За окнами пролетает Зеленогорск и мы отворачиваем от Финского залива. Теперь наш путь будет пролегать среди красот Карельского перешейка. Светлые высоченные сосны, чистый, легкий воздух и множество озер этого уголка Земли привлекают истинных ценителей красоты и природы. Здесь чувствуешь себя моложе, чище и не приходят на ум такие привычные для города вещи, как компьютер, телевизор, громкая музыка. Когда – то, тысячи лет назад по этим местам прополз ледник, и оставил за собой этот удивительный ландшафт, пересеченный множеством прозрачных речушек и ручейков. А между ними раскиданы тут и там многочисленные озера и озерца, к одному из которых мы и направляемся.

Собственно, походом наше путешествие назвать, конечно, было неправильно. Это – поездка. Но конечная ее цель – небольшое озеро, на берегу которого мы оставим машину, и на лодке лесника отправимся к острову, где в полном одиночестве и проведем три последующих дня. Робинзоны, понимаешь…

С нами палатка, одеяла, подстилки, столик, посуда, примус, продукты и множество нужных в походе вещей, ради которых, чтобы не затруднять себя и детей тяжестями, мы и отправились на машине.

Петрович встречает нас гостеприимно, и тут же предлагает отпить парного молочка. У него здесь целое небольшое хозяйство и коровка. Мы благодарим хозяина и с удовольствием вкушаем. Вкушаем, поскольку он и хлеб нам предлагает, собственной выпечки. Только вот выпекает его он в электрической хлебопечке. Но все равно, весьма вкусно, с корочкой.

Оставляем рядом с его домом свое авто, и грузим вещи в лодку. Он нас инструктирует на счет правил поведения на острове, на воде, и вот мы уже плывем. Вернемся через три дня.

Остров нас встречает слабым шелестом в кронах немногочисленных сосен, растущих на нем. Уже начинает темнеть. Около одиннадцати вечера. И хотя нынче «белые ночи», к полуночи нужно все поставить и приготовиться ко сну. Перекусить решили чуть – чуть, холодным пайком. Кашу варить будем завтра. Вокруг стихают все звуки и затихают птицы. Они уже давно молчат, но только сейчас, оставшись одни в этом чудном месте, мы понимаем, какая тишина вокруг нас! Город, работа, поездка, все позади. А сейчас, только легкий плеск совсем маленьких волн невдалеке, и иногда, шум, словно заблудившегося ветерка, в кронах высоких сосен. И еще вездесущие комары, своим зудением, не дающие в полной мере насладиться тишиной.

Как только мы размещаемся в поставленной палатке – тут же засыпаем, поездка утомила, и остров встречает нас миром грез…

Первый день проходит в изучении острова, сборе веток для костра. В ход идут также и шишки, во множестве разбросанные по острову. Несмотря на наши старания, горючего материала собрать удается не много. Постоянные посещения острова любителями отдыха на природе, способствовали его очистке от столь нужного материала. Мы отправляемся на заготовку «дров» на «материк». В лесу много черники и возвращаемся на остров мы только к обеду. И тут замечаем резиновую лодку, лежащую на берегу невдалеке от нашего «пляжа».

– Папа! – кричит Димка, – смотри, там кто – то ходит. Они тоже палатку ставят.

Да… Накрылось наше робинзонство. На остров приплыла молодежная парочка, и деловито стала хозяйничать. Когда мы причалили, нас встретила огорченная Наташа, которую мы оставили на острове готовить обед, и… громкая до хрипоты музыка, несущаяся со стороны палатки «пришельцев». Дети тоже выглядели огорченными.

– Ну, что ж, – сказал я своим родным. – Они тоже имеют право отдыхать. Этот остров – не наша собственность. А на счет музыки я с ними поговорю.

Мои доводы на счет неуместности рока в этом месте их не убедили. Тогда пришлось высказать мнение, что эти звуки больше напоминают треск рвущихся динамиков и, о чудо!, громкость была снижена почти вдвое. “Жаба замучила” – решил я, уходя от этих уродов.

