этот момент я поймал на себе её скользящий взгляд, в котором уловил тень лёгкой зависти.

«Господи! Да она же голодная, а денег, наверное, нет… Потому сама и не купила…» — пронеслось у меня в голове, — «Девчонка есть хочет, а я тут сижу и жру перед ней свой пломбир! Блин! Надо было второй стаканчик купить и предложить ей… Хоть свой надкушенный теперь отдавай!» — думал я про себя, стесняясь даже жевать.

Ну, да… а она бы взяла и отказалась. Из скромности, из вежливости, из вредности, из осторожности или ещё по какой причине… Поди пойми этих женщин! Словом, нашла бы повод не принять мороженное от незнакомца. А я бы сидел, как дурак, со вторым, тающим в руках, стаканчиком какого-нибудь «Крем-брюле»…

Я оправдывал свою нерешительность, глядя, как она грустно смотрит в окно электрички, сложив на груди руки и подпирая кулачком свой точёный подбородок. Вскоре из соседнего вагона показалась дородная дама. Она несла огромный короб с горячими домашними пирожками. «Вот он — второй шанс!» — решил я и купил у неё два пирожка: один с капустой, другой с картошкой. Пирожки оказались под стать хозяйке — огромными, каждый размером с лапоть!

Пока я расплачивался, стараясь не уронить эти горячие и потому крайне изворотливые мучные изделия, печальная девушка ни разу на меня не взглянула. Но я заметил, как она дважды сглотнула слюну от заполнившего весь вагон запаха свежей выпечки.

— С капустой или с картошкой? — как ни в чём не бывало спросил я и протянул девушке оба пирожка.

— С капустой… — оживилась она, недоумённо посмотрев сначала на меня, потом на такой желанный для неё пирожок.

Я вручил ей угощение и поделился салфетками, их мне тоже дала та добрая женщина.

— Приятного аппетита! — пожелал я спутнице, которая в тот момент уже жадно вгрызалась в хрустящее тонкой золотистой корочкой ароматное поджаренное тесто.

— Спасибо! — смутилась она, и, еле ворочая языком, добавила: — И Вам тоже!

— Меня Александром зовут.

— Алиса… — отозвалась она после небольшой паузы.

Пирожки были съедены в каком-то неловком молчании. Она по-прежнему смотрела в окно, за которым стало совсем темно. А я украдкой скользил взглядом по её небольшим, но очень нежным и аппетитным грудкам, обтянутым тонкой тканью футболки. Трудно было заставить себя перестать пялиться и на её красивые голые коленки, выглядывающие из-под джинсовой мини-юбки. Всё это время она целомудренно держала ножки плотно сомкнутыми, не давая мне шанса узнать цвет её трусиков.

Мне предстояло ехать до конечной, и на каждой станции я с замиранием сердца ждал, что вот сейчас она встанет, улыбнётся мне на прощанье и выйдет. И я никогда больше её не увижу. Но она даже не прислушивалась к названию полустанков, которые называл диктор.

Наконец, его бодрый голос объявил конечную станцию и назидательным тоном попросил всех покинуть вагоны, пригрозив административной ответственностью за нахождение в поезде, следующем в тупик. Мы послушно встали с насиженных мест и вышли па безлюдный перрон.

— Вы не знаете, когда будет поезд в обратную сторону? — спросила вдруг меня Алиса.

— В обратную?… — удивился я её вопросу. — Так ведь… утром только, около шести, я думаю.

— Ясно. А вокзал тут есть?

— Ну… как вокзал…

Я указал на небольшое двухэтажное здание. На первом этаже располагались кассы и административные помещения. На втором был зал ожидания с несколькими лавками. Но на ночь его всегда закрывают, так как движение пригородных поездов приостанавливается.

— Ну, что ж… Значит, тут подожду. — грустно констатировала девушка и плюхнулась на скамейку, что стояла прямо у платформы.

Я окончательно понял, что она ехала не куда-то конкретно, а куда глаза глядят. То есть, она ехала вообще не куда-то, а, скорее, откуда-то. Или от кого-то. И теперь ей просто некуда идти. Сделав вид, что тоже никуда не тороплюсь, я присел рядом. Нельзя же было оставлять её одну так вот ночевать на этой лавочке!

— Алис… Наверное, это не моё дело, но, мне кажется, если я сейчас уйду, буду потом жалеть об этом всю оставшуюся жизнь. Давай поговорим?

— Нет, пожалуйста, только не это!… — взмолилась она, её голос едва не сорвался па плач.

Я понимающе кивнул, немного помолчал и предложил:

— Хорошо. Тогда просто посидим тут до утра и помолчим.

Алиса ничего не ответила. Она отвернулась в сторону, плотно зажмурила глаза и сжала губы. Мне был виден сейчас её профиль. Мелкая дрожь её подбородка говорила о том, то она вот-вот зарыдает.

