Меня захлестнуло чувство стыда и презрения к себе. Я знал, что поступил с Антоном гадко, и, прокручивая в голове две последние недели, не мог найти себе оправдания. Страх, преследовавший меня первые дни после признания Антона, быстро сменился любопытством, вплоть до эротических фантазий, и я сам не заметил, как превратился в безжалостного мучителя моего старого друга, так много поставившего на кон своим признанием в любви.

Тихий, подленький шантаж вкупе с невесомо лёгким флиртом терзали само естество Антона вот уже две недели. Не удивительно, что, чуть было не сорвавшись накануне, сегодня утром он решился уехать из нашего города. И сейчас он стоял передо мной, запыхавшийся и сильно исхудавший, чуть кренился в сторону от тяжести походного рюкзака, в который он собрал свои нехитрые пожитки.

Где эти уроды, выпалил он, отдышавшись. Его глаза лихорадочно бегали по сторонам. – Кто напал?

Не было никого. – Тихо сказал я, на глаза навернулись слезы, ведь стоило мне позвонить, выдумав несуществующих бандитов, как Антон тут же примчался с вокзала, ни секунды не сомневаясь, он разом забыл про билет в новую жизнь.

А что ж тогда, ты… он оборвал себя на полуслове.

Долгие секунды он только сопел и во все глаза таращился на меня.

Я не выдержал, и бросился ему на шею в попытках дотянуться до дрожавших на морозе губ. Он инстинктивно попятился, но среагировать не успел, и я, двумя руками обняв его за шею, буквально впился в столь дорогие мне уста. Антон быстро пришёл в себя, и мы сплелись в объятьях.

Потрепал ты мне нервы, братец. – Сказал Антон, в паузе переводя дух. Его цепкие пальцы зарылись в моих волосах. Думал, крыша совсем съедет.

Я понимаю… теперь. Прости меня. Для меня это новое, да и вообще…

Да всё в порядке, не волнуйся. – Долгий поцелуй служил подтверждением его слов.

Теперь не уедешь?

Нет, конечно.

Так мы и стояли в обнимку под усыхающим каштаном на заброшенной детской площадке, укрытые от посторонних глаз облетающей кроной Паркового леса. Начинало покрапывать и мы укрылись под крышей беседки. Антон закурил.

Ты не против, надеюсь. У меня голова кругом, нужен допинг.

Нет, кури на здоровье.

После пары резких затяжек, Антон приобнял меня, его большую холодную руку я зафиксировал у себя на животе, согревая теплом своего тела.

Спасибо, что решился, милый. Веришь, в какой то момент просто себя потерял. Только потом понял, что творю. – Он затянулся и неловко подбоченился ко мне. – За вчерашнее извини.

Не надо. Я сам виноват. Вёл себя хуже целки, ходил вокруг да около, тебя дразнил. А насчёт вчерашнего, может, и зря все нормально закончилось, может, и стоило тебе меня зажать.

Не говори так. Я прошу.

Ладно. – В порыве благодарности за его доброту, я нежно прошёлся губами по мощной шеи Антона, от груди до подбородка, где наши губы вновь встретились.

А что ты со мной сделать хотел? Наивно спросил я в перерыве между ласками. Антон помрачнел.

Давай не будем ворошить.

Извини, не подумал. – Я притянул его лицо к себе и быстро чиркнул в губы. – Просто интересны твои фантазии, я ведь тоже ночами много чего представлял.

А вот здесь поподробнее, пожалуйста. – Рассмеялся Антон. – Вот уж не думал, что стану героем твоих мечтаний.

Ну, мы там обнимались, целовались, вот как сейчас.

Так, а дальше.

Дальше уже интим, отшутился я. Но ответ явно не устроил Антона, потому что он сильно прижал меня к себе и испытующе нежно посмотрел мне прямо в глаза.

Расскажи.

Ну, там,… прямой взгляд серых антоновых глаз не оставлял мне пространства для маневра, да и не особо хотелось юлить перед ним. – Даже не знаю, но с членом твоим я бы вдоволь наигрался, хоть и не видел его ни разу, а только представлял.

