Сара посмотрела на платье, гадая, сколько оно стоит. В таком бутике, как этот, никто не вешает на одежду такую нелепость, как ценник. Вы должны были спросить себя, хотите ли вы знать цену, и, честно говоря, люди, которые пришли сюда, этого не сделали. Они просто мысленно завысили её. Сара даже не осмеливалась прикоснуться к одежде, выставленной на всеобщее обозрение, боясь влезть в долги.

Нита ушла с несколькими стройными, экзотическими красавицами, населявшими это место, сказав что-то о «примерке». Саре ничего не оставалось, как смотреть на платья и представлять себя в них Золушкой, идущей на бал. Конечно, чтобы купить ей платье за 25 тысяч долларов, нужно гораздо больше, чем Фея-крестная.

— Прекрасно! Крик позади нее заставил Сару чуть не выпрыгнуть из туфель. Обернувшись, она увидела высокую, элегантную темноволосую женщину в шелковом платье цвета морской волны, которая смотрела на неё такими же глазами. — Абсолютно, абсолютно идеально, — сказала она с сильным итальянским акцентом, ее полные губы, казалось, ласкали слова, когда они слетали с ее губ. — Ты, девочка. Она указала на Сару мундштуком. — Беллиссима может сделать из тебя чудо!

Сара машинально оглянулась, но нет, женщина явно обращалась к ней. — ГМ, — сказала она. — Я, я просто… (… студентка Академии, сирота, которая слишком бедна, чтобы позволить себе все это, вроде как подруга одной из самых богатых девушек в кампусе, таскающаяся за мной, потому что Нита настаивала на компании, чувствуя себя еще более разбитой и несчастной, и еще больше жалея себя, чем когда-либо, и подозревая, что Нита знает об этом, и это настоящая причина, по которой она хотела, чтобы я была с ней, но даже плохой друг лучше, чем вообще никакого друга, вот почему вместо того, чтобы найти свое достоинство и уйти, я…)… смотрю. Я здесь с подругой.

Беллиссима отмахнулась от замечания еще одним жестом мундштука, оставив за собой презрительный след дыма. — Эта девушка? Она — корова. Вол. Майале в сете. Единственное, что Беллиссима может сделать с таким телом, это прикрыть его. Но ты, моя дорогая. Она подошла к Саре и схватила ее за плечи, оценивающе оглядывая с головы до ног. — Эти глаза, зеленые, как изумруды! Эти волосы, такие огненно-рыжие! Эти бедра, эта грудь, эти ноги. Посмотри на свою кожу, дорогая! Ты родилась, чтобы носить мою одежду. Ты родилась, чтобы стать одной из красавиц Беллиссимы.

Сара опустила глаза и покачала головой. Покраснев, ненавидя себя, она пробормотала: «Я не могу себе позволить… всё здесь. «. Она посмотрела в большие голубые глаза Беллиссимы. — Извините, что, гм… потратила ваше время.

Вместо того, чтобы отпустить ее, Беллиссима расцеловала ее в обе щеки. — ПФ! — сказала она. — Я настаиваю. Ты должна носить одежду Беллиссимы, моя дорогая, и цена этого — просто увидеть тебя в одежде Беллиссимы. Она схватила Сару за руку и потащила ее за собой. — Ваша подруга останется под присмотром помощников Беллиссимы. Но ты, моя милая, ты требуешь личного прикосновения Беллиссимы.

Несколько мгновений спустя, все еще не совсем понимая, как ей удалось продержаться последние несколько минут, чтобы уже не начать надевать модельные наряды самого талантливого модельера Италии, Сара стояла в отдельной примерочной. Беллиссима снова оглядела ее с ног до головы с широкой, довольной улыбкой на лице. — Раздевайся, сокровище моё, — сказала она. — Возьми те… сними эти тряпки массового производства и дай мне увидеть это прекрасное тело.

