Орловские партизаны
Инцест, Алкоголь, Бывшая, Бутылка, Блядь, Боль, Блондинка, Бомжи, Белье, В попку, В машине, В возрасте, Ванна, В душе, В одежде, В жопу, В колготках, В лесу, В школе, В классе, В сперме, Вечер, В туалете, В парке, В деревне, В гости, Во сне, В трусах, В магазине, В дороге, Весна, в пизду, Во дворе, Грудь, Губки, Гости, Глаза, Друг, Дочь, Домашние, Деньги, Девушка, Дембель, Дача, Дом, Договор, Долги, Ебля, Желание, Женщина, Жизнь, Жирная, Зеки, Зона, Запахи, Игры, Колготки, Красивые, Квартира, Кровать, Лагерь, Лето, Лобок, Лифчик, Молодые, Мама, Муж, Мужик, Мокрая, Мини юбка, На улице, Ножки, Ноги, Ночь, На работе, Наркотики, Отдых, Окончание, Обман, Оля, Обмен, Писсинг, Папа, Помогла, Пьяные, Похотливые, Парк, Платье, Русский, Ремень, Родственники, Тюрьма, Тетя, Трусы, Толпой, Училка, Уроки, Хозяин, Худая, Цветы, Чулки, Члены, Черный, Шантаж, Школа, Шалава, Щелка, Электричка, Юбка, Юноша, Ягодицы, Язычок, Сперма, Сиськи, Свадьба, Сестра, Сучка, Сын, Слезы, Старик
5 из 5
уже прочитали: 1767 человек
оставили отзыв: 0
время прочтения:  24 минуты
5 из 5
уже прочитали: 1767 человек
оставили отзыв:  0
время прочтения:  24 минуты

NEW Аудио версия порно рассказа:


Лучшие проститутки Одессы xxxodessa.net


Весна в этом году, выдалась, необычайно теплая и ранния. Еще совсем недавно, нашу зону, заметало, колючим, холодным снегом, а сейчас от сугробов, наметенных за зиму, не осталось и следа.


Повсюду на асфальте блестели лужы, а "петухи" сменили лопаты, которыми всю зиму чистили снег, на метлы и вовсю мели плац, перед зданием администрации, колонии.


Эта весна, была последней, для нас с Пашкой на зоне, ровно год назад, также мы загремели в тюрьму за кражу водки и сигарет, в магазине и теперь, отмотав срок, от звонка, до звонка, через три дня, должны были "откинуться" выйти на свободу. Попались мы с Пашкой по глупому, ночью вскрыли магазин в провинции, в надежде найти заначку, которую обычно продавцы, оставляют в кассе. Но денег не было, тогда мы стали набивать, рюкзаки куревом, водкой и жратвой. А чтобы водки больше влезло, Пашка предложил использовать, двухлитровые бутылки из под пива, которое мы с ним выливали, прямо на пол магазина а вместо пива, заливали в них водку. Таким маккаром, набили целый рюкзак водки, а другой куревом и жратвой. И только собрались уходить, как в магазин, нагрянули менты и нас с другом повязали.


Как потом оказалось, один из местных, жителей, молодой парень, возвращялся домой с блядок и увидел в окне магазина, свет фонаря. Это мы с Пашкой светили, когда водку переливали в пластиковые бутылки. А парень, оказался щицы этого магазина и тут же, позвонил ментам.


Судья, учитывая наш возраст, нам было по 18 лет, и первую судимость, дал по году, колонии, общего режима. Что вообще - то, было не так плохо, другие парни, чалились на зоне, по аналогичной статье и по 3 и по 4 года.


Срок, мотали мы с другом, вместе на зоне под Тулой, не так далеко от Москвы, где жили. Время пролетело быстро, зима, лето и домой, отсидеть год, не десять лет, на зоне такой срок считался детским. Правда в последнее время, как то муторно было на душе, ночами не спалось, все думалось об воле. На зоне всегда так, самые тяжелые дни это когда попадаешь в лагерь, сразу с домашних пирогов, на тюремную баланду. Полгода проходит пока привыкнешь и последнее время, когда до свободы остаются, считаные недели.


Первым делом, думал я лежа на жесткой, зоновской шконке, как только откинемся с Пашкой с зоны, так сразу в кабак, душу отведем. На зоне с бухлом туго, да и баланда лагерная в виде, ежедневной пшенной каши с растительным маслом, надоела до чертиков, желудок ее уже не принимал. А после кабака, по бабам, целый год воздержания, как ни как. "петухов" мы с Пашкой не ебли, у нас с другом к "голубым" было, стойкое отвращение. Хотя на воле, бытует мнение, что зеки, чуть ли не поголовно, удовлетврряют, свое половое желание, с другими, опущенными зеками. На самом деле, это не так, "петухов" ебут, не так много заключенных, в основном блатные, " воры" , да и то не все.


У нас в отряде, их ебли, человека три из блатных, а остальные зеки, предпочитали, заниматься онанизмом, в рабочей зоне в каптерке или в укромном уголке в цеху. Да и "петухов" нормальных у нас в отряде не было, все какие то, зачуханые, не молодые, их было пять человек, они жили в бараке в отдельном проходняке и питались в столовой, тоже отдельно, за "петушиным" столом. Даже очко в туалете у "обиженных" было отдельное, с самого края, садится, срать на него, другим нормальным зекам, было нельзя, а иначе сам "петухом" станешь. Новичкам, которые поступали в зону, бывалые зеки, сразу показывали, " петушиное" очко в туалете и обьясняли что к чему.