Так посмотри. – Антон расстегнул ремень и джинсы тут же съехали до колен (всё таки он изрядно похудел). Направив мою руку, он стянул с себя трусы и я почувствовал в ладони тёплую упругую кожу его стоявшего члена. Головка имела форму гриба с широкой шляпкой в отличие от моего, который был заострён на конце. И в целом покрытый реденькими мягкими волосами ствол внушал мне уважение своей толщиной и рельефом иссиня темных вен.

Ну что, устроит? – Усмехнувшись, спросил Антон. Он прекрасно видел, как я смотрю на его член.

Более чем.

Я не против, чтобы ты с ним проигрался, это и моя фантазия тоже. – С этими словами он снова притянул меня к себе, и пока я медлил с ответом на вторжение его мягкого языка в мой рот, правая рука уже водила по стволу вниз вверх, а левая изучающе мягко поглаживала яйца Антоши. Член быстро твердел под моими пальцами и Антон все чаще постанывал и прерывал поцелуи. Я спустился вниз по шее и прильнул губами к мощной груди и затем, провалившись в ямку солнечного сплетения, по рельефным дорожкам между кубиками пресса спустился до пупка, пропустив стоящий колом член мимо щеки. Антон дёрнул меня вверх за плечи и посмотрел наотчаянно восхищенно. Я скинул его руки с плеч и улыбнулся в ответ. Он успокоился, и я, наконец, увидел перед собой столь желанную плоть.

Потеревшись лицом о туго натянутую кожицу и вдохнув пряно кислый аромат лобковых волос, я поцеловал головку, чуть проглотив её. Язык тут же уловил солоноватый привкус смазки, и я, изрядно заведясь и прикрыв губами зубы, попытался принять член целиком. Головка упёрлась в верхнюю стенку ротовой полости, когда член вошёл на две трети. Я почему то обрадовался такому внушительному размеру и принялся напористо отсасывать, не забывая массировать яйца.

Антон, оперевшись на стенку беседки, вначале только тихонько постанывал и гладил меня по голове, целиком отдавшись процессу. Только когда смазка стала течь непрерывно, Антон принялся двигать тазом в такт отсосу. Не успел я насладиться ощущением первого подчинения, как движения стали грубыми, и руки Антона намертво держали мою голову. Амплитуда движений возросла, и член всё больше раздражал носоглотку, вызывая рвотные позывы, что было с одной стороны неприятно, а с другой удобно, так как слюна стала более склизкой и густой.

Когда антошины яйца застучали по подбородку, я уже не сопротивлялся и лишь старался не сбить дыхание; контролировать больше было нечего, ведь Антон на полусогнутых ногах феерично долбил меня в рот, а моя голова словно на пружинке подпрыгивала вверх вниз. Стоны моего трахаря сменились рыком и я, вцепившись в его ляжки, сам невольно постанывал от тёплого комка в животе и полного отсутствия мыслей в голове, место которых заняли искры наслаждения и картина то приближавшегося, то отдалявшегося мощного торса.

Вот так, сучка. Вот так, А А А! – В неистовом последнем порыве Антон буквально вонзил член мне в глотку так, что что то хрустнуло и глаза застелила пелена слез.. Я судорожно вцепился в его бедра, стараясь сквозь боль и отчаяние отодвинуть голову, чтобы вздохнуть. Когда Антон выпустил меня из тисков и вынул член, изо рта хлынул поток слюней, спермы, соплей и остатков позднего завтрака. На автомате я прикрыл рот руками, нижняя челюсть не слушалась.

Потерпи, сладкий, потерпи, пожалуйста. – Антон, засунув мне в рот большие пальцы, придерживал челюсть. – Вот так, тихо. На меня посмотри, сейчас будет щелчок и все пройдет, не бойся.

Антон резко вправил челюсть, и с криком «Ай» выдернул окровавленный палец.

Упф, поделом мне, ты как, милый?

Нормально, только и смог выдавить я из себя, перед тем как разрыдаться.

Выглянувшее вечернее солнце с трудом пробивалось сквозь шерсть тёплого антошиного свитера, где я мирно дремал, уткнувшись в мощную грудь, последние несколько часов. Под ногами валялась испачканная ветровка.

А знаешь, я вот о чем подумал. – Сказал я. – Ты правильно меня проучил за всю ту грязь, что я на тебя вылил.

Больше так не буду, слово даю.

А если я сам попрошу… Ай! – Антон больно ущипнул меня за ягодицу.