«Ну и дальше что? – бросил безразличный взгляд на глупо улыбающуюся женщину, выходя из туалета.

— Валя, ты старше моей матери лет на десять. Мне стыдно с тобой лечь в постель, не говоря о том, что об этом кто-то может узнать. Как ты себе всё это представляешь?»

— «Сереженька, не уходи, останься, - зашептала пьяненькая Валентина Петровна, обнимая руками за талию, прижимаясь огромной упругой грудью, словно бы предлагая воспользоваться её прелестями прямо здесь, в коридоре. – Я сделаю всё, что ты захочешь. Поверь, у тебя не было ещё такой женщины, как я. Не смотри, что я старше. Милый, ну пожалуйста, не уходи, останься»

— «Прости меня за всё …, - всхлипнула она, пытаясь разжалобить слезами, - … от бессилия я это придумала. Не знала, как сделать, чтобы ты ко мне пришел. Прости, я не хотела тебя обидеть»
И зачем послушался друга, настоявшего зайти к ней и решить все вопросы, знал же, чем всё может кончиться. Но позор обвинения в попытке изнасилования, заставил совершить столь опрометчивый поступок. Сама мысль о том, что могу соблазниться на столь залежавшийся товар, была для меня ужасной.

После нашего последнего разговора с Валентиной Петровной, я думал, что её страсть угасла, встретив пару раз в обнимку с мужчиной, прогуливающимися в сквере, рядом с институтом. Она, даже не посмотрела в мою сторону, делая вид, что мы незнакомы. И тут обвинение в попытке изнасилования и опять такой напор страсти …

Нет, она была довольно милой и симпатичной дамочкой, сохранившей былую прелесть, но возраст! Полноватая фигурка, с довольно узкой для её тела талией, подчеркивающей и без того широкие бедра, вызывала восхищение у мужчин. Высокий, довольно приличный бюст, постоянно выпирал двумя волнующими холмами из нескромного, для её возраста, декольте, сжимая мужское сердце, и вызывая тихую зависть у женщин.

Но возраст! Ей, наверное, уже за пятьдесят, и это убивало меня наповал, не позволяло посмотреть на неё, как на соблазнительную дамочку. Трудно представить, что она может стать моей любовницей, и я смогу обнимать, целовать податливое, похотливое тело.

Только от одной этой мысли мурашки ужаса бежали по телу, заставляя в панике шарахаться от неё. А тут она всем моим друзьям рассказывает, что я её хотел изнасиловать, и только чудо спасло её от бесчестия, извращенно передергивая факты, в подтверждение, показывая синяки на руках и шеи.

— «Пошли, а то Витька уже заждался, - недовольно произнес, стараясь вырваться из липких объятий, - подумает ещё чего-нибудь»

— «Пусть подумает, ты, что боишься? Потрогай, - прижала она мою ладонь к груди, - разве тебя не нравиться моё тело? Ты же сам говорил, что тебе нравятся женщины с большой грудью»

Пальцы ощутили упругую, обтянутую тугой тканью плоть с явственно проступающим эрегированным сосочком.

— «Потрогай, не бойся, - продолжила, засовывая безвольную руку в глубокий вырез декольте халатика, заставляя скользнуть пальчики под чашечку бюстгальтера, ощутить нежную кожу увесистой булки со сморщенным, напряженным сосцом. – Разве тебе неприятно?»

— «Валя, успокойся, пошли на кухню, Витя нас уже заждался», - недовольно произнес, вытаскивая ладонь из лифчика, несмотря на то, что прикосновение к нежной податливой плоти сразу закружило голову, отозвалось ноющей истомой в паху.

— «Хочешь, я буду собачкой, кошечкой, рабыней у твоих ног? – умоляюще взглянула на меня, прижимаясь бедром к промежности. - Буду делать всё, что ты прикажешь. Воплощу твои самые желанные эротические мечты и фантазии»

Алкоголь и близость возбужденной женщины сделали своё дело, гениталии дрогнули, томно заныли, медленно наполняясь кровью, давая ей маленькую надежду. И почувствовав это, она ещё сильнее прижалась ко мне, подставляя пухленькие, слегка приоткрытые губки:

— «Ну, хоть поцелуй, Сереженька. Пусть это будет доказательством, что ты простил глупую бабу»

И не выдержал напора, коснулся горячих губ, вырвав из её груди протяжный, сладострастный стон, словно ещё мгновение и её тело содрогнется судорогой оргазма.