Оказалось, что это было только начало. Разместившись на соседнем маленьком пляжике, они занялись нудизмом.

Нет, я не против обнажения тел, но вот так, по наглому, нарушив наш семейный отдых…

Они окончательно испортили мне настроение. Их, похоже, не смущало наше присутствие в паре десятков метрах.

Ночью из соседней палатки послышались глухие стоны и возгласы. Мы решили тоже не обращать внимания на наших соседей. Я забрался своей рукой под трусики дочки и, заметив ее положительную реакцию – вовсе стащил их с нее. Рядом Димка углубился головой между ног Наташи, и та, застонав, стала руками искать в темноте мой конец. А сын уже вставлял маме свою умелую ручку…

Из нашей палатки с час раздавались громкие стоны и прочие любовные звуки, в то время, как в соседней – стояла тишина.

На утро, наши соседи, косясь на нас, попытались развести костер перед своей палаткой, но тут же получили мое предупреждение о запрещении лесником иметь на острове более одного кострища, того самого, что он соорудил сам, и которым пользовались мы. Так же я намекнул на его «кровожадность» и нетерпимость в этом вопросе, и пояснил им, что остров хорошо просматривается из его дома.

Мне откровенно хотелось выжить непрошенных гостей с острова. Дров у них почти не было, а на их просьбу приготовить себе завтрак на нашем костре, я ответил категорическим отказом, ссылаясь на недостаточность дров (их лежала цела гора, привезенная на лодке), и долгий процесс приготовления. Увидев на их лицах удрученное состояние, я злорадно улыбнулся. “Нефиг вламываться со своими порядками, игнорируя интересы отдыхающих” – подумал я.

Вскоре, посовещавшись, наши возмутители спокойствия стали собирать палатку и вещи. Но по тому, как зло сверкнул глазами парень, я понял, что радоваться рано.

Дождавшись, когда лодка скроется с глаз, мы с Димкой стали собираться на рыбалку. Конечно, лучше это было делать с раннего утра. Но на свежем воздухе так хорошо спалось…

К вечеру мы вернулись с небольшим уловом. Сидя в лодке, нам удалось поймать несколько некрупных рыбешек, вполне достаточно для простенькой ухи, приготовлением которой занялись наши женщины.

Прошел второй день нашей робинзонады. В наступающей ночи мы долго сидели перед костром, тихо разговаривая, строя планы по отдыху на море, и следя за светлячками искорок, взлетающими из потрескивающего затухающего костра. Вот мои уже забрались в палатку и стали укладываться. Я сидел один, никак не решаясь оставить уже без огня, только потрескивающий раскаленными угольями, костер. Было так тихо, что слышались даже очень далекие звуки, раздающиеся из продолжающего жить своей жизнью леса. С другой стороны острова я даже услышал всплеск рыбы. Потом еще, и еще… Да это вовсе и не рыба!

Приглядевшись, в сгустившихся сумерках, я заметил тихо приближающуюся к острову резиновую лодку. Если бы не легкий туман, я бы заметил ее раньше. Вот это сюрприз, подумал я, видя как явно осторожно, пытаясь оказаться незамеченными, пловцы приближаются к берегу. “Зачем?” – спросил я себя. Судя по всему – это были все те же любители громкого рока и нудизма. “А крадутся они, что бы мы их не заметили, ведь больше никого на острове нет. Что же им от нас нужно?” И тут я все понял. “Конечно! Ведь парень щелкал свою обнаженную подругу на камеру. Вряд ли они на большее решаться, а вот сделать гадость – застать нас врасплох, и щелкнуть трахающих своих детей родителей – это запросто. А что мы, по крайней мере, не скрываем от детей своих интимных отношений – они уже догадались по прошедшей ночи. Ну что же, устроим любителям «клубнички» сюрприз”.