Чтобы молодой зек, по не знанию не сел, на него срать, и не попал в проходняк к "обиженным". У " петухов" ничего нельзя было брать из рук, даже здороваться с ними было нельзя. Иначе, попадешь сразу к ним в их "голубой" проходняк. Им можно было только давать, обычно чай или сигареты за секс с ними. А вот брать что - то, было запрещенно, если конечно не хочешь сам, оказаться среди них. Вообщем, последнии дни в колонии, тянулись, мучительно долго, даже не верилось, что мы с другом, скоро выйдем на свободу. Вечерами я ходил к Пашке в соседний барак, играть в нарды, и чифирить. На зоне, мы с ним подсели на "чифир" крепко завареный чай, который зеки, пьют обычно без сахара, горячим, мелкими глотками. Когда привыкаешь к "чифиру" то утром встаешь как с похмелья и пока не чифернешь, состояние муторное. А как только выпьешь, пару глотков то сразу, становится легче. Как от бухла, когда похмелишся. Забавно было смотреть, как зеки, словно алкаши на воле, соображают на троих, чтобы заварить "чифир" . У одного есть чай, но нет банки, у другого есть банка и чай но нет кипятильника. И вот они ходят, по бараку, кучкуются и договорившись, заваривают, вождевленный чифир.


Так было и у нас с Пашкой, у него был кипятильник и банка а я доставал чай. На воле, я неплохо рисовал и в рабочке, делал "макли" различные поделки. В виде, авторучек из оргстекла, внутри которых, плавали рыбки или наконечники на рычаги коробок, передач, в машинах. Тоже из оргстекла с розочками внутри. Все это заганялось, вольняшкам, вольнонаемным мастерам, которые работали у нас в цеху. Они выносили изделия зеков на волю, где продавали или брали себе а в обратку на зону, шел чай, сигареты и деньги. Так что насчет, чая и сигарет у меня проблемм не было, да и деньги, хоть небольшие но имелись. Имея наличку, на зоне, можно было тоже неплохо жить, купить жратвы в столовой, не баланды, а мяса с белым хлебом, бухнуть, покурить анаши, и даже женщину, за деньги можно было получить. К примеру на свиданке или с вольнонаемными мастерами и учителями. На зоне не только мужики, мастерами работали но и женщины. Была у нас одна такая, мастер в швейном цеху, Зоя Владимировна, женщина средних лет, худая, страшная, нос как у буратино. Но на зоне она считалась красавицей, и пользовалась у зеков, повышенным спросом.


Эта, Зоя Владимировна, на зоне ее звали Зося, еблась с зеками за деньги. Лагерное начальство конечно знало об этом, но опера, закрывали на ее проделки глаза. Так как сами " доили" богатых зеков, ведь ментам на зоне, платили мало а кушать и хорошо жить, все хотят.


Слышь, Паштет, ты че не веселый сегодня..?


Спросил я у друга, придя к нему вечером в отряд, с пачкой цейлонского чая.


Свобода скоро, через два дня, баб с тобой будем ебать…


Радоваться надо а ты грустишь…


Сказал я корешу, с недоумением смотря на его печальный вид. Пашка, сидел в проходняке на шконке, понурив голову, в руках у друга был конверт с письмом.


Ну да Костян, если и будем мы с тобой баб на воле ебать, то бомжих на Курском вокзале…


Бомжи мы теперь и выйдя с зоны, станем на вокзале жить…


На вот почитай, " маляву" мамаша прислала…


Петровна, красивым, почерком, как ни как она у него, учительница русского языка и литературы. Сообщала сыну, что он теперь стал бомжем, по ее вине.


Да и не только он, но и я и моя мать с сестрой, тоже бомжи. Татьяна Петровна, писала что она и моя мамаша со старшей сестрой. Решили заняться бизнесом, чтобы поправить свое материальное положение. Но бизнес решили делать на торговле, так как это дело, было знакомо, моей мамаше. Она с дочерью, моей старшей сестрой Ольгой, работали, продавщицами в частном магазине у азейрбаднжанца Али, который по слухам, поебывал их обеих. Я частенько видел, как Али, подвозил мою мать и сестру, на своем подержанном мерседессе. Инициатором, всего выступила Ольга, как писала Татьяна Петровна в письме, именно она подбила их на открытие своего магазина. Ольга и раньше жаловалась матери, что Али, платит мало, и им нужно открывать свой магазин.


Но мамаша тогда не поддавалась на ее уговоры, денег то на магазин у них не было. Но Ольга, через подругу которая работала в "Альфа-банке", кассиром, договорилась взять кредит в 3 миллиона рублей. Но банк такой большой кредит давал, только под залог собственности и сестра уговорила мою и Пашкину мать. Заложить банку свои квартиры в обмен на 3 миллиона рублей. Навешав им " лапшу" на уши, что в этом нет ничего страшного, и они будут выплачивать деньги в банк с продаж товара в их собственном магазине. Язык у Ольги, был подвешен, не зря Али ее ценил как продавщицу, она могла самый гнилой товар, втюхнуть покупателю и тот не сразу поймет что его обманули. Вообщем, уговорила она Пашкину мать, учительницу Татьяну Петровну, чтобы та стала поручителем в банке, и заложила свою однакомнатную квартиру на Пресне, где она жила с сыном. Ольга ей сказала что платить она сама будет в банк а Татьяне Петровне, только придется считать прибыль. На первых порах, у них все пошло гладко, Ольга и моя мать, ушли от Али и открыли свой магазин.