Полы халатика разошлись, оголяя женские ножки, и коленка почувствовала разгоряченное влагалище. Она начала слегка сгибать и выпрямлять ножки, медленно двигая промежностью по грубой ткани джинсов. Нежная плоть терлась об неё, вызывая у женщины прилив возбуждения.

— «Ласкай, … бей, унижай, … делай, что хочешь …, - задрожал соблазнительный голос. - Я на всё согласна, … я твоя рабыня, … твоя собственность …, выполню любой твой приказ и желание …»

— «Не веришь? Я тебе докажу, хочешь, сейчас сниму с себя всё, останусь в одном халатике?», - умоляла она, стараясь расширить любовный плацдарм, любыми способами не дать погаснуть возникшему у меня возбуждению, разжечь ещё больший интерес к ней.

Её руки освободили меня, скользнули под подол халатика, ухватившись за резинку трусов, и они поползли вниз, обнажая полные бедра женщины, показывая аккуратно подбритую со всех сторон кучерявую лужайку, под нависшим над ней животиком.

— «Успокойся, пойдем, - остановил её, стыдясь, что завтра о моих близких отношениях с ней, могут узнать друзья и подружки, а главное её дочка, не сильно отличающаяся скромным поведением в отношении мужчин. – Верю, верю»

— «Меня не смог трахнуть, так на маму полез, - перед глазами проплыло её ухмыляющееся личико. – Давай, давай, если молоденькие не дают»

Маринка, дочь Валентины Петровны, стройная, с шикарной копной рыжих волос, вызывала у меня больше, чем симпатию. Мы встречались с ней одно время, но дальше, чем проводить её домой или прогуляться вечером по улице, наши отношения не зашли.

Все попытки на более близкие отношения разбились о скалу гордой неприступности, хотя для меня не было секретом, что другим позволяла намного большее, чем мне.

А первое посещение её дома, наткнулось на наглые притязания со стороны матери, заставило отойти в сторону и выбросить из головы даже мысль о дальнейшем ухаживании и надежде на что-то большее. Мне иногда казалось, что Маринка привела меня домой именно для неё.

— «Валентина Петровна, - начал выходить из себя, переходя на «вы», - мне перед Вашей дочкой будет стыдно за наши отношения с Вами»

— «Я знаю, что она тебе нравиться, - зашептала женщина, прижимаясь ко мне, - я совершенно не против этого. Ты хочешь её, как женщину?»

Она сделала небольшую паузу, положила голову мне на грудь и тихо продолжила:

«Если хочешь, она будет твоей любовницей. Ты ей нравишься тоже, у неё нет от меня секретов. Она очень переживает, что ты перестал встречаться с ней»

Я удивленно посмотрел на неё.

— «Не веришь? – она подняла взор на меня. - Почему ты перестал приходить к нам? Уже давно было бы так. Только останься, не бросай меня. Хочешь, мы будем жить втроём, если тебе будет мало меня?»

— «Валя, пойдем, а то перед Витькой неудобно»

— «А ты останешься? Не бросишь меня? Я согласна на всё!»

— «Я купила такое эротическое нижнее бельё …, - интригующе прошептала она. – Хочу, чтобы ты меня увидел в нём. Хочешь?»

— «Хочу, если будешь покорной и послушной девочкой, - тяжело вздохнул, стараясь, как можно скорее прекратить её домогательства ко мне. – Пошли»

Витя с любопытством посмотрел на наши раскрасневшиеся лица, как только мы зашли на кухню.

— «Я уже думал, что Вы не придете, - ехидно произнес он, как-то подозрительно смотря на нас. – Серега, пора по домам. Ты со мной?»

— «Нет, Сереженька останется у меня, - с улыбкой ответила женщина, многозначительно обнимая за талию и кладя голову на грудь. – Правда, милый?»

От этих слов кольнуло в сердце, волна стыда накатила вновь, заставляя судорожно придумать выход из создавшегося положения. Возбужденная, опытная женщина была полностью уверена, что я не могу отказаться от её столь откровенных предложений.