Я незаметно пробрался в палатку и, не застегивая, а только прикрыв ее полы, улегся рядом с Наташей. После этого, я, в полголоса, разъяснил родным ситуацию и наши действия. Димка погасил фонарь…

Когда визитеры подошли к палатке, из нее раздавались отчаянные стоны. Димка уперся в стенку ногой и толкал ее в такт раздававшимся звукам. Вся палатка, в результате, буквально сотрясалась. Старались мы все…

Через небольшое время я заметил, что краюшек дверного полога палатки слегка отодвинулся в сторону. Полной темноты не было, и вслед за этим, я заметил осторожно просунутый вовнутрь объектив, а затем и всю камеру. Полог неожиданно открылся еще больше и я, зажмурившись, закрыл рукой глаза. Бесшумно мелькнули несколько вспышек. Удивленному взору «фотографов – любителей» предстала идиллическая картина мирно спящих в спальниках Наташи и Лизки, и полностью одетых меня с сыном, лежащих рядом. При этом, Димка зачем – то уперся ногой в стенку палатки…

Я моментально вскочил, и буквально вынес парня наружу. От неожиданности, он выронил камеру и, споткнувшись, покатился вниз по песчаному склону, к воде. Димка, включив фонарь, освещал место действия.

Но вот парень поднялся и, отряхнувшись, молча пошел за своей камерой. Я стоял и ждал, когда он подойдет, а когда тот поднял у меня из под ног свой фотик, молча врезал ему под дых, и приложил его опустившуюся физиономию о свое колено. От этого он слегка выпрямился, и я, не спеша, сделав шаг назад, с разворотом впечатал ему в грудь свою ногу. Нет, это не был удар, скорее – толчок. Не имел ни малейшего желания калечить парня. Но от него тот, снова выронив камеру, отправился, кувыркаясь, к берегу, а я сел на песок, не удержавшись на ногах. Пошарив вокруг себя, схватил камеру и швырнул ему в след.

– Проваливайте отсюда, уроды, пока целы, – крикнул я им. – Да поторопитесь, пока Петрович вас в оборот не взял.

Кто такой Петрович, они, возможно, не знали, но быстро направились к своей лодке. А я позвонил леснику, и кратко обрисовав хулиганство наших визитеров и их самих, получил от него заверение, что прямо сейчас разберется с ними. Оказалось, что вспышки камеры он видел, но подумал, что это мы. Закончив звонок, я ухмыльнулся: Петрович не терпит беспорядка на своей территории.

С противоположной стороны острова послышались нервные всплески весел, а вслед за этим где – то со стороны домика лесника взревел лодочный мотор… Еще через минуту грохнул ружейный выстрел и все стихло. Но еще некоторое время были слышны голоса.

– Он что, грохнул их? – ошарашено спросил Димка, подойдя ко мне.

– Да нет, что ты! – просто шарахнул из ружья, что бы припугнуть, – пояснил я. – Сейчас объяснит им, что он о них думает, и отправит куда – подальше.

Я наблюдал за удалявшимися силуэтами лодок, и испытывал чувство удовлетворения.

– Вот вам и приключение, – сказал я, входя в палатку. – Все уплыли, теперь мы вновь одни!

И мы, скинув одежды, занялись тем, чем на природе заниматься особенно хорошо…

Больше нам никто не мешал, и следующий, последний день на острове, мы провели в единении с природой и друг с другом. Дима трахал Наташу рукой – это оказалось очень практично, так как полностью удовлетворяло ее, доводив до нескольких оргазмов подряд, и экономило мои силы, которые я тратил на свою любимую дочку. А сын буквально сиял от гордости, видя результат своей «работы», и с удовольствием давал любимой маме приласкать своего маленького дружка. Наташа с любовью и некоторой даже легкой ревностью смотрела, как я погружал свой инструмент в маленькую дырочку нашей дочери. Впрочем, маленькой она оставалась скорее по моим ощущениям, когда пенис буквально втирался внутрь. И правильнее ее называть – узкой. “Вот родит, – думал я, и киска станет как у моей Наташки – разве что рукой трахать. Впрочем, концы бывают разные, и мой – далеко не великан”.