Вбухав в него почти все деньги полученые в банке, ведь место в Москве, стоит дорого. А магазин они взяли в аренду, да еще "Газель" грузовую пришлось купить, Ольга имела права и сама водила машину. Да и Пашкина мать тоже, умела водить у них был старый фольцваген, на котором они с Пашкой, даже на Юг, ездили отдыхать. Но Ольга не подумав, открыла свой магазин неподалеку от магазина Али, и тот стал терпеть убытки, мало того что, он потерял в лице моей сестры и матери. Двух хороших работниц и бесплатное порево по вечерам в подсобке, так еще эти две смазливые москвички, стали отбивать у него покупателей. Этого Али им простить не мог, и однажды ночью у Ольги со стоянки возле дома угоняют "Газель" и в это же время загорается их магазин. Там как раз была крупная нереализованая партия товара, за который нужно было платить поставщикам. В итоге магазин сгорел вместе с товаром, то что это было дело рук Али, сестра сразу врубилась. У того постоянно ошивались его земляки, наркоманы и уголовники, которые за дозу, мать родную убьют, не то что "Газель" угнать и магазин сжечь. . Но доказательств против Али не было и виновных в поджоге магазина и угона машины, так и не нашли.


Без магазина, Ольге нечем стало платить в банк проценты и в итоге, банк забрал соглсно договору, наши с Пашкой квартиры. В счет, погашения долга а сестра с моей и Пашкиной матерью, оказались на улице. Хорошо что у Татьяны Петровны, осталась машина, в которую они загрузили вещи из дома. А мебель и бытовую технику, пришлось продать, да и то те деньги ушли хозяину магазина, у котрого они его арендовали. В конце письма, Пашкина мать, писала, что они нас ждут на Курском вокзале, где в последнее время живут. Ведь родни к которой можно было поехать пожить, ни у моей ни у Пашкиной матери, поблизости не было. У Татьяны Петровны, родня жила на Дальнем Востоке, куда хрен доберешся а у моей мамаши, вообще все родственники поумирали. А подруги, все от них отвернулись, узнав о том что они стали бомжихами.


Ну сука эта Оля, убью паскуду как выйду…


Сказал я Пашке, когда прочитал письмо до конца, и достал пачку сигарет, хотел от волнения, закурить прямо в расположении отряда.


Погодь, Костян в ШИЗО захотел напоследок…?


А там тубик можно поймать, и выйдешь на волю больным.


Мало того что бомж, так еще и туберкулезный будешь.


Пошли лучше в курилку на улице покурим, и заодно обмозгуем что делать..?


Сказал мне Пашка и мы пошли с ним курить во двор отряда. Друг был прав, за курение в отряде, могли упечь на трое суток в изолятор а там, сидели туберкулезные зеки, от которых можно было заразиться.


Слушай Костян, это даже хорошо что наши мамки проебали квартиры…


Теперь мы сможем им засадить, и твоей сестре Ольге тоже.


Ведь я раньше и подумать не мог чтобы свою мать выебать…


Только в мечтах, а сейчас, наши мечты станут реальностью…


Ведь сам посуди Костян, они сделали нас бомжами, и плата за это, будут их ссаные дырки…


Да и куда наши матери, денутся без нас..?


Кто их защитит на улице..?


Пашка, закурил сигарету и дал мне прикурить от своей зажигалки. Затягиваясь, крепкой "явой" я смотрел на друга, переваривая в голове слова и у меня встал колом хуй в штанах. Только от одних мыслей что я выебу свою и Пашкину мать и сестру в добавок. И у Пашки и у меня, отцов не было, вернее они были когда то, но с нами не жили. Моего мамаша выгнала за пьянку, когда я еще был маленьким а Пашкин долбанутый папаша, сам ушел к другой женщине от его матери. Я не понимаю таких мужиков, как можно такую женщину бросить, как Пашкина мать? Она не пьет, курит только, характер у Татьяны Петровны, спокойный и на вид красавица, симпатичная, крашеная блондинка, с веселой смешинкой в синих глазах, очень приятная на лицо, даже не накрашенная, обладательница в меру отвислых для ее возраста средних, может даже чуть больше средних грудей, размера 3+ и небольшой но сексуальной попки.


Ноги у его матери, обыкновенные, стройные, до колен, красивые сексуальные ляжки, ну вот и все пожалуй. Мать Пашки, работала учителем русского языка и литературы и одевалась и красилась соответственно. Мини юбки и джинсы она не носила, минимум косметики на лице и юбка до колен, белая блузка, поверх которой одет строгий, костюм, шла в школу.


Но даже в таком виде, она выглядела сексуально, особенно сзади, когда Пашкина мать, шла по тротуару на работу, то ягодицы ее небльшой но пухленькой попки, так призывно играли у нее под юбкой, что мужчины и молодые парни, бросали вслед его матери, похотливые взгляды. Моей матери, Людмиле Ивановне, было 43 года, и она была женщиной в теле, брюнеткой с длинными волосами, забранными в хвост, большими сиськами и широкой выпуклой жопой, но и животик был при ней. Сестра Ольга, она была старше меня на три года, копия моей матери, тоже брюнетка, с волосами забраными на голове в хвост, красивая, всегда ярко и со вкусом накрашеная. Только жопа и сиськи у сестры были поменьше чем у матери и живота у Ольги не было.


С шестого класса с Пашкой, мы стали нюхать трусы наших матерей и дрочить на них. Пашка приходил ко мне домой и мы с ним доставали из корзины с грязным бельем, большие, белые труселя, моей матери Людмилы Ивановны, смотрели на желтую от ссак и выделений, промежность женских трусов и нюхали их, вдыхая волшебный запах женщины. Пашкина мать, вставляла прокладки в трусы и они не пахли, но однажды друг ринес в школу, две прокладки, из трусов своей матери, училки Татьяны Петровны. Мы нюхали их и дрочили в школьном туалете, закрывшись в кабинках.


Прикольно было, я сидел на уроке, который вела, Пашкина мать, Татьяна Петровна а в кармане моих брюк, лежала ее, ссаная прокладка, на которую я дрочил на перемене.


Но где мы их будем ебать, Паштет..?


Ведь эти бляди, наши матери и моя сестра, лишили нас жилья, и я даже незнаю где мы будем жить.