— Я… Сара сглотнула. — Оно не так уж красиво. Я худая и бледная, и…

Беллиссима сжала щеки Сары рукой. — Ты опять плохо меня слушала! Ты тощая, как все хорошие модели, твоя кожа как алебастр, ты не заслуживаешь ничего, кроме самых замечательных прикосновений к своему телу. Скажи это вместе со мной, дорогая.

Сара покраснела. — Я… ГМ…

— Какая скромная! Какой красивый румянец! Скажи это, моя дорогая: «Я не заслуживаю ничего, кроме чудесных прикосновений к моему хорошенькому телу. «.

— Я, ГМ… Я заслужила… толькозамечательныевещикасающиесямоегохорошенькоготела. Сара не сводила глаз, направленных прямо вниз к полу. Она боялась, что в любую секунду Нита и другие девочки из школы ворвутся в примерочную, чтобы посмеяться над ней.

— Нет, нет, нет, нет! Говори так, будто веришь! Посмотри мне в глаза и скажи: «я не заслуживаю ничего, кроме чудесных вещей на моем прекрасном теле».

Сара подняла голову. Ее голос, казалось, покинул ее, когда она смотрела, правда не в глаза, зная, что она никогда не сможет сделать этого.

— Я заслужила… — Беллиссима махнула рукой. — Ты можешь сказать это, моя дорогая. Просто посмотри на меня, и пусть слова говорят сами.

Сара сделала глубокий вдох, смотря прямо в глаза другой женщины, и сказала: и… Я заслужила…

— Ничего, кроме прекрасных вещей…

— Ничего, кроме прекрасных вещей… — Сара даже начала в это верить.

— На моём красивом теле.

— На твоем… моем… красивом теле.

— Очень хорошо! А теперь разденься для меня, моя красавица.

Сара быстро стянула с себя одежду и бросила ее на пол, положив одну руку между ног, а другую на грудь. По крайней мере, будет не так неловко.

Беллиссима одним плавным движением подняла одежду, бросила ее в металлическую бочку, достала спичку, чиркнула ею о бочку и бросила внутрь. Всё это заняло меньше времени, чем Сара могла потратить на то, чтобы сказать: «Ай!» — Это всё, что она успела сказать, когда Беллиссима подожгла её одежду.

— Бесполезные! Такие вещи не должны касаться такого тела, как твоё! Когда ты уйдёшь, моя дорогая, будешь красоткой, переделанной Беллиссимой! Она окинула Сару оценивающим взглядом эксперта и цокнула языком. — Моя дорогая девочка, перестань прятаться! Беллиссима видела много женских тел — ты красивее многих, но Беллиссима не увидит ничего нового. Убери руки. Помни, моя дорогая, ты прекрасна.

Она взяла Сару за подбородок. Сара почувствовала себя беззащитной и уязвимой, стоя обнаженной перед одетой женщиной, которая была выше ее на добрых 15 сантиметров. Беллиссима сказала вновь, но мягким и ровным тоном: убери руки, моя дорогая. Пусть Беллиссима увидит тело. Медленно, словно освободившись от мыслей и действуя самостоятельно, Сара заложила руки за спину и сжала их.

Беллиссима хлопнула в ладоши, и ее взгляд прошелся по обнаженному телу Сары. Затем она направилась к вешалке и потянулась за одеждой. — Теперь, — сказала она, — веселье начинается!

Она вытащила атласное платье изумрудно-зеленого цвета, сшитое на заказ. Сара могла бы надеть его на собеседование, если бы собиралась стать генеральным директором компании из списка Fоrtunе 500. Идеально для тебя, моя драгоценная девочка! Оно подчеркивает зелёный цвет твоих глаз, контрастирует с рыжими волосами. Надень его, пусть Беллиссима впитает твою красоту!