Последнюю ночь мы проспали без всяких там глупостей. Просто отключились, утомленные дневным сексом на свежем воздухе. А рано утром – быстро собрались и, погрузившись на лодку, направились к берегу. Нас встретил парным молочком Петрович. Отблагодарив его, мы выразили свой полный восторг, и уже вскоре машина несла нас к дому.

_____________________________

Еще по пути к дому позвонил Олег Васильков, и напомнил о встрече, о которой мы договаривались уже дважды. Первый раз ее пришлось перенести из – за моего неожиданного отъезда в командировку. И вот теперь было неудобно отказать, хотя нам нужно было время на подготовку к отъезду на юг. Поезд Санкт – Петербург – Адлер, уже завтра вечером.

Вечером, пообещав детям вернуться через пару часов, мы с Наташей отправились в гости к Васильковым. Если честно, обоим не так уж и хотелось. Что – то изменилось за эти недели. Мы чувствовали внутренний комфорт, не нуждаясь больше в «помощи» со стороны. Однако – обещали, да и пацаны их могли нам что – то дать…

В дверях нас встретил Олег, из – за спины которого выглядывали близнецы.

– А где Оля? – поинтересовалась моя Наташка.

– Ей нездоровиться, где – то умудрилась простыть, в такую – то жару, – посетовал Олег.

Из соседней комнаты показалась Оля.

– Привет, – хрипло произнесла она. – Вы тут пообщайтесь без меня, ладно? – а я, как – нибудь в следующий раз к вам присоединюсь. С этими словами она ушла в свою комнату, закрыв за собой дверь. Вот так раз, подумал я, садясь на диван, хоть бы предупредили…

Я хотел было распрощаться, сославшись на столь неожиданные обстоятельства, как в комнате показались совершенно голые близнецы и, сев рядом с нами, обняли нас, тут же начав блуждать своими руками по интересным местам. Олег же объяснил, что его дети уже давно ждут нас в гости. Я сразу понял, чего именно они ждут, но малец уже успел забраться мне в ширинку, и во всю орудовал там своей ручкой.

Что ост

авалось делать…

Второй пацан, задрав юбку, уже стягивал с Наташи трусики.

– Ну и шустрые они у тебя! – сквозь вздохи только и произнес я, когда первый из близнецов обхватил мой вздыбившейся пенис губами и, дроча, стал его усиленно сосать.

Дальше все было как в тумане.

Помню детскую попку, которую я трахал прямо на столе, потом, кажется на диване. Или это была уже другая … Стоны Наташи, с которой попеременно кто – то слезал, давая очередь другому. Кажется, и я был среди них.

Не знаю, сколько времени прошло, но когда я пришел в себя, я лежал под своей женой, а сзади ее трахал Олег. Мальчики же, старались одновременно запихнуть свои концы ей в рот.

А в глазах Наташи стояли слезы, и мольба. Я подумал, что Олег, возможно, делал ей больно, ритмично вставляя ей в попу свой инструмент, так что, от его движений, и я прыгал на упругом матрасе вверх – вниз. Олег как будто пытался нас с Наташей забить внутрь этого матраса. А мольба в глазах – может ей никак не кончить, и она просит, умоляет меня помочь ей?

– Женя, – скорее прочитал я, нежели услышал, ее шепот по губам, в которые продолжали пытаться запихнуть свои концы близнецы, – я не хочу больше!

И тут до меня дошло: да ее буквально насиловали, а я, болван, пытался при этом еще удовольствие получить! Скинув с Наташки дергающегося Олега, и отогнав пацанов, я положил ее на спину и стал целовать в глаза, лицо, в губы. Олег так ничего и не понял, подставив под свой разгоряченный пипец одну из попок своих сыновей, ту, что оказалась к нему ближе и, продолжая свою долбежку.

А я, целуя свою ненаглядную, твердил ей шепотом: «прости милая, прости…»

Вот в ее влажных глазах я заметил теплоту и признательность. “Кажется, пронесло”, – подумал я, и стал нежно ласкать ее тело, не касаясь эрогенных зон.

Вскоре мы собрались и под предлогом необходимости готовиться к отъезду в отпуск, покинули их квартиру.