Неужели они могут подумать, что я останусь со старой бабой, и между нами что-то может быть? Но красноречивей любых слов, я увидел блестящие, задернутые легкой поволокой Витькины глаза. Они словно бы говорили:

— «Ну и бабник ты Серега, не одну дамочку не пропустишь, даже на такую старушку бросился. Не ожидал я от тебя такого. А я думаю, что это Вас долго так нет? Наверное, еле уломал, пришлось сказать даже, что возьмешь её в жены и завтра с утра в ЗАГС. Счастья Вам - молодожены!»

И я понял, что даже если сейчас мы уйдем с ним, то насмешек не избежать. Его длинный язык разнесет по всей округе о моей престарелой любовнице …

— «Витька, а Валюша симпатичная женщина, нравиться тебе? - не обращая на его саркастический взгляд, произнес, присаживаясь на стул. – Фигурка великолепная, талия, как у молоденькой девочки, а попка вообще загляденье»

При последних словах рука скользнула сзади под подол халатика и нежно погладила округлую ягодицу, туго обтянутую тканью трусиков. Женщина не сделала даже попытки уклониться от такой откровенной, интимной ласки, в присутствии постороннего мужчины, принимая её с радостью, с каким-то внутренним удовлетворением, доказательством её неотразимости, и то, что я никуда не уйду, останусь ночью с ней. А там уже дело техники! Липкая, сладострастная паутина, сплетенная опытной самкой, опутает меня, свяжет по рукам и ногам. И куда я после этого денусь?

Недолго задерживаясь на выпуклой половинке, пальчики скользнули по расщелине, опускаясь вниз, стараясь проникнуть между ножек. Но плотно сжатые, они не позволили коснуться промежности, проникнуть к разгоряченному, возбужденному влагалищу.

— «Ох, Витька, если бы ты знал, что я сейчас чувствую? Такой прелести ты не трогал никогда! – с наигранной страстью прошептал, слегка прикрывая глаза, и она ослабила сжатие ножек, позволяя пальчикам немного проникнуть между ними, почувствовать влажный жар возбужденного чрева. – Ох, сейчас умру прямо здесь!»

Витькиного насмешливого взгляда словно бы и не было! Чуть приоткрытый рот, широко открытые, не моргающие глаза, смотрящие на нас, сами говорили за себя. А я не мог поверить, что взрослая женщина позволяет себя так ласкать в присутствии постороннего мужчины, отдавая отчет в том, что он прекрасно всё видит и понимает происходящее.

— «Нет, это не какая-нибудь молоденькая сучка, это - супер женщина! – стараясь добить его, с неподдельным восторгом произнес, смотря, как он теряет последние остатки разума. – Тот мужчина, который обладает ей, самый счастливый на свете!»

— «Сереженька, ты меня перехвалишь, … не такая я уже и красавица», - с наигранным смущением произнесла она, слегка отстраняя мою руку и делая попытку присесть рядом на стул, но я остановил её.

— «Постой, не садись, дай мы рассмотрим тебя во всей красе, - с наглостью произнес, скользя ладонь по внутренней поверхности ножки. – Выйди немножко вперед»

Валентина, как-то виновато, застенчиво взглянула, покорно выходя на середину кухни.

«А какие у неё чудесные ножки, - еле сдерживая дрожь в голосе, тихо произнес, понимая, что действую в правильном направлении и нашел выход из создавшегося положения. – Валюша, ты покажешь их?»

Она робко улыбнулась, не понимая, что я от неё хочу, взглянула сначала на Витьку, потом на меня жалостным взглядом.

— «Подними подол халатика, покажи свои изумительные ножки», - не давая прийти ей в себя, вкрадчиво произнес, пристально смотря на растерявшуюся женщину.

Наши взгляды встретились, и в голубых глазках я увидел следы метания, не понимания, что происходит и как ей дальше поступить. Она опустила руки и ухватилась за край подола, но сразу же выпустила его, словно он обжег её ладони.

— «Сережа, … пусть Витя уйдет …», - еле слышно слетело с приоткрытых губ, видимо понимая, что что-то пошло не так, как она планировала.

— «Это такая ты послушная? – усмехнулся, пристально смотря на смущенную женщину, делая попытку приподняться со стула. – Ладно, тогда я пошел, не договорились мы с тобой. Витя, пойдем»

Мне показалось, что она сейчас заплачет, касаясь шелковой пестрой ткани, медленно поднимая её вверх, обнажая полненькие коленки. Движение ткани остановилось, и она жалобно посмотрела на меня:

— «Достаточно?»