Я не хочу свои молодые годы, провести с бомжами на вокзалах Москвы…


Сказал я другу, не понимая, что нам делать, когда через пару дней откинемся из зоны. Да засадить нашим матерям и сестре, это дорогого стоит, но лето пройдет - Ты меня удивляешь Костян..?


Найдем жилье, все в наших руках, лишь бы мамашки нас дождались и никуда с Курского вокзала ни делись…


Откинемся, цепляем на Курском наших мамок, с твоей сестрой и все вместе на машине, поедем в Орел…


К Толяну, поедем, он говорил как то, что у него есть дача в деревне…


Этот козел, нам с тобой по понятиям должен, так пусть должок свой отдает…


Сказал Пашка, туша окурок в самодельной пепельнице, сделаной зеками в рабочке. Пашка обозвал, Толика козлом, вполне справедливо, он и был по тюремным понятиям "козлом". Этот Толик, был " шнырем" у нас в отряде, дневальным на вольный расклад. Мыл полы и выполнял поручения завхоза, а еще этот Толян, был "кружевным" не хуже моей сестры Ольги. Он ввязывался в разные аферы и часто в них прогорал, однажды его чуть не отьебли блатные, за его кружева. Толян, подрядился собирать простыни и постельное белье у нас в отряде, на обмен. А блатным он пообещал вообще достать вольное постельное белье. Типа у него, были связи на расконвойке. Собрал со всех зеков по две пачки сигарет за свои услуги а в отряде 100 человек. И этот Толян, навел кружева, еще куда то влез, в итоге блатные не получили обещанного вольного постельного белья а сигареты он с них взял . Его воры поставили на деньги и дали срок до вечера, не найдет, они его ведут в свою каптерку и там отьебут за кидалово. Толян обратился ко мне, мы с ним не то что бы кентовались, но иногда вместе чифирили в каптерке дневальных. Толян как и я увлекался раскопками в местах боев в ВОВ и мы часто вели с ним беседы на эту тему.


Мне стало жалко парня и я одолжил ему денег, чтобы он расплатился с блатными. А Толян в свою очередь, пообещал, что отдаст долг, мне на воле, он так е как и мы с Пашкой, сидел за кражу с небольшим сроком и вскоре вышел на свободу.


Во блин, а я про него и не подумал, точняк к нему поедем…


Толян мне как то базарил, про дачу в деревне под Орлом…


Типа, он у него пустует и он туда на раскопки ездил…


Бои там шли с немцами сильные, в ВОВ и Толян, хвастался, что там можно даже оружие найти…


А деревня эта в лесу находится, местных там практически не осталось…


Сказал я Пашке, от волнения закуривая, новую сигарету, как только представил что мы будем с Пашкой, одни с тремя женщинами в этом лесу. Да еще с какими женщинами со своими матерями, и моей сестрой. Вся троица из них была блядовитой, особенно Татьяна Петровна, мать моего кореша. Она с виду такая тихая и степенная, учительница, никогда даже матом не ругалась в отличии от моей мамаши, которая поливала треэтажными матюками, алкашей в магазине. Но как говорится в "тихом омуте, черти водяться" Так и в случае с Пашкиной матерью, эта тихая училка, была блядью, в десятом классе, мы с другом в этом убедились.


Его матери той весной исполнилось 39, но годы ее не меняли. Она была все той же сексуальной учительницей Татьяной Петровной. В конце августа чуть похолодало, но дожди ещё не начались, у соседей была свадьба, выдавали замуж дочь, которая была старше нас лет на пять. Собралось множество гостей, человек 50, не меньше. Первый день гуляли в заводской столовой, Татьяна Петровна не выпивала, несмотря на уговоры, - была за рулём. На второй день, когда гулянка продолжилась уже под навесом во дворе у соседей, пить начали прям с утра.


Многие собравшиеся там мужчины смотрели на Пашкину мать, с вожделением - ещё бы, посмотреть там было на что: она одела обтягивающее красное платье по колено, так красиво очерчивавшее ее грудь и попу, чёрные почти прозрачные, как я тогда думал, колготки с мелкой сеточкой и рисунком, и чёрные туфли на шпильке. За столом мы сидели, справа от неё и то и дело поглядывали на ее оголившиеся коленки. Она то закидывала ногу за ногу, отчего ее платье задиралось чуть повыше, то вновь ставила их вместе. Слева от неё сидел гость соседей, какой-то их дальний родственник, парнишка лет 20, Виталик, как выяснилось в разговоре, дембель, приехавший на свадьбу троюродной сестры откуда-то с Урала. Он увлечённо рассказывал Пашкиной матери, о службе где-то на юге, не забывая периодически наполнять ее стопку водкой, а она слушала и время от времени искренне смеялась. Я никогда раньше не видел, чтобы его мать, пила водку, и вскоре лицо ее довольно сильно раскраснелось.


Нас позвали играть в картишки наши, немногочисленные ровесники, которые там находились, и мы расположились на лавке недалеко от стола. Мы с другом все смотрели, на Татьяну Петровну и дембеля Виталика, и казалось, что они не замечают никого вокруг, до того им хорошо вместе. Начались танцы, сначала быстрые, на которых отжигала молодёжь, а потом объявили медленный, и Пашкина мать с Виталиком присоединились к танцующим парочкам. Мы смотрели на них не отрываясь, видели как в танце они прижимались друг к другу, она повисла у него на шее, а он сначала держал ее за талию, а потом спускался к попке и в конце концов, не стесняясь, сжимал ее ягодицы в руках. Народ подпил, остальные танцевали и, наверно, не замечали ничего вокруг. Как же мы с Пашкой, хотели тогда оказаться на месте этого наглого Виталика!


Вскоре танец закончился, и гости стали возвращаться к столу. Из дома вышли моя мать, Людмила Ивановна, с какой-то подругой, навстречу им попались возвращавшиеся к столу Виталик с мамой Пашки.