По пути домой Наташа призналась мне, что ни за что не желает больше встречаться с Васильковыми.

– Это не семья, а голый трахен – трахен, – обижено жаловалась она мне.

– Да, – поддержал ее я, – в нашей семье все делается с любовью и нежностью, и поэтому выглядит естественным и уместным, можно сказать – гармоничным. Может и они свои отношения в своей семье воспринимают также. Но мы для них – чужие. И по этому, мы для них лишь объект траха, не больше. И мне это тоже не нравиться.

Так и решили с ней, что нам они не нужны, и при случае, мы им скажем о нашем намерении прекратить такого рода общение. “Но, возможно, они останутся нашими хорошими знакомыми”, – подумал я.

Домой мы вернулись спустя три часа.

– А говорили, через два вернетесь, – укорила нас дочка. Мы уже заждались вас!

– Не обижайся, милая, – прижимая к себе дочь, и целуя ее в глаза, сказал я. Мы с мамой за это время еще больше поняли, как сильно вас любим. Димка тоже подошел, желая получить свою порцию ласки. Потрепав его по голове, я предложил ему продолжить со мной сборы в поездку, а Лизе – помочь маме с ужином.

За ужином мы вспоминали наше недавнее путешествие на остров, и обсуждали завтрашний отъезд на море.


2. В поезде


Тверь мы проехали уже поздним вечером. Димка с верхней полки что – то выглядывал в наступающей темноте за окном, Лизка на другой полке читала свой любимый журнал. За окном, кажется, начинался дождь. Мелкие капли то тут, то там оставляли на стекле свои пунктирные следы. Питер провожал нас мокрой погодой.

Мы с Наташей тихо разговаривали, сидя за столом, посматривая в уже темное окно, на периодически пролетающие огоньки.

Люблю я эти неспешные разговоры в поезде, да и сами поездки. Сегодня Наташа почувствовала себя неважно, у нее начинались месячные, а значит, близкие контакты отменялись. “Вот ведь совпало, – думал я, – отдельное купе, можно закрыться, а сидим как в гостях”. Тут же вспомнилось, что совсем не так давно в гостях у Васильковых мы вели себя, прямо сказать… “Ну да это было исключение”, – улыбнувшись, подумал я.

– Что улыбаешься? – тут же спросила Наташа, – вспомнил что?

Врать не хотелось, пришлось сказать о пришедшем на память визите к Васильковым.

– И что тут смешного? – с вызовом спросила жена. Они меня изнасиловали! – шепотом, чтобы не услышали дети, пожаловалась она.

– Но среди них и я был и, по крайней мере, вначале – тебе это нравилось. Но я не поэтому улыбался. Просто вспомнил, как мы вели себя в гостях, совсем нескромно…

– Да уж, – тоже улыбнулась Наташа. Но у нас все совсем не так, правда?

– Правда, милая, – успокоил я ее. – Вот сейчас бы я с удовольствием вставил бы тебе по самые яйца… Прямо при детях. И это никто бы не посчитал нескромным, правда?

Наташа только глаза прищурила:

– Ты действительно этого так хочешь? – вторую часть моего заявления она проигнорировала, считая, очевидно, что скромность в наших отношениях подразумевается сама собой.

– Но ты же не можешь, милая?

– А ты хочешь? – настойчиво допытывалась жена.

– Хочу, – сознался я.

– Тогда подожди пару минут, я кое – что достану. Помоги мне.

И она полезла в свой чемодан, который пришлось достать из – под лежака.

Дети, заинтересованные нашей возней, наблюдали за поисками Наташи.

– Вот, нашла!

И она извлекла из чемодана уже знакомый мне предмет – маструбатор в виде вагины.

– Сейчас устроим его испытание! – с вдохновением провозгласила Наташка.

– И кто будет подопытным, я, что ли? – возмущенно спросил я.

– Не ты, а эта игрушка, – чмокнув в раскрытую киску маструбатора, игриво ответила жена.

– Смотри, как она тебя хочет!

И с этими словами она приставила мне между ног это устройство. Я отодвинулся.