Сара надела платье и посмотрела на себя в трехстороннее зеркало. Она должна была признать, что оно сидело на ней хорошо и придавало ей красивый вид… богатый, роскошный, самоуверенный. Всё, о чем Нита мечтала, но не могла достичь. Беллиссима подошла к ней сзади и взяла одну руку Сары в свою — Потрогай атлас, — сказала Беллиссима, проводя рукой Сары по платью. — Слушай, как оно шепчет под твоим прикосновением. Беллиссима провела рукой по бедрам, ягодицам, груди (отчего Сара снова покраснела, но на фоне зеленой ткани это выглядело поразительно красиво). — Девочки Беллиссимы всегда выглядят такими красивыми, правда, моя милая девочка?

Сара кивнула, чуть не потеряв интерес к происходящему.

— Посмотри на себя, дорогая, посмотри, как ты изменилась. Беллиссима уже переделала тебя, да?

Сара снова кивнула, почти не замечая, что Беллиссима продолжает водить руками по ее телу. — Я… да…

— И это же хорошо, моя малышка?

— Да… — И будет ещё лучше, моя дорогая. Давайте попробуем другой вариант! — Крикнула Беллиссима, выводя Сару из задумчивости. — Брось это, дорогая, и мы увидим тебя с другой стороны! Сара осторожно сняла платье и повесила его на вешалку. — Этот годится для бизнеса, а этот, — Беллиссима сняла с вешалки другой наряд, — годится для развлечений!

Сара скользнула в платье, тёмно-красное бархатное платье, от которого её бледная кожа казалась еще белее. Юбка доходила ей до лодыжек, обнимая бедра и грудь почти с любовью. — Потрогай бархат, дорогая! Беллиссима снова схватила ее за руку и провела ей по всему платью, по всему телу. — Почувствуй, как он ласкает тебя, моя милая, как он держит тебя в своих объятиях страсти. Ты не можешь избежать этого, ты не можешь сопротивляться этому, ты должна сдаться. Беллиссима отпустила руку Сары, и ей потребовалось не мало времени, чтобы перестать тереть-ласкать-трогать — и оторваться от бархатной ткани. Она подумала, не сделать ли ей небольшой перерыв, ускользнуть от Беллиссимы в туалет и немного снять напряжение, но Беллиссима все ещё держала ее.

Она слегка повернула Сару так, что её отражение в зеркале изменилось. — Смотри, смотри, как бархат ласкает твою попку! Беллиссима слегка шлёпнула Сару по ягодицам почти повелительным жестом. — Это платье говорит: «Я женщина страсти, я женщина желаний, я женщина любви!». Сара снова кивнула, хотя и поежилась, услышав слова «страсть» и «желание», произнесенные с такой горячностью. Неужели она должна быть возбужденной в игре в переодевания?

— Но моя девочка не просто девочка страсти и желания, не так ли, моя красавица? — Беллиссима уже сняла со стойки другой наряд. — Этот наряд тоже… робкий, слишком скромный для моей девочки! Ей нужно быть дикой, раскованной! — Она протянула Саре новый топ прежде, чем та успела снять старый. — Ты больше, чем страсть, ты распутница, ты воспламенена, ты возбуждена! Беллиссима долго ждала, прежде чем вручить Саре юбку в тон, и Сара подумала, было ли очевидно, насколько она сейчас возбуждена.

Сара оделась, повернулась к зеркалу и быстро отвернулась. Она не могла даже посмотреть на себя в этом, не говоря уже о том, чтобы показать себя другим людям. Кожаное платье с глубоким вырезом, как раз над ореолами сосков, стягивало ее груди так, что она казалась по крайней мере на размер чашки больше, чем была на самом деле. А юбка… она заканчивалась в 5 сантиметрах над коленями. Назвать это мини-юбкой было сложно.

