Ничего не могу с собой поделать: панически боюсь змей. Помню, как в детстве, едва лишь увидев на экране телевизора эту тварь, я немедленно переключал канал. Даже благородный питон Ка вызывал у меня непреодолимое отвращение. Один раз мама это заметила и начала меня допытывать, но я так ей и не признался. Это могло помешать её любимому увлечению, ведь моя мама была заядлой туристкой. С моим отцом она встретилась в турпоходе и в турпоходе же он познакомился с маминой подругой, к которой и ушёл через полгода после моего рождения. Но мама всё равно осталась туристкой, а я очень любил маму и повсюду таскался за ней хвостиком, в том числе и в её бесчисленные походы.

Хотя, честно говоря, я их совсем не любил по вполне понятной причине. Эти ночёвки в палатках, на земле, в лесу, который по моим представлениям, буквально кишел змеями, меня совсем не вдохновляли. Но, признавшись в этом, я мог на всё лето лишиться маминого общества, отправившись скучать к бабушке с дедушкой. Зимой мы с мамой спокойно жили в нашей крохотной однокомнатной квартирке, а летом начинались мои мучения. Когда отец бросил нас, маме было только девятнадцать лет. Она так обиделась, что возненавидела всех мужиков и даже смотреть в их сторону не желала. Всю свою жизнь мама посвятила моему воспитанию и любимому увлечению. Ну и, понятно, ей пришлось самой зарабатывать нам на жизнь.

Всю зиму она вкалывала за двоих. А я очень любил маму, мы с ней всегда дружили, и меньше всего мне хотелось бы её огорчить. Правда, было и ещё одно обстоятельство, частично примерявшее меня с походами: это весёлые мамины подруги. После облома со злой разлучницей мама стала более внимательно относится к своему окружению и теперь это были только милые, симпатичные девушки. Очень скоро я с ними со всеми тоже подружился и они меня искренне полюбили. В турпоходе существует непреложное правило: мальчики идут справлять малую нужду налево, а девочки-направо. Поскольку я попал в свой первый поход ещё совсем малышом, естественно, что мама взяла меня с собой на женскую половину. Так вот с тех пор и пошло. Хоть я уже и заметно подрос, но мама с подружками всё равно забирали меня с собой и мне, честно говоря, это очень нравилось.

Озорные девушки превращали такое, казалось бы, рутинное предприятие в маленькое представление со смехом, шутками, прибаутками и дружескими подколочками. Разумеется, никто никого не стеснялся. Мама с детства приучила меня к раскованности, она по жизни была убеждённой натуристкой. Мы с ней всегда мылись вместе и я не видел в этом ничего удивительного. Точно также и в походе. Были разные группы, разные составы, но постепенно мамина группа стала целиком женской. Единственным парнем в ней был я и пользовался всеобщей заботой и обожанием. Когда нас не видели посторонние, мы всегда купались и загорали голышом. Ясное дело, что мне это не могло не нравиться.

Мама очень любила петь, аккомпанируя себе на старенькой, видавшей виды, гитаре. Но, честно говоря, голоса у ней не было, да и слуха, наверное, тоже. Я слушал её только чтобы не обидеть. А вот её подруга Марина пела просто потрясающе. Слух у ней был идеальный, а голос сильный и красивый. От её песен у меня нередко перехватывало горло и слёзы наворачивались на глаза. Очень скоро Марина это заметила и пела теперь в основном именно для меня. Мы с ней крепко подружились. Марина училась в каком-то - не помню уже каком - институте, было ей никак не больше двадцати лет. Она была очень красивой-худенькой, стройной, голубоглазой, с роскошными тёмно-русыми волосами. Я всегда любовался её немного смуглой, мраморно-гладкой, глянцевитой кожей. Конечно же, я влюбился в Марину, но только тогда сам ещё этого не понимал. Однако получилось так, что именно она стала моей первой женщиной, а обстоятельства, при которых это произошло, я не забуду никогда в жизни.

Мы шли по довольно сложному маршруту. День был жаркий, мы устали и устроили привал на живописной лесной поляне. Девушки скинули рюкзаки и пошли в кустики по нужде, а я отправился вместе с ними: по привычке, а также и от страха перед медведем, чьи следы мы видели на подходе к поляне. Конечно, сразу же начались шуточки и прибауточки, звонко зажурчали девичьи струйки. Не удержался от подколочки и я. Пописав и вытряхнув последние капельки, я сказал им: "Вот я запросто могу пописать на корточках, а вы стоя писать не умеете!" и показал язык.

— Вы слышали, что он сказал, этот маленький сексист?-возмутилась Марина, энергично прыгая на месте.-Твоё счастье, что я уже закончила, а то бы я тебе показала, что мы умеем, а что нет!

— Ну и что бы ты мне показала?-парировал я.-В лучшем случае ты бы только описала свои кроссовки!

— Ах, так?! Люди, вы свидетели! На следующем привале он пожалеет о своих словах! - Марина гневно сверкнула глазами, а потом крепко обняла меня, нежно поцеловала, и все мы дружно рассмеялись. До следующего привала, я, конечно, уже успел обо всём забыть, но, когда мы вновь сбросили рюкзаки, Марина мне напомнила: "Ты не забыл о нашем споре? Ну-ка пойдём!" Она подвела меня к зарослям и спросила: "Ты очень хочешь писать?"

— Да, очень-подтвердил я.

— Ага, хорошо. Я тоже очень хочу. Ну так вот, сейчас мы встанем рядом и устроим соревнование. Чья струя достанет вон до тех кустов, тот и победил. А вы все следите!-обратилась она к девушкам.

До зарослей было метра полтора, не больше.

— И что будет если я выиграю?-спросил я Марину.

— Я тебя поцелую пятнадцать раз подряд-обещала она.

— А если проиграю?

— Ты поцелуешь меня, тоже пятнадцать раз. Идёт?

— Идёт-ответил я, расстёгивая джинсы.

Марина тоже расстегнулась, но не стала спускать джинсы как обычно, а лишь немного приспустила спереди. Я с удивлением увидел, что она слегка вздёрнула футболку, чуть выпятила животик и несильно зажала пальцами свои губки. На лобочке у ней росли тёмные курчавые волосики, но ниже их почти не было и я видел губки довольно чётко.

— Ну, готов?-спросила Марина.

Девушки окружили нас и с интересом смотрели.

— Раз, два…три!-скомандовала Марина.

— Тёма, сынок, не подведи!-крикнула моя мама, а Лена наоборот завопила: "Марина, давай!"

Я спокойно пустил струю и педантично описал весь куст: сперва верхние