Люсь, а вы где пропадали, ушли и минут 40 вас не было? - спросила мама Пашки у моей матери.


Да там столько народу, целая очередь в туалет, и похоже, кто-то опять пошёл надолго, - ответила она, засмеявшись, и пошла садиться за стол. ТатьянаПетровна, что-то шепнула на ухо Виталику, он кивнул в ответ, она повесила себе на плечо сумку, стоявшую во время танцев на лавке у стола, где они сидели, и нетвёрдой походкой пошла в дальнюю часть двора, за сараи. "По ходу, ссать", - подумали мы с Пашкой и решили за ними проследить, благо, к тому моменту вышли из игры, оставляя двух своих друзей на выяснение, кто же в этот раз дурак.


Между сараем и забором было метра два, Пашкина мать, зашла за него с ближней стороны и мы угадав направление ее движения, зашли с другой. Правда, это было нелегко, потому как с той стороны между сараем и забором были сложены доски, старые окна и прочий строительный мусор. Но нам удалось пролезть под доски, наклонно прислонённые к сараю, они были накрыты клеенкой, и край ее свисал так удачно, что мы могли, видеть маму друга, а она нас нет. Не обошлось, конечно, без небольшого происшествия - одна из досок издала предательский треск, пока мы пробирались к своему месту наблюдения, и Пашкина мама, которая почему-то все это время стояла там и кажется, не собиралась писать, повернула голову в нашу сторону. Благо, с досок спрыгнула соседская кошка и побежала в сторону Татьяны Петровны , и она, видимо, подумала, что причиной шорохов и треска стала именно кошка. Мы сидели не шелохнувшись, а мама так и стояла с сумкой на плече. Может, ей плохо и надо помочь - подумал я, но тут же с той стороны, откуда пришла мама, показался Виталик. Она аккуратно сняла с плеча сумку, прислонила ее к стенке сарая и сделала шаг ему навстречу.


Обняла его за шею, они начали сосаться, а руки Виталика внаглую стали сжимать мамочкины ягодицы. "Ну и кино!" - подумал я, Тем временем Виталик уже задрал мамкино красное платье выше задницы, и я увидел, что на ней были ее кружевные белые трусики, а то, что я думал, было колготками, оказалось чулками! Блядскими чулками в сеточку с рисунком в виде цветов и широкими резинками! Вот это да - никогда раньше я не видел, чтобы мама Пашки, носила чулки, что ж это получается, она специально готовилась снять кого-то? Может, ее киска так истосковалась по мужскому члену, что она решила во что бы то ни стало с кем-то перепихнуться? Виталик трогал ее киску между ног спереди одной рукой, а другой шлепал по ягодице, да и мамка друга, не отставала - расстегнув ширинку, достала его член и вовсю надрачивала готовый к бою болт молодого дембеля. Я заметил, что Виталика был на вид чуть поменьше чем у нас с Пашкой.


Наконец, он развернул Татьяну Петровну, попой к себе, она нагнулась, задрала платье ещё выше на спину, приспустила до колен свои трусики и уперлась ладонями в стенку сарая. Виталик тем временем пристраивался к ней сзади. По приглушенному стону мамы Пашки, я понял, что ему удалось войти в ее столь желанную для нас с другом, дырочку, и он стал медленно входить и выходить из неё, мацая при этом ее сиськи через платье и лифчик. Мама друга, периодически издавала стоны, и вскоре стала сама двигаться навстречу молодому члену. Они все ускоряли темп, а мы сидели в своём укрытии, не шелохвнушись.Стоны мамы Тани и вздохи Виталика издавались все чаще, и через какое-то время он наклонился к ней и что-то спросил, я не расслышал, что именно, она на выдохе сказала "Да", дембель ускорил темп до предела и стал кончать в ей дырочку, через какое-то время вытащил из неё вой член, иони стали одеваться. А Пашкина мама, тем временем натянула трусики и расправила платье.


Ты иди, я сейчас, - и Виталик, застегнув ремень, скрылся из вида. Татьяна Петровна, заглянула за угол сарая, убедившись, что там никого нет, снова задрала платье, спустил а трусики до колен и присела на корточки, полубоком к нам . Секунд через 10 из ее волосатой киски брызнула короткая струйка и прекратилась, но мама друга, не спешила вставать. Нам с Пашкой была видна вся ее пизденка, я заметил, что из неё вышла сопля спермы и повисла на волосах. Татьяна Петровна, внимательно смотрела вниз, после чего достала из стоявшей у стенки сарая сумки бумажку, аккуратно подтерла свою писечку и трусики с внутренней стороны - прокладки в них почему-то тоже не было - затем встала, сжала бумажку киской и не спеша натянула трусики, поправила платье, достала зеркальце и помаду из сумки, подкрасила губы, поправила причёску, повесила сумку на плечо и как ни в чем не бывало пошла обратно.


Мы с Пашкой, был в шоке от увиденного и дрочили, смакуя все подробности быстрого секса его мамочки и дембеля, молодого парня, который был всего на каких-то 4 года нас старше, и кончили 2 раза подряд. Выбравшись из своего укрытия, мы обнаружили, что все уже перепили, и мамки Пашки, среди гостей не было. Попрощавшись со всеми, мы с Пашкой, пошли к нему, домой. Хоть и время было ещё раннее, начало восьмого вечера, его мама лежала у себя в комнате и кажется, спала. Возможно, алкоголь и секс на неё так подействовали. Зайдя в ванную, Пашка обнаружил в корзине для белья те самые ее трусики, которые были нетипично грязными с внутренней стороны, они пахли ее выделениями и - вполне отчётливо - спермой. Татьяна Петровна спала пьяным сном а мы с Пашкой, нюхали ее ссаные трусы и дрочили на них, забрызгивая промежность, грязных трусов училки, своей молодой спермой