— «Выше, - чувствуя внутреннюю власть над женщиной, голосом, не терпящим возражения, тихо произнес, не отводя от неё взгляд. – Я сказал выше, до пояса, так ничего не видно или ты не поняла меня?»

Нервная дрожь пробежала по телу женщины, показалось, что она сейчас одернет задранный подол и к моему облегчению, с показным чувством обиды я уйду от неё, с обезумевшим от происходящего другом. Но ткань медленно возобновила движение, всё выше обнажая полненькие ножки.

Ещё мгновение и покажутся трусики, прикрывающие низ животика, но она остановилась, и с красным от напряжения лицом тихо прошептала, поднимая на меня покорный, заискивающий взгляд:

— «Так, … Сережа?»

— «До талии, я хочу видеть не только их, но и открытые бедра, животик, талию!»

Она замешкалась, бросила тревожный взгляд на Виталия, сидящего с открытым ртом, тяжело вздохнула, решаясь на что-то.

И, до конца не веря в происходящее, я увидел, как она, комкая, задирает вверх пеструю ткань, собирая на талии, придерживая локтями, полностью обнажая широкие бедра, туго обтянутые высокими розовыми трусиками.

Черный треугольник, просвечивающийся через ажурную ткань внизу животика, больно резанул глаза, заставляя сжаться и судорожно забиться сердце. Такого возбуждения от покорности женщины я никогда не испытывал. Внутри всё дрожало, перехватившее дыхание не позволяло вымолвить слова, а она тихо стояла, покорно опустив голову, позволяя нам рассматривать её.

— «Повернись кругом, - произнес, стараясь сдержать дрожь в голосе. – Я хочу тебя лучше рассмотреть»

И она медленно начала переставлять ножки, поворачиваясь вокруг, показывая себя во всей красе. Чуть выпирающий животик не висел фартуком и совершенно не портил её, а даже как-то гармонично сочетался с выпуклой, покатой попкой, придавая женским формам необычайную эротичность.

— «Да, … красивые у тебя ножки, … а попка просто прелесть …, - оценивающе произнес я. – Подойди ко мне»

И Валюша не опуская подол, сделала шаг в мою сторону. Я повернул её боком, и тепла ладонь сразу накрыла животик, нежно гладя через тонкую ткань, податливое, соблазнительное тело, медленно опускаясь к лобку, покрытому жесткой шерсткой черных волосиков, так чтобы Витька видел происходящее.

— «Нравиться Валюшка? - обращаясь к нему, тихо произнес. – Правда - красивая женщина, просто сказка!»

Его губы задрожали, невнятное бормотание слетело с них. Проглотив слюну, он судорожно закачал головой, не в силах произнести слова.

— «Чего сидишь, как истукан? Разливай, не оставлять же на слёзы?», - бросил я ему, и он встрепенулся, дрожащей рукой начал разливать по рюмочкам остатки водки, а я усадил Валентину на коленку.

Как только голый зад, обтянутый тонкой тканью, коснулся её, женщина сразу опустила левую руку к паху, начала нежно гладить вздыбленную плоть, пользуясь тем, что Витя не мог увидеть этого, сидя на противоположной стороне стола, и чуть развела в стороны ножки, приоткрывая доступ для ответной ласки.

Не знаю, что больше опьяняло её, алкоголь, похвала или откровенные ласки, а может присутствие другого мужчины. Но как только мои пальчики расстегнули верхнюю пуговку халатика, она наклонила голову, доверчиво прижалась ко мне, прекрасно понимая, что я хочу сделать и только тихо шепнула на ухо:

— «Сереженька, не надо здесь, пойдем в спальню. Я уже не могу, … хочу тебя …»

Но я расстегнул вторую, третью, не встретив с её стороны никакого возражения, просунул руку в распахнутые полы халатика, обхватывая ладонью упругую булку груди, обтянутую ажурным бюстгальтером черного цвета.

— «Я уже не могу …, - зашептала она и подставила губы поцелую. – Поцелуй меня»

Влажные, горячие губки приникли к моим устам, вызвав дрожь в её теле, а я продолжил расстегивать пуговки, разводя полы в стороны, обнажая женское тело, а она словно бы скрывала свой позор за поцелуем.

— «Дай я сниму его», - отрываясь от поцелуя, произнес, пытаясь снять пеструю ткань с плеча.

— «Мне стыдно, … здесь же Витя, …он на нас смотрит …», - тихо шепнула она, не делая никакой попытки сопротивления её раздеть.