– Папа, папа, давай попробуем, – загалдели вразнобой дети, уже спускаясь с полок. Их, похоже, это испытание задело.

– Эта штука должна быть сначала промыта, – уже сдаваясь, сказал я, вспоминая инструкцию, которую видел при первой демонстрации ее Наташей.

– Сейчас, – бросила жена, выходя в коридор.

Вскоре она появилась вся сияющая, неся в руках это мокрое чудо.

– Теперь снимай брюки! – безапелляционно заявила Наташа.

Я с сомнением посмотрел на нее, но дети уже во всю расстегивали мне ширинку.

– Пап, ну давай, снимай! – упрашивал Димка.

Не желая повторять ошибку, я щелкнул замком двери, и снял брюки. А дети уже принялись стаскивать с меня трусы.

– Да это просто заговор какой – то! – не выдержал я.

Наташа дразнила меня, теребя киску маструбатора, так похожую на настоящую.

– У меня же совсем сухой конец, я мозоль натру, – сделал я последнюю попытку отвертеться от предстоящей экзекуции.

– Это поправимо, – тут же заявила дочка, обхватив мой еще мягкий инструмент руками, и запихивая его себе в рот….

“Все! подумал я, – откидываясь на стенку купе. – Взяли меня как голенького, в оборот!”

Очень быстро Лизунчик добилась того, что мой дружок встал колом. У нее это всегда хорошо получалось.

– Мам, давай эту штуку, – обратилась она к Наташе. – У папы уже стоит и весь мокрый!

Наташка сама нацепила мне вагину, и положила мою руку на ее корпус.

– Ну, давай, милый! Покажи этой резиновой девчонке, кто у нас папочка!

И я начал дрочить…

Работать пришлось много, но когда я взглянул на вход в маструбатор – вагину, то был поражен сходством с картинкой обычного соития. Внутренние губки точно также сходились и расходились при проникании члена вовнутрь, а во время фрикций – двигались вперед – назад, вслед за моим членом. Эта картина ускорила наступление оргазма, и уже через минуту я рывками натягивал на себя вагину, заполняя ее спермой. Когда процесс закончился, Наташа сняла с меня этот резиновый отсос, и стала вытирать мокрый пенис полотенцем. Дети что – то восхищенно говорили друг другу. Потом Лизка продолжила сосать мой конец, пытаясь освободить его от последних капель семени. Я сидел, откинувшись на стенку купе, и тихо балдел.

– Ну как, понравилось? – спросила Наташа.

– Да, – ответил я. – Спасибо, милая, но с тобой лучше!

– Мам, а мне? – обратился к Наташе Димка, показывая на сосущую мой член сестру.

– Иди ко мне, мой хороший. Снимай трусики. Вот так. Тебе удобно?

И положив сына перед собой, она занялась его маленьким хозяйством…

Утро нас встретило где – то под Мичуринском и до самого Воронежа мы занимались ничего – не – деланием. Зато в Воронеже вышли полчаса погулять рядом с поездом.

Как только тронулись, Лизка закрыла на замок дверь, и вскочила мне на колени.

– Папочка! – нежно целуя и обнимая меня за шею, повисла на мне дочка.

– Я так хочу тебя, – жарко прошептала она мне в ухо.

– А мама не обидеться? – засомневался я.

Дочка повернулась к Наташе и, делая ей глазки, спросила:

– Мамочка, можно я папочку немного полюблю?

Наташка только улыбнулась нам, а потом обреченно вздохнула.

Я стянул с дочки майку и, повернув ее на коленях, стащил брючки с трусиками.

Потом, посадив рядом с собой, принялся раздеваться сам. Сверху свесился Димка, наблюдая за нашими разоблачениями.

– Пап, не надевай, ну пожалуйста! – законючила дочка, видя, как я собираюсь нацепить презерватив. – Я же таблетки пью!

– Доча, здесь нет ванны и душа, нет биде. Ну как ты вся мокрая потом будешь ходить?

– А я прокладку прилеплю, – тут же выдала решение Лизка.