А уже после школы, перед тем как нам залететь на зону, Пашка едва не выебал мою мать, продавщицу Людмилу Ивановну. Хозяин магазина, Али помешал, не вовремя зашел в свой ларек под вечер. Может он сам в этот день, хотел засадить моей толстожопой мамаше, чурки, любят таких баб, ебать в очко. Но факт остаеться фактом, если бы не этот Али, мой друг бы, реально засадил моей пьяной мамаше. Она даже ссала перед ним выставив напоказ, свою черную пиздень. В тот день мы бухали в парке за школой, я с Пашкой и Антоха, еще наш один друг. Как обычно в самый разгар, бухло кончилось и курево тоже и за добавкой, выпало идти Пашке. А дальше пишу с его слов: Часы на моей Нокии показывали 21:08, когда я подошёл к магазину. Дверь была закрыта, и я постучал. Прождав так минуты три, я заметил заезжающую на задний двор магазина Газель, и пошёл туда. Тётя Люда стояла на пороге чёрного входа в магазин и курила сигарету, заметила меня:


О, а чего это ты один?


Да ваш Костя, нажрался, Антон его домой провожать пошёл, ну а я к вам на помощь.


Молодец, Пашка, ты настоящий друг мужчина, - сказала она улыбаясь, кинула окурок на землю и наступила на него.


Водитель поздоровался с нами, вручил тете Люде какие-то документы, и мы с ним вдвоём стали таскать ящики в подсобку. Через 40 минут я почувствовал дикую усталость, благо, перетащить нам осталось всего 2 ящика, после чего я вышел из магазина, сел у порога и закурил. Вскоре из магазина вышел водитель с документами, сел в свою Газель и укатил. Из магазина вышла тётя Люда:


А чего это ты тут сидишь? У меня уже все готово! - сказала она и пошла обратно в подсобку.


Я докурил и вошёл вслед за ней.


Давай только дверь закроем, чтоб никто не мешал, - сказала она, - поверни там замок на 2 оборота.


Я закрыл дверь на замок и увидел накрытую тётей Людой поляну на низком столике, стоявшем около дивана. Наверно Али, на нем тебя и дерёт, - подумалось мне, - а иначе зачем вам диван в подсобке магазина?


Тётя Люда сняла передник и жестом пригласила меня присесть на диван и угощаться. На столе стояла запотевшая бутылка "Путинки", два пластиковых стаканчика, и закуска - банка консервированных магазинных огурцов и мясная нарезка.


Мать Костяна села рядом:


Ну наливай, мужчина, хорошо потрудился, теперь настало время хорошо отдохнуть.


Я плеснул нам водки на дно стаканов.


Да давай по полному, чего мелочиться, - предложила она.


Я послушно наполнил стаканы до краев.


Мы чокнулись, отпили, закусили.


А ты как, куда на работу, идти собираешься?


Я рассказал о своих планах, тётя Люда меня похвалила и мы выпили ещё по одной. Я смотрел на ее грудь и коленки, ее платье чуть задралось, и она слегка захмелела.


А у вас хорошая работа, денежная…


Сказал я матери Кости.


Да разве ж это работа? - возразила она, - пашешь тут за копейки по 12 часов, все калдыри вон постоянно бухло в долг просят, да и условия - ни поссать сходить нормально, да и хозяин все норовит под юбку залезть… Ой,


осеклась она, - Что-то, Паш, я захмелела, лишнего тебе ещё наговорю, пошли лучше покурим?


Я согласился, накинул ветровку и помог одеть куртку Людмиле Ивановне:


Ой, ну прям джентльмен, - расплылась она в улыбке.


Признаться, выпитое возымело на меня действие, и я уже был не прочь трахнуть толстую мамку моего друга. Мы вышли и молча закурили. Не знаю, что на меня нашло, но я приобнял тётю Люду за талию:


Все будет хорошо, теть Люд.


Ты правда так считаешь? - повернулась она в мою сторону.


Ну конечно.


Докурив, мы растоптали бычки, и тётя Люда сказала:


Ты иди, налей нам пока, а я щас…


Что такое, вам нехорошо?


Да нет, иди же, - смущенно сказала она.


Но…


Пожурчать мне надо, - перебила она меня, я понимающе кивнул и вошёл внутрь, но не стал плотно закрывать дверь и стал наблюдать за мамкой друга в щель, где были петли.


Мать Кости, встала попой к стене, задрала платье, спустила свои колготки вместе с простыми кремовыми трусами, отставила жопу назад и наклонилась, не присаживаясь, пустила струю, которая у неё почему-то лилась немного назад и поливала нижнюю часть стены магазина. Ее жопа была поистине огромного размера, и мой хуй встал колом. Я приоткрыл дверь и выглянул из-за неё, но тётя Люда тут же заметила мои движения, повернулась в мою сторону иулыбнувшись, выдала:


И не стыдно за ссущей бабой подглядывать?


Я ничего не ответил, но она продолжила - Ладно, смотри, мне не жалко, но тут она закончила и тут же натянула трусы с колготками и поправила платье.


Зашла внутрь, я помог ей снять куртку, а она все не унималась:


Ты что, никогда не видел ссущих баб? Может, ты и пизду никогда не видел?


Нет, - соврал я, - мне было очень интересно. И что ж вы, постоянно на работе туда ходите? Я б каждый день приходил посмотреть!


Да щас, у меня вон ведро стоит, - кивнула она на стоявшее в дальнем углу ведро, - но я его уже ополоснула сегодня, а до завтра оставить так все тут ссаниной провоняет. Так что ж ты, хочешь рассмотреть бабскую пизду?


Да, - честно признался я, - А вы мне правда покажете?


Налей нам ещё по стакану, - сказала она.


Мы выпили, и тётя Люда продолжила:


Значит, говоришь, хочешь увидеть, что у меня в трусах? И не дожидаясь моего ответа, встала с дивана, - Ну ладно, смотри!