Беллиссима схватила её за плечи. — Увиденное удивляет тебя, мое сокровище? Ты не думала, что можешь быть такой сексуальной девушкой? Беллиссима мелодично рассмеялась. — Может быть, Беллиссима подготовит тебя к тому, чтобы ты стала женщиной в зеркале, а, моя прелесть? Закрой глаза. Сара закрыла их почти с благодарностью, смущенная своим новым «видом». — А теперь я хочу, чтобы ты сделала три глубоких вдоха, моя дорогая. Сначала глубоко вдохни. Сара вдохнула, чувствуя, как кожа сжимается у нее на груди. — Почувствуй кожу, дорогая. Запах дикости, запах плоти. — Сара просто продолжала вдыхать, практически чувствуя, что вот-вот задохнется. Она ощутила запах кожи, сильный, то, что она должна была почувствовать.

— Хорошо, теперь выдохни, почувствуй, как ты выпускаешь наружу страсть, которую не можешь сдержать. На смену ему приходит еще больше страсти. И вдохни снова… Сара глубоко вдохнула, внезапно ощутив запах кожи и другие запахи в воздухе… она почувствовала свой собственный запах, поняв это, она покраснев от смущения, и она действительно могла чувствовать, как близко стояла Беллиссима… Беллиссима тоже должна чувствовать запах… — Кожа заполняет твои легкие, она окружает тебя и снаружи и изнутри, она говорит о дикости, о девушке, которая хочет секса и не стыдится этого, да, моя дорогая?

Сара только кивнула, почти желая протянуть руку между ног, но Беллиссима была рядом, а Сара только начала возбуждаться… — … и выдохни, пусть это возбуждение выйдет наружу, оно для другой девушки, не для моей похотливой маленькой девочки, да? Сара едва не ахнула, услышав это. Беллиссима, казалось, видела её насквозь. Может быть, в Италии всё по-другому. — Теперь вдохни в последний раз, вдохни ароматы сексуальной страсти, чистого желания…

Беллиссима снова развернула ее. — Сейчас, моя дорогая. Смотри! Посмотри на себя! Сара открыла глаза и несколько раз смущенно моргнула, глядя на женщину в зеркале. Ей потребовалась секунда, чтобы понять, что это она. — Ты воплощение желания, моя дорогая. Грудь, — она обхватила ладонями ложбинку между грудями Сары и провела ими по ее груди, возможно, просто для того, чтобы продемонстрировать, как этот наряд подчеркивает ее грудь, но усиливая неловкое покалывание между бедер Сары, — посмотри, как они сведут с ума любого от похоти. Бедра, — она провела ладонями по бедрам Сары, скользя ими вниз по юбке и дальше, по обнаженной плоти до самых ступней, — ноги, они говорят о страсти! Когда ты будешь танцевать в этом, моя красавица, все мужчины будут вожделеть тебя, все женщины будут завидовать тебе, даже многие женщины будут хотеть тебя!

Прежде чем Сара смогла позволить этой мысли полностью проникнуть сквозь туман возбуждения в ее мозгу, Беллиссима сказала: «О, но я могу сказать, что моя горячая маленькая девочка никогда не думала о женщине!». Она снова выпрямилась обратно. — Но когда ты смотришь в зеркало, ты видишь такую сексуальную женщину, ты чувствуешь себя такой сексуальной… вполне естественно, что мысль о сексуальных женщинах делает твое тело таким горячим, да, моя дорогая, нет?

— Я… ГМ… — Сара не могла сказать, что именно должно означать, но она знала, что ей так жарко, что она почти задыхается. Она просто хотела… она смотрела на себя в зеркало, и слова Беллиссимы эхом отдавались в ее затуманенном, возбужденном сознании.

Беллиссима рассмеялась и властно положила руку на бедро Сары. — Ты можешь задрать ноги и даже показать им свои прелестные трусики! Она быстро запустила руку под юбку Сары, и та опомнилась, что прямо сейчас на ней не было трусиков.

Беллиссима быстро отдернула руку, но Сара знала, что там, внизу, она почувствовала влагу, и снова смущенно уставилась в пол. Ей уже хотелось попросить Беллиссиму положить руку обратно, но она не сделала этого… она не станет… она, вероятно, бы так не думала, если бы могла раз или два испытать оргазм, снять сексуальное напряжение, но Беллиссима не останавливалась. — Ах, но Беллиссима видит, что ты уже думаешь о ночи страсти! — воскликнула она, и глаза ее удовлетворенно засверкали. — не могу поверить своим глазам. Снимай платье, девочка моя! Беллиссима покажет тебе видение этой страсти!