— «У тебя такое красивое тело, пусть посмотрит, позавидует мне», - ответил ей, и она чуть отстраняясь от меня, помогла снять с неё халатик, под взглядом притихшего друга.

Такого широкого бюстгальтера я ещё не видел. Только такой мог поддерживать её огромную грудь в великолепном состоянии. Он был похож скорее на корсет, чем на лифчик, с огромным количеством крючочков на спине.

Пальцы заскользили по застежки бюстгальтера, пытаясь её расстегнуть, но это было не так просто. Он словно броня покрывал её тело, не давая и малейшей возможности его снять.

— «Ты меня хочешь совсем раздеть?», - слетело с полуоткрытых губ.

— «Нет, - встрепенулся я, беря себя в руки, заставляя её подняться с коленки. – Я хочу, чтобы ты надела нижнее белье, о котором говорила и пришла сюда»

Не проронив ни слова, она встала с колена и вышла из кухни, на ходу натягивая на обнаженные плечи халатик.

— «Серега, давай её трахнем, - прошептал Витька, как только она скрылась из вида. – Я даже не думал, что у неё такие сиськи, такая жопа! Не баба, а настоящая секс-бомба! А покладистая какая!»

— «Витя, успокойся, - тихо ответил ему. – Ты, что неприятностей хочешь?»

Но он продолжал ныть, стараясь доказать мне, что она специально завлекла нас к себе и хочет быть с двумя.

— «Витя, если хочешь, можешь сам её трахнуть, если она тебе даст, - безразлично произнес я, и, склонившись к нему, шепотом продолжил, - Я сделаю вид, что хочу отдохнуть, вроде бы усну, а ты действуй! Попробуй её уломать!»

Только я произнес эти слова, как за спиной послышался шорох шагов. Валентина в черном эротическом гарнитуре шла по коридору.

Под полупрозрачным пеньюаром просматривалось бюстье, объединяющие достоинства корсета и бюстгальтера одновременно, с подтяжками для чулок. Оно великолепно поддерживало её грудь, подчеркивало талию, делая женщину ужасно сексуально привлекательной, а черные чулочки вообще свели меня с ума.

Да, это одеяние сделало её соблазнительной желанной, заставив, что-то шевельнулось внутри живота и впервые появилось тайная страсть остаться с ней наедине. Все недостатки её фигуры ловко скрывала полупрозрачная ткань.

Слегка просвечивающаяся грудь казалось ужасно соблазнительной, очертания силуэта, так и влекли прижать её к себе, потрогать плавные формы женского тела.

— «Ну, как я вам? Нравится? - ухватившись пальчиками за краюшки легкой ткани, сделала оборот вокруг оси. – Раньше в пеньюаре можно было выходить женщине к гостям, это он сейчас стал предметом женского эротического белья»

— «Ты просто прелесть, такой сексуальной женщины я никогда не видел», - то ли соврал, то ли сказал правду, не понимая себя, тихо произнес я.

Она, совершенно не стесняясь своей наготы, подошла к холодильнику и достала из него ещё бутылку водки.

После ещё одной рюмки я сказал, что мне что-то не очень хорошо, и я чуток отдохну, прилягу в комнате на диване.Я лежал, делая вид, что уснул, слыша, как Витька на кухне поёт ей дифирамбы, а она кокетливо посмеивалась его грубым комплиментам.

— «Сережа там не умер?», - неожиданно произнесла она, и я услышал шаги в коридоре.

— «Сереженька, ты спишь?»

Я молчал, равномерно посапывая.

— «Устал бедненький мальчик, - произнесла Валентина, укрывая меня простынкой. – Нельзя тебе столько пить. Бедненький зайчик, не жалеет себя»

Не прошло и пяти минут, как в кухне разговор прекратился, и до меня донеслось легкое сопение.

— «Ну, что ты делаешь, не надо, - тихо застонала Валентина. – Я Сережу люблю»
…
— «Ой, какой ты настойчивый. Не надо так, … вдруг Сережа проснется, тебе же будет стыдно перед ним»
…
— «Ну, что ты делаешь, … я же не каменная? Витя … отпусти меня …»
…
— «Осторожно, порвешь, … не надо их снимать, ты что, раньше такого не видел …», - еле расслышал её шепот из кухни.
…
— «Можно, … можно туда, … не бойся, … не сделаю тебя папой …»

После этих слов наступила тишина. Только тихое сопение и легкий, ритмичный скрип ножек стула или стола о линолеум доносился до моего слуха.