Она встала с дивана, задрала своё платье и спустила колготки с трусами до


колен.


Любуйся! - сказала она и стала покачиваться из стороны в сторону, слегка расставив свои полные ноги.


А посмотреть было на что! Лобок тёти Люды зарос курчавыми чёрными волосами, как и ее пизда, которая источала сильный запах.


А потрогать можно? - робко спросил я.


Не наглейте, юноша, - сказала она, выпив ещё немного водки, а потом добавила, - Да трогай, я ж вижу, что ты хочешь, - и кивнула на мой стояк, который был заметен и в джинсах. Я поднёс ладонь к ее лобку и вёл ее между пухлых ляжек, нащупал губки, которые казались мне огромными и как-то широко расставленными, в отличие от маминых, которые слегка приоткрывались, когда она писала, и тетя Люда текла. Потом она убрала мою руку, сняла полностью колготки с трусами, кинула их на пол и села на диван, широко раздвинув ноги и прижав ступни к заднице, так что ее сочащаяся пиздища как будто призывала войти в неё. Я гладил ее снаружи, чувствуя как она намокает ещё сильнее, потом засунул палец внутрь, там было очень мокро и горячо, но пальцу было там очень просторно, и я вспомнил, как было в порнухе, и вставил второй, затем третий. Тётя Люда закатила глаза и постанывала, а я расстегнул джинсы свободной рукой и достал свой стоящий член. Она обратила на него внимание:


Вот это агрегат ты себе отрастил! Я хочу, чтобы он был во мне! - и прилегла на диван, раздвинув ноги, - Ложись на меня сверху!..


Сказала мне мать моего кореша, Костяна и было только, хотел на нее залезть, как в входную дверь магазина, сильно забарабанили и раздался кортавый голос Али, хозяина ларька.


Люда, открой, ты что закрылась..?


Вопил за дверью азербайджанец и Костину мать, как ветром сдуло с дивана, она мигом, натянула трусы а колготки сунула в карман фартука, встала одернула юбку и выпроводила меня через заднию дверь, подсобки. Пообещав, встретиться в другой раз, но вскоре нас замели менты.


Два дня до конца срока, мы с Пашкой были как на иголках. Сна у нас практически не было, даже в ночь мы с другом вставали, чтобы покурить и обсудить, как мы будем, трахать своих матерей и мою сестру Ольгу. Обсуждали правда втихоря, чтобы никто не знал, на зоне мать святая и за секс с ней, даже в рассказах, можно запросто угодить в "петушатник" Это на воле, инцест популярен а в тюрьме нет. Ну разве что можно рассказывать про секс с тещей, это допускается а остальное табу.


- Знаешь Паштет, а мне больше хочеться Ольге засадить, чем матери…


- У мамаши уже все отвислое а у сестры, тело обалденное, молодое а сиськи еще не размяты сильно…


Говорил я другу, мысленно представляя, как буду ебать Ольгу на глазах у матери. Хотя раньше до зоны, я дрочил только на мать и на мамашу Пашки, училку, Татьяну Петровну. А на Ольгу у меня не стоял. Ну не нравилась мне раньше моя старшия сестра. К тому же Ольга, никогда не оставляла свои ношеные трусы в ванной, как это делала моя мать. И я с юных лет, был воспитан, на запахе ссак и выделний, своей бляди мамы, Людмилы Ивановны, у которой, такая большая жопа и по ходу, разьебаное очко. Ведь она частенько задерживалась на работе, "принимая товар" а ее по ходу, там дрючил, хозяин ларька Али. А азеры как и армяне, прямо помещаны на ебле в жопу, ну я точно зуб давал. Что этот похожий на большую, черную обезьяну Али, не мог не отказаться от искушения, чтобы не засадить, смазливой москвичке, в очко. Тем боллее с такой большой и пухлой жопой, как у моей мамаши.


- Да мне тоже твоя сестра Костян нравиться, и тетя Люда…


- Как только воспинаю тот случай в магазине, когда когда она ссала при мне, выставив свою черную пиздень…


- Но больше всего Костя, я свою мать, Татьяну Петровну, хочу выебать и дать ей за щеку…


- Хочу ебать эту блядь и смотреть ей в глаза…


Пусть она стонет подо мной, как стонала тогда на свадьбе когда ее этот дембель Виталик ебал…


Вообщем с такими мыслями, вышли из ворот лагеря общего режима. Обернувшись мы с другом посмотрели в последний раз на сторожевые вышки, колючию проволку и на надпись на воротах зоны. "Помни сам - скажи другому - честный труд - дорога к дому" . Для нас эта дорога уже началась ровно в 9 часов утра, когда мы с Пашкой, получили на вахте, ксивы, справки об освобождении. Потом зашли в бухгалтерию, где нам выдали на руки, зарплату за год. Вернее часть от нее, что осталось после высчетов за питание и походов в лагерный арек. На зоне, мы работали в цеху, где собирали электроплитки и разный ширпотреб, вплоть до шитья тапочек. Платили там не много, но за год у нас накопилась сумма достаточна, для похода в кабак и на один заход к проституткам. Зоновскую робу, мы скинули прямо на вахте, получив назад свои вольные вещи, которые хранились в каптерке при зоне.


Мои джинсы, которые до посадки, были мне тесноваты, сейчас сидели мешком да и на Пашке тоже. За год на тюремной баланде, мы с другом, похудели. И тесноватая раньше одежда, сейчас стала просторной. Но носить дальше свои шмотки, ни я ни Пашка не собирались, так как они пропахли нафталином и зоной. А от этого мерзкого запаха, мы решительно избавились, купив в ближайщем магазине, спортивные костюмы и футболки. Наши старые шмотки, полетели в мусорку а на нас с другом, были одеты два одинаковых, спортивных костюма, черного цвета с белыми полосками по бокам. И белые футболки, парни мы молодые, коротко стриженные, спортивного телосложения и костюмы нам шли. В одном из ларьков в Туле, мы купили бутылку водки, выпили ее прямо из горлышка на двоих, без всякой закуски, не отходя далеко от ларька. Закусив сигаретным дымом, мы с Пашкой взяли в привокзальной кассе билеты на электричку в Москву и поехали в столицу, навстречу своей судьбе.