Сара сняла платье, изо всех сил стараясь не дрожать, и Беллиссима прижала к ней еще одну вешалку с вещами. Сара взяла его и немного подождала, пока не поняла, что это всё. — О, моя прелестная, Беллиссима чувствует, что именно это ты хочешь надеть! Надень это, надень это!

Сара надела шелковый лифчик и трусики цвета лаванды и посмотрела на себя в зеркало. Что-то в дорогой ткани, покрое одежды, прикосновении шелка заставляло ее чувствовать себя более обнаженной, чем когда она была полностью обнажена. «Шикарно, моя сексуальная маленькая девочка, просто великолепно. Шёлк — это всё, что нужно, и не только из-за внешнего вида. Теперь ты должна закрыть глаза, раствориться в шёлке. Сара закрыла глаза и на мгновение сосредоточилась на том, как шелк скользит по ее коже. — Да, моя дорогая, моя красавица, моя милая, почувствуй его. Потерявшись в ощущениях, эмоциях, почувствуй удовольствие от шёлка. Сара почувствовала, как руки Беллиссимы потерлись о ее грудь, шелк зашуршал, и она невольно застонала. Она не совсем поняла, что Беллиссима к ней пристает, но когда растирание стало щипать и пощипывать её соски, это стало более чем очевидно. Но ей было так хорошо, и Беллиссима была так добра к ней, и… Оох…

— Да, моя дорогая, моя девочка, моя сексуальная девочка, шелк, натирающий твою киску, теперь еще лучше, правда? Ты просто хочешь таять в моей руке, и пусть Беллиссима заботится о симпатичной девочке, просто дай Беллиссиме позаботиться о тебе, приятно с тобой познакомиться… Колени Сары были как резиновые, единственное, на что стоило обратить внимание, это ощущения в ее киске, когда Беллиссима ласкала ее через шелковые трусики, и она задыхалась и всхлипывала, пока Беллиссима медленно опускала ее на колени. Это было даже лучше, ей не нужно было сосредотачиваться на том, чтобы стоять, не нужно было сосредотачиваться ни на чем, кроме удовольствия, и было так хорошо, когда ее гладили и ласкали. Что-то в ее сознании хотело сказать, что другая женщина не должна заставлять ее чувствовать себя так, но удовольствие заглушило этот голос, удовольствие и шепот Беллиссимы в ее ухе…

— Правильно, моя похотливая девочка, — прошептала Беллиссима, — ты хочешь чувствовать себя очень хорошо, хочешь быть маленькой красавицей Беллиссимы, да?… — Сара знала, что ответить, но правда ли это? Это было на самом деле? Хотя лишь простонала в ответ. Она не знала, что чувствует, но было очень хорошо… — Так трудно думать, моя возбужденная девочка… Сара снова задохнулась, дрожа от прикосновений Беллиссимы. Как будто Беллиссима читала ее мысли, читала ее тело, находя нужные места, чтобы прикоснуться к ним обоим, чтобы растопить ее… — … лужица желания — вот и всё, что ты есть сейчас, моя нуждающаяся девочка, всё, чего ты хочешь, в объятиях Беллиссимы, в объятиях наслаждения…

— Теперь открой глаза, моя возбужденная девочка, открой их чуть-чуть для Беллиссимы, посмотри на себя… Сара посмотрела в зеркало, но едва узнала девушку, которую увидела, — горячую, сексуальную девушку, стоящую на коленях с остекленевшим, расфокусированным взглядом, с полуоткрытым ртом, задыхающуюся от удовольствия. — Посмотри, какой красивой сделала тебя Беллиссима, как ты рада быть моей красавицей, моей сексуальной девушкой, моей распутной девочкой… Сара хмыкнула и застонала, желая кончить, чувствуя себя на грани оргазма…