— А знаешь, что… Пойдём лучше ко мне. Отдохнёшь, выспишься по-человечески. У меня тут дача в десяти минутах ходьбы. Обещаю не докучать расспросами и досужими разговорами — просто ночлег.

К моему удивлению девушка не возражала. Она вытерла пальцем слезинку, глубоко вздохнула, потом почти сразу кивнула, будто бы именно этого от меня и ждала.

— Вот и отлично! — обрадовался я.

Мы синхронно встали и зашагали к выходу.

— А далеко идти?

— Да нет! Говорю же — минут десять. Бегом — шесть, я проверял!

На шутку она никак не отреагировала. Но я был рад и тому, что она хотя бы не плачет.

— Ой!!! — спохватилась Алиса, — а я никого не буду смущать там своим появлением?

— Да не-е-ет! Там никого, только я. То есть, там будем только мы… Дом — не хоромы, конечно, но всё лучше, чем эта табуретка под открытым небом.

По дороге я боялся, что она передумает и сбежит от меня обратно на свою лавочку. Чтобы не терять с ней контакт, я коротко комментировал местные достопримечательности типа продуктового ларька и дома председателя дачного товарищества. А потом зачем-то рассказал один бородатый анекдот «про американца, француза и русского». Как ни странно, на этот раз в конце она тихонько хихикнула.

Наконец, мы были на месте. Я включил свет, поставил на плиту чайник и зажёг газ. В холодильнике нашлась упаковка нарезанной колбасы. Мы ели бутерброды, пили чай с вареньем. А потом слушали соловьёв на веранде. Вся неловкость окончательно улетучилась. Ей нравился мой несколько снобистский юмор и самоирония. Она сама начала шутить в ответ подобным образом. Я даже стал замечать в её глазах какой-то живой озорной огонёк. Мне очень захотелось её обнять и поцеловать.

И когда я уже почти собрался это сделать, она неожиданно спросила: «А где тут у вас?…». Я отвёл её к деревянному сооружению у самого забора и включил свет. Сам вернулся в дом, чтобы приготовить ей спальное место. Параллельно в моей голове созревали идеи относительно того, как бы теперь развести повеселевшую девчонку на секс.

Помимо кухни, в моём доме всего одна большая жилая комната. В дальнем углу стоит полутораспальная кровать, на которой я обычно сплю, когда приезжаю. На случай гостей у меня всегда припасён комплект чистого белья. Я разложил диван расстелил на нём накрахмаленную постель.

Гостья долго не возвращалась, я даже забеспокоился. Выглянув во двор, услышал, как шумит вода в летнем душе. Мне льстило, что Алиса чувствует себя как дома, а значит, доверяет мне. Перед глазами возникла картина, как эта красотка стоит сейчас, раздевшись, и нежится под струями воды, нагревшейся за день в чёрной бочке.

Вернувшись, она выглядела несколько смущённой, но очень довольной. Я провёл её в комнату, а сам вышел, чтобы дать ей возможность приготовиться ко сну и лечь. Минут десять я слушал на веранде соловьёв в одиночестве и обдумывал, что и как надо сделать, чтобы сподвигнуть Алису к близости. Когда щёлкнул выключатель, и свет погас, я с волнением вернулся в дом и в потёмках стал пробираться к своей кровати.

— Спокойной ночи! — пожелал я своей гостье.

— Спокойной ночи! — раздалось в ответ, но вовсе не с дивана.

Включив экран телефона, я осветил тусклым светом свою постель. На ней у самой стены, укрывшись по шею одеялом, лежала Алиса. Вернее, мне так показалось. Тогда я посветил на гостевой диван и убедился, что там её действительно нет.

— Но я… — вырвалось у меня что-то невнятное, а рука с телефоном сама собой вытянулась куда-то в сторону.

— Саша, да ты не бойся меня, ложись! Кровать вон какая широкая, а я во сне почти не пинаюсь…

Признаться, у меня такое впервые. Обычно я прилагаю немало усилий, соблазняя, уговаривая или даже уламывая незнакомую девушку отдаться мне. А тут, выходит, на секс развели меня самого! Всё, что мне оставалось — не быть полным идиотом, чтобы всё не испортить.

• • •

Презерватива у меня не нашлось, и я решился войти в неё совсем в голенькую. Мои губы скользили по её щеке, виску и шее. Я вдыхал через нос полной грудью запах этой молоденькой самочки. Мои влажные выдохи через рот овевали её аккуратное ушко. Она лежала подо мной на спине и млела в ожидании, когда же моё орудие наберётся смелости и распахнёт трепетные воротца у неё между ног.