За окном, бушевала весна, на перонах станций, стояли девушки в коротких юбках, грея на весеннем солнце, свои длинные ножки. Целый год, мы не видели женщин, и у нас с Пашкой вставали члены, когда по проходу электрички, шла молодая девченка, в короткой юбке. На Курском вокзале, нас встретила толпа народу, с сумками, чемоданами и другими вещами. Найти в этой толпе, наших мамок, было не реально. Хотя, Пашкина мать, в своем письме писала , что они будут ждать нас в день нашего освобождения. На Курском вокзале, возле билетных касс на Тулу, но там их не было. Походив с полчаса по заллу вокзала, мы с другом вышли на улицу покурить в отчаини найти своих мамок. Как вдруг за спиной, услышали до боли знакомый голос. Этот голос я слышал в школе на протяжении десяти лет и не мог его спутать ни с каким другим.


-- Мальчики я здесь…


Мы с Пашкой обернулись и увидели его мать, Татьяну Петровну, она шла к нам со стороны стоянки такси, пробираясь черз толпу на входе.


- Мама иди сюда…


Пашка замахал, рукой матери и мы с ним незговариваясь пошли к ней навстречу.


- Ой, а я все ждала вас возле касс с утра, как договаривались но в туалет захотела и отошла на минутку…


Виновато говорила Пашкина мать, поправляя прическу на давно не мытых, крашеных волосах. Видок у Татьяны Петровны, был неважным, она всего две недели жила на улице и за это время, сильно постарела. Вокзальная жизнь, быстро ломает людей, чаще всего тех кто стал бомжем, как мужчины так и женщины. Быстро теряют свой облик, ведь на вокзале ни поспать, ни помыться по человечески нет возможности. Да и постоянный стресс, делает свое дело.


Вот и Пашкина мать, которую я до зоны, знал как красивую, крашеную блондинку с аппетитными формами.


Сейчас как то постарела, осунулась и под глазами у Татьяны Петровны, появились темные круги. Видно от переживаний.


- Здравствуй мама, я тебя не узнал, ты постарела здорово…


Пашка обнял мать, целуя ее в щеку.


-- Да на этом вокзале, день за два идет, уже две недели, ни поспать ни по есть нормально нельзя…


- Угостите что ли сигаретой, мальчики я курить сильно хочу а денег нет даже на пачку сигарет…


- Бомжиха я теперь, бомжиха…


Сказала Пашкина мать и заплакала, слезы катились по ее прекрасным щекам и у меня заныло сердце.


- Да не плачьте вы Татьяна Петровна, слезами горю не поможешь…


- Держите сигарету и успокойтесь, мы теперь с Пашкой, будем с вами и что нибудь придумаем на счет жилья уже в ближайщие время…


Пашкина мать взяла сигарету, я дал ей прикурить и она глубоко затянулась, выпуская дым из своих красивых губ, со следами поблекшей помады. На вокзале особо не покрасишся.


- Правда..?


- А то у меня уже тело чешеться, две недели не мылась и спать жутко хочу…


- Ведь в машине нам сидя приходится спать, все тело уже болит…


Татьяна Петровна, затягиваясь сигаретой, виновато смотрела на меня и на сына, потупив глаза. Она осозновала, что по ее вине сын и его друг, стали бомжами и ей было стыдно.


- Да правда, правда, Татьяна Петровна…


- Я думаю что уже сегодня вечером, вы ляжете спать на нормальную кровать и помоетесь.


- У нас есть друг он в Орле живет а у него дача свободная, нам он с вашим сыном должен и я думаю что на время мы поселимся на его даче под Орлом.


Сказал я Пашкиной матери и приобнял ее целуя женщину в щеку, чтобы она успокоилась. Через одежду, я ясно почувствовал огонь ее тела, теплоту грудей матери друга и запах, тяжелый запах, вокзала и женского пота. Не ужели я скоро буду ебать эту красивую блядь.? Пулей пронеслось у меня в голове, когда я обнимал свою бывшую, школьную училку.


- Да правда мам, давай, веди нас к машине и поехали в Орел…


- Что время терять…


- А где Людмила Ивановна и Ольга…?


Спросил Пашка у матери, осматриваясь вокруг.


- Да они в машине на стоянке сидят, мы по очереди возле касс дежурили, вас ждали и сегодня как раз, моя очередь была…


- Идем мальчики к машине…


- А там твоя мать Костя и сестра уже с утра без курева сидят, да и поесть бы нам всем не мешало.


Сказала нам с Пашкой его мать и повернувшись повела нас к стоянке, где находился ее старый, видавший виды фольксваген. Татьяна Петровна, была одета по вессеннему легко в юбку, по колено и в блузку, поверх которой на женщине, был надет, тонкий серый полувер. Правда одежда на ней, была уже затертой, сзади на юбке у Пашкиной матери, были складки, ведь погладить ее было нечем. Когда она шла, то мы заметили с Пашкой, как у нее под юбкой, плавно перекатывались ягодицы, пухлой попки. Если на лицо Татьяна Петровна и изменилась то ее шальные формы, остались прежними. Мы с Пашкой переглянулись глядя на ее жопу и сжали кулаки, в знак того, чтобы наши мечты, выебать его мать, сбылисись


Рассказ опубликован: 30 июля 2020 г. 19:46

Последние комментарии
Комментарии к рассказу "Орловские партизаны"