– Ну да, и будешь ходить так целые сутки? А если я вечером или завтра утром поцеловать тебя в киску захочу?

Прикинув, дочка неохотно согласилась с необходимостью резинки. Наташа смотрела на нее сочувственно, ей тоже не нравилось заниматься сексом с использованием презерватива.

Надев защиту, а она была не лишняя и по ее прямому назначению, я поставил дочку ногами к себе на колени, лицом к себе, а она вцепилась руками в Димкин матрац.

Теперь я развел в стороны свои коленки, и ножки дочки разошлись следом. Перед моим носом красовалась ее молоденькая пиписька, куда я и поспешил забраться языком, губами, и, мысленно, – головой.

Когда сил держаться у дочки уже не стало, я осторожно посадил ее на мой инструмент, все также лицом к себе. Ноги она согнула в коленях, и поставила их за моей спиной на одеяло, а потом крепко обхватила мое тело ногами, и шею – руками. Так мы и сидели, целуюсь и обнимаясь. Я придерживал ее за бедра, помогая совершать движения, а она терлась об меня своей юной грудкой. Наташа, улыбаясь, смотрела на нас, и ее рука сквозь одежду терла клитор.

– Лизочка, как мне хорошо с тобой! – еле выдавил я, отчаянно стараясь сдерживаться.

– И мне, пап. Поцелуй меня в грудку. – И она отклонилась назад, удерживаясь за мои плечи.

Я стал ласкать маленькие сосочки моей девочки, продолжая нежно насаживать ее на свой член, приподнимая и опуская ее руками, крепко держащими ее за бедра. Оторвавшись от ее грудок, я стал нежно целовать ее глазки. Мы медленно двигались, смотря в глаза друг другу. Потом я целовал ее в глаза, и мы вновь продолжали движения.

Димка замер у себя на полке, зачаровано глядя на наш безмолвный танец. Наташа с любовью смотрела на нас, продолжая гладить себя. Наши глаза встретились, и я почувствовал в них целый букет: любовь, сопереживание, расстройство за свое состояние, и признательность за нежность к дочери.

– Я люблю вас, всех, – сказал я.

– Папочка, я хочу, чтобы мы всегда были вместе, – прошептала дочка.

– А муж? – спросил я ее. – Ведь однажды ты выйдешь замуж?

– Он будет похож на тебя, папочка!

Какое счастье было слышать это!

Так, медленно любя друг друга, мы и закончили. Наш оргазм был тоже спокойным.

Стянув с меня резинку, дочка по привычке хотела высосать из моего поникшего пениса последние капельки спермы, но спустившийся с полки Димка, кратко пояснил ей, что папа не только ее, и присосался ко мне, как клещ, в конец опустошая мой конец.

Я поглаживал сына по голове, пока он, зарывшись между моих ног, орудовал там всеми своими инструментами.

– Ой, осторожнее ты! – вскрикнул я, когда Димка постарался подальше отодвинуть крайнюю плоть на моем мягком члене.

Да уж, пора объявлять мораторий на использование моего инструмента, а то ведь затупиться. Шутка ли, с момента моего возвращения из командировки, меня каждый день доят и доят. Да и я тут, конечно, хорош… С такими невеселыми мыслями я достал своего дружка изо рта сына.

– Хватит, Дима. У меня уже болит. Давай сделаем перерыв на денек – другой?

Кислые физики детей наглядно показали их отношение к моему предложению.




Утро следующего дня встретило нас шумом моря. Поезд выехал к Черному морю, и теперь шел вдоль его берега. До Сочи оставалась всего пара часов. Дети прилипли к окнам.

Для них этот пейзаж был новым и волнующим. Да и мы с Наташей радовались скорому завершению уже успевшей надоесть поездке. К тому же солнце светило так ярко, что казалось – кондиционер не справляется. Ужасно хотелось купаться, особенно глядя на счастливчиков, плавающих и ныряющих в море.

Шум накатывающихся на берег волн, вид играющих на волнах солнечных бликов, обещали скорое погружение в мир курортного отдыха и незабываемые впечатления!