Беллиссима отдернула руку, оставив Сару, тяжело дышащую, на полу. — Но моя маленькая рабыня должна выглядеть соответственно, не так ли? — Сара даже не обратила внимания на слово «рабыня». Она просто отметила боль в своей киске, теперь почти ненасытную. Ей так хотелось кончить, но она не могла заставить себя прикоснуться к своей киске. Где-то, даже не осознавая этого, она сдалась управлению Беллиссимы. — Раздевайся в последний раз, моя шлюха, у Беллиссимы для тебя идеальный наряд. Ты хочешь кончить, да? Все красавицы Беллиссимы носят этот наряд, когда им нужно кончить. Она протянула Саре другой наряд, и Сара натянула его, отчаянно желая угодить, отчаянно желая оргазма.

Латекс покрывал ее, как вторая кожа, такой плотный и облегающий, что ей казалось, будто он занимается с ней любовью сам по себе. Беллиссима отодвинула хитро спрятанные откидные створки, чтобы легко скользнуть пальцами в скользкую киску Сары, и когда Сара посмотрела на себя в зеркало, она почти кончила, увидев себя как распутную, нуждающуюся секс-рабыню.

— Ты красавица Беллиссимы, да?

—… да…

— Милая девочка Беллиссимы, да?

— Да…

— Маленькая шлюшка Беллиссимы, да?

— Да!

— Рабыня Беллиссимы, да?

— Да да да!

— Кончи для Беллиссимы, моя хорошая маленькая шлюха, кончай на пальцах Беллиссимы.

Сара застонала от чистой животной похоти, чувствуя, как ее охватывает оргазм, и зная, что хочет еще. Она тряслась и дрожала, прижимаясь к телу Беллиссимы, чувствуя кожей латекс, видя себя в зеркале и задыхаясь, и картина перед ней делала оргазм еще продолжительнее. Она хотела этого, она знала, что хотела, чтобы это не прекращалось…

Беллиссима держала ее, пока последние толчки сотрясали ее, поглаживала ее тело сквозь стоны Сары, и шепча сладкие нотки ей на ухо, ехидно улыбаясь. — Вот видишь, дорогая! Беллиссима всегда права. Ты не заслуживаешь ничего, кроме чудесных прикосновений к твоему хорошенькому телу. Как и я.

• • •

На следующий день Нита пришла в школу, уверенная, что ей будет завидовать вся Академия. В конце концов, не все приходили в класс в оригинальной одежде Беллиссимы. Она высокомерно вскинула голову и вошла в толпу молодых девушек, уже приукрашивая историю своего пребывания в бутике («а сама Беллиссима сказала, что я идеально подхожу для этого наряда! «) и ждала похвалы от своих сверстников.

— Ты слышала о Саре? — Спросила Элис, даже не упомянув о новом платье.

Нита впилась в нее взглядом. — Нет, — сказала она пренебрежительно. — Она ушла, пока я примеряла новый наряд, и, честно говоря, если она не может дождаться, когда ее отвезут домой, мне все равно, как она сюда вернется. И что? — Чувство вины, беспокойство и сплетни смешались в ней. — Ее убили, когда она возвращалась домой автостопом?

— Нет, — сказала Элис, ее глаза расширились от ядовитого удовольствия. — Она бросила школу сегодня утром! Пришла в потрясающем атласном платье, изумрудно-зеленом, как миллион долларов, и сказала, что сама Беллиссима предложила ей работу в бутике! Она моделирует одежду Беллиссимы! Ей исполнилось восемнадцать всего три недели назад, а она уже стала моделью мирового класса! У нее была такая тяжелая жизнь, и… что случилось, Нита? — На конце этого притворно-сочувственного выражения должна быть рукоятка. — Разве ты не рада за нее?

Нита посмотрела на свое платье за двадцать пять тысяч долларов и решила сжечь его, как только вернется домой.

Конец.