— «Он её трахает на столе! Не устояла Валюшка! Изменила с другом! Вот сучка, а клялась в вечной любви», - торжествующе пронеслось в сознании.

Тихо встав с дивана, я на цыпочках двинулся в коридор. Валентина лежала животом на столе, а Витька, стоя спиной ко мне, вгонял в разгоряченное чрево вздыбленную плоть. Он врывался в неё с таким ожесточением, что стол медленно двигаться к окну, скользя по линолеуму, при каждой его попытке засунуть своё естество, как можно глубже в женское чрево.

— «Ой, …ой, …ой, … ой, - запричитала она, обхватывая руками его за бедра и сильно притягивая к себе, стараясь, чтобы он вошел в неё, как можно глубже. – Ещё, …ещё, …не кончай …»

Но он задергался, выбрасывая в неё семя, навалился всем телом и обессиленный присел на пол:

— «Ну, ты Валька и самка. Просто супер!»

Между расставленных ног, из прорези в черных трусиках, выглядывало возбужденное истекающее соками, вперемешку со спермой, влагалище. Крупная мутная капля повисла и смачно плюхнулась на пол.

Я тихо подошел и погладил её по ягодице, встретив ревнивый взгляд Витьки, сидящего на полу.

— «Витенька, ещё хочешь? – замурлыкала она, не понимая, что её уже гладит другой. – Ой, какой ты неугомонный, только Сереже не говори. Если хочешь, можешь в попку, я так люблю это …»

— «Эх, Валька, Валька, а я уже почти влюбился в тебя, а ты …», - с наигранной горечью в голосе произнес, хлопая ладонью по ляжке.

Она резко вскочила со стола, словно не было секунды назад состояния наслаждения любовными утехами.

— «Сереженька, - смотрели на меня преданные, невинные глазки, покрытые поволокой паров алкоголя, - я думала, что ты этого хочешь. Я бы никогда на это сама не решилась»

Я улыбнулся, удивляясь её изощренности.

— «Твой приказ, даже молчаливый для меня закон! А как ты хотел, я же обещала быть тебе послушной, выполнять любое твоё желание даже с полунамека, угадывать его»

— «Мне показалось, что ты хочешь, чтобы мной обладал другой в твоём присутствии»

— «Ты же хотел этого? - попыталась она обнять и прижаться ко мне. – Тебя это заводит? Если тебе нравиться, мы можем втроём лечь в постель? Я для тебя готова на всё!»

— «Пойди, подмойся, любительница анального секса», - отстранился я от неё.

Она послушно шмыгнула в ванную комнату, а я стоял, не понимая себя. Изощрение и коварство женщины поразили, но преданность и любовь, с которой она произносила слова в присутствии Виктора, не могли пройти бесследно, да и было в ней что-то сексуально привлекательное, такое, чего я не встречал ни у одной женщины.

— «Ну и что ты думаешь?», - повернулся я к другу.

— «Серега, она классная баба, наверное, и правда никогда не дала мне, если ты бы ей не разрешил.

Зачем надо было её заставлять заголяться передо мной, надевать нижнее бельё?»

— «А может ты и прав, - задумчиво произнес, посмотрев на него. – Уходить мне или оставить вас вдвоём?»

— «Ты, что! Конечно, оставайся! Я тоже уйду вместе с тобой»

— «Ладно, посмотрим на её поведение, - произнес, присаживаясь на стул и поднимая с пола две рюмки и полупустую бутылку водки. – Пить будешь?»

— «Давай за Вальку, нашу любовницу …»

Не успел выпить по второй, как за спиной раздался бархатистый голосок:

— «Ну что мальчики, как я вам?»

Она стояла в дверном проёме в одном бюстье. Гладко выбритый лобок, сиял своей белизной, открывая высоко поднимающуюся на него расщелину, вырывающуюся из мясистых складок половых губ.

Шею обхватывал широкий черный кожаный ошейник, а запястья рук и лодыжки ног широкие браслеты. Из прорезей на чашечках выглядывали крупные, напряженные сосцы. Весь её вид излучал разврат и похоть.

— «Ну что, пойдемте в спальню?», - произнесла она уверенным голосом, не сомневаясь в нашем желании воспользоваться её увядающими прелестями.