Было это осенью 1997 года. Довелось тогда лететь из Питера до Екатеринбурга.

Изрядно намаявшись с делами в Питере, мы наконец-то прибыли в Пулково. Рейс ночной, точно и не помню в каком часу.

Как всегда, и так на нервозную обстановку, сверху свалилось туманное покрывало непогоды: рейс задерживали на два часа.

Летел я со своим «шефом» – Мирзакаримом Норбековым. Личность его и регалий описывать не буду. Скажу только, что Мирзакарим в России широко известен в среде народных целителей. Кому интересно узнать о нём поподробнее, могут найти исчерпывающую информацию в интернете.

Мне посчастливилось работать с этим уникальным человеком в одной команде, когда он приезжал к нам в Е-бург с семинарами. Я занимал в нашей команде скромную должность администратора. Потому часто находился рядом с Мирзакаримом с раннего утра до позднего вечера.

И вот мы влипли. Сидим в аэропорту из-за непогоды в Питере.

Народу в Пулково, как сельдей в бочке. Присесть негде. Шум, гам. Чем-то скудно перекусили. Выкроили местечко у стенки, где не толкают. И стали покорно ожидать улучшения погоды.

Не далеко от нашего пристанища расположилась достаточно активная компания. Шумная, горластая и бесцеремонная. По всему – провинциальная рок-банда. Видно, что навеселе.

Кто-то бренчал на гитарах, кто-то пытался дуть в саксофон. Патлатый черноволосый мужик, по возрасту явно старше других, пытался напевать песенку Высоцкого, в которой поётся о том, что "в Ленинграде с крыши потекло". Неугомонный паренёк всё время пытался вытащить контрабас из футляра и уговаривал лечь в этот футляр изящную миниатюрную девушку, которая клевала носом и участия в их шумных выходках не принимала.

Мы какое-то время наблюдали за этой компанией, но вскоре интерес к ним пропал.

Наконец мы в салоне самолёта. Места у нас в салоне эконом класса. В самом хвосте ТУ-154.

Нам повезло. Мы налегке, а потому в своём салоне оказались одними из первых. Быстро заняли свои места.

Пассажиры ещё продолжали размещаться по салону, а мы пытались поскорее заснуть. Но не получалось. Не получалось даже у Мирзакарима. Он умел впадать в транс в считанные минуты и отключался от окружающего мира. Программировал себя на отдых и засыпал. Но просыпался в установленное для себя время. Но тут сбой!

Но нас ждало разочарование. В наш салон с шумом начала загружаться уже знакомая нам рок-банда.

До того момента, пока мы крутились по рулёжке аэродрома, казалась, что ребята эти не угомонятся в течении всего полёта. Столько неуёмной энергии.

Взлёт проходил в полной тишине, только гул турбин и похрустывание каких то невидимых нам элементов конструкции лайнера.

Но вот стюардесса объявила, что можно «рассупонится» и посетить кабинку М и Ж. Тут же какой то острослов, похоже, что он был конферансье в этой рок-банде дал более расширенный комментарий к фразе стюардессы про кабинку М и Ж.

— Господа-слабонервные, приглашаем вас пройти в кабинку и заменить подгузники.

И опять ржали. Тут началось. В разных частях салона активизировались артисты. Пытались петь, читать репризы неизвестных юмористов. Диалоги велись через несколько рядов кресел.

Попытки пассажиров и стюардесс навести прядок в салоне, не привели к успеху. Казалось, что ребята-артисты укололись наркотой и теперь вошли в раж. Им было наплевать на всех. Они резвились от души….

А на замечания реагировали весьма просто:

–Мы! Мы артисты. А потому, господа пассажиры радуйтесь, что мы вас бесплатно веселим.

Что то говорили об их участии в Питере на каком то фестивале, что они чуть ли не главные призёры. Короче, возносили себя выше крыши. И непременно приговаривали, что им, артистам, всё можно.

Будь это в дневном полёте, можно было бы закрыть глаза и заткнуть уши на это развесёлое поведение молодёжи. Но ночь и задержка рейса накладывало своё отпечаток. Люди устали и желали отдыха.

Мирзакарим вдруг встал и прошёл в проход примерно до середины нашего салона.

– Господа артисты, – начал свой монолог Мирзакарим.

Его узбекский акцент, видимо, некоторым резанул по ушам. Но надо знать Мирзакарима. Сейчас акцент его был достаточно наигранным. Я это хорошо знал.

– Утверждаете, что все вы тут артисты! А я, да будет вам известно, уважаемые, человек восточный, и потому не делаю секрета, что я хороший ё@рь. Ми восточные мужчины гарем можем содержать! Знаете про гарем?

Салон притих. У миленькой стюардессы опустилась вниз челюсть.

— Да, да уважаемые господа, я очень хороший ё@рь, – с ярким восточным акцентом повторил Мирзакарим.

Салон ждал развязки. Да чего греха таить, и я не мог предсказать, что же ещё выдаст Мирзакарим.

– Господа, то, что я хороший ё@рь совсем не означает, что я должен сейчас перетрахать весь салон, доказывая всем своё мастерство.

Мирзакарим вернулся в своё кресло.

Ещё полминуты, и взрыв смеха в салоне.

А уже через пять минут был слышен только гул турбин.

Засыпающий мозг закрутил кассету:

"Поздний час, половина третьего,

Семь тысяч над землёй,

Гyл тypбин, обpывки сна.

За окном облаками белыми

Лежит пейзаж ночной,

А над ним летит лyна."…

Салон спал!!!