И вот, наконец, упругая горячая плоть усилила напор и надавила на сомкнутые складки девичьей промежности. Скопившаяся меж них скользкая влага тут же обволокла головку долгожданного гостя. Лепестки малых губ расступились, радушно впуская всё глубже внутрь такую желанную мужскою твердь.

У девчонки явно давно не было мужчины. Я это понял по тому, как она затрепетала и почти замурлыкала подо мной, когда я начал своё первое погружение в её нежные девичьи недра. Я вводил в неё член медленно, но неотвратимо, наслаждаясь теплотой и упругой податливостью стенок её юной вагины. И в то же время слушал, как звенит от желания и возбуждения всё тело этой страстной обольстительницы.

Вторгнувшись девушке в щелку членом до основания, я ощутил, как она едва заметно вздрогнула. Она сделала отрывистый вдох, а низ её живота на мгновение напрягся. Так бывает, когда головка члена упирается в чувствительную зону, расположенную на шейке матки. Мне повезло — её киска в точности соответствовала длине моего органа. И теперь можно быть уверенным, что удастся доставить нам обоим яркое удовольствие, в тоже время не опасаясь сделать ей больно чересчур глубоким проникновением.

Я обожаю доводить до оргазма девушек. Особенно при первом сексе, и особенно если она — незнакомка. Даже мой собственный оргазм не приносит такого удовлетворения, которое я испытываю от того, как стонет и бьётся в неподдельных конвульсиях подо мной та, которую пару часов назад я даже не знал. И она ведь тоже совсем недавно увидела меня впервые. А теперь лежит подо мной с широко раздвинутыми ногами, подмахивает мне голой попкой и протяжно стонет, истекая из щелки смазкой. А про себя или даже вслух умолят ещё хотя бы разок-другой засадить ей поглубже.

Но это всё ещё впереди. Сейчас я, нащупав дно её узенькой пещерки, собирался отступить назад, чтобы начать эти вожделенные, сводящие с ума, до трясучки приятные движения в ней. Я ощутил, головкой прохладу, когда она почти полностью покинула тёплое влажное лоно. Выждал секунду и снова плавно устремил свой инструмент девчонке в щелку.

Постепенно эти движения стали регулярными и плавными. Я двигался неспешно, наслаждаясь каждым миллиметром плотного скольжения в узкой норке между ног молоденькой незнакомки. Приоткрыв рот, она шумно дышала, подчинившись моему ритму. Её голова металась по подушке. На красивом юном лице спутались длинные волнистые волосы. Это возбуждало меня ещё больше, потому что придавало её образу какой-то похотливой необузданности.

Совсем недавно я даже не решался с ней заговорить, боясь быть отвергнутым. А теперь наслаждаюсь нежно-розовым, хлюпающим смазкой внутренним миром её самого интимного места. И она не просто не возражает, она готова сейчас порвать любого, кто помешает мне делать с ней это.

Девушка млела и трепетала, реагируя страстным сопением и тихими восторженными всхлипами на каждое новое вторжение в неё моего туго накаченного горячей кровью члена. Избавившись от одежды, а вместе с ней и от всякого стыда, она самозабвенно подставляла свою мокрую кисоньку под мои проникновения. Её широко раздвинутые красивые белые бёдра плотно обхватывали меня за бока. Казалось, она давно забыла обо всех невзгодах и тревогах, которые не давали ей покоя.

Неожиданно Алиса повернула голову набок и прикусила свой согнутый указательный палец. Глаза её плотно зажмурились, как было в самом начале, и она еле слышно захныкала. Испугавшись, что сделал девушке больно, я замер и склонился над её маленьким ушком. Облизнув и пососав нежную девичью мочку, тихим шёпотом спросил:

— Всё хорошо?..

Она дважды кивнула в ответ и вытерла слёзы. А я продолжил двигаться в ней, не переставая шептать ей тираду ласковых слов. Мой одеревеневший от страсти отросток распирал, голубил и ласкал её сладкую девочку. Вскоре в тишине комнаты стали раздаваться характерные для бурного соития ритмичные чавкающие звуки. Я никогда и ни с чем не спутаю эти звуки, которые издаёт подо мной щелочка обезумившей от возбуждения похотливой красотки.

Её мягкие, но упругие соски тёрлись о мою волосатую грудь. Наши потные животы плотно соприкасались и приятно скользили. Она пыхтела подо мной и была мокрой, как мышка. А я жарил и жарил её в голенькую киску безо всякой резинки. Головка глубоко всаженного ей в щелочку члена при каждом вхождении упиралась девчушке в дальнюю стенку её нежно-розового коридорчика.

Мы качались на волнах наслаждения довольно долгое время, упиваясь телами друг друга. Она то прикусывала свои розовые губки, то хватала ртом воздух. Её стройные ножки были сомкнуты в замок у меня за поясницей, а короткие, но острые ноготки на пальчиках рук приятно царапали спину. И всё же, я чувствовал себя капитаном в этом плавании. Потому что она была сейчас насажена своей голой киской на мой горячий и твёрдый кукан, а её мягкая круглая попочка послушно перекатывалась, сминалась и пружинила на матрасе под моим натиском.

За это время я уже дважды мог дать ей кончить. Но всякий раз, чувствуя, что ещё одно движение — и она взорвётся подо мной оргазмом, я делал это движение, но чуть позже и чуть слабее, чем она этого ждала. В ответ она, скрестив свои босые лапки у меня на заднице, судорожно подталкивала, призывая не сбавлять темп. Тогда я на время усиливал напор, заставляя её маленькую попку прыгать подо мной по смятой простыне.

После этого она вся покрывалась мелкими мурашками, которые быстро проходили. А из её щелки сочились новые порции скользкой и горячей смазки. Это заставляло меня, позабыв про тактику, яростнее и чаще долбить и нанизывать на себя эту бесстыжую мокрощелку. Первые несколько особо сильных и глубоких проникновений она сопровождала громкими отрывистыми «А! А! А!…».

На третий раз я окончательно понял, что уже больше не в силах сдерживать этот готовый извергнуться вулкан, что лежит и стонет подо мной, бесстыже подставляя под мои толчки свою брызжущую похотью щелку. Я знал, что как только это девичье извержение начнётся, его будет уже не остановить.

Помня, что сейчас голублю незнакомку без презерватива, я не собирался кончать в неё. Но мне до безумия хотелось довести до оргазма её саму. Любыми средствами, даже ценой того, что не кончу сам. Мне казалось, что я смогу оттянуть свой оргазм и успею в последний миг вынуть член и излиться спермой ей на живот. Но случилось иначе…

На мгновение перестав дышать, она неожиданно напряглась всем телом и, выкрикнув громкое «ДААА!!!…», стала выгибаться дугой, выпячивая вверх лобок и изо всех сил насаживая на меня свою кончающую бесстыжую прелесть. Она несколько раз подбросила меня вверх. Я привстал и увидел, как широко разинутый зев её блестящих от смазки половых губ буквально заглатывает мой ствол до основания. Её вздёрнутый, надроченный долгим трением клитор теперь встал на дыбы и пульсирует, вторя ударам молний экстаза, пронизывающих красивое девичье тело.

При этом мой вулкан, конечно, тоже было уже не обуздать и не замедлить. Три мощные струи спермы тут же ударили одна за другой, оросив изнутри все её ничем не защищённые половые органы. Потом она снова плюхнулась голой попой на кровать. Я навалился сверху и принялся полировать до сих пор бьющийся в женском теле оргазм ещё несколькими десятками не слишком сильных, но таких сладостных и желанных для нас обоих фрикций.

Не в силах восстановить дыхание, девушка лежала подо мной. Её расслабляющееся с каждой секундой тело содрогалось от моих толчков. Я положил одну руку ей на булочки, такие тёплые, потные и скользкие от обильно разлившейся смазки и вытекающей из щелки спермы. Мой уже немного опавший орган всё ещё исполнял функцию поршня, выдавливающего мутно-белые тёплые и липкие потоки. Они били фонтаном, растекались по губкам и лобку и устремлялись в ложбинку девичьей попочки. Мой палец размазывал их и втирал в её туго сомкнутое колечко ануса.

• • •

Той ночью поспать нам так и не удалось. Сначала мы долго лежали, обнявшись, и молчали. Потом разговаривали. Я обещал не докучать расспросами. Но она сама решила рассказать мне о злоключениях своей недолгой супружеской жизни. Затем говорили о прошлом, о её школьных подругах, о собаке, которая жила в деревне у её бабушки с дедом. Да много ещё о чём…

А потом у нас с ней снова был секс. Ещё более безумный и страстный, чем первый. А потом ещё… Я ставил её перед собой на четвереньки и пялил сзади, держа руками за голую попу. Потом ложился на спину и позволял наезднице оседлать себя сверху. Она кончила со мной той ночью четыре раза. Я меньше. Но, как я уже говорил, это совершенно не важно, потому что для меня по-настоящему ценны лишь девичьи оргазмы.

Утром ей непременно нужно было оказаться в городе. Я проводил её на станцию и купил билет. Мы провели с ней вместе эту безумную ночь. Я несколько раз кончил в неё без презерватива и довёл её саму до нескольких умопомрачительных оргазмов. Но сейчас не решался попросить оставить свой номер телефона. Почему? Да, именно потому, что она всё ещё формально была замужем.

Впрочем, полагаю, теперь это уже не надолго. Потому что я всё же попросил у неё номер. Мы общаемся, и кто знает, к чему приведут все эти наши с ней встречи… Как бы то ни было, во время секса со мной она больше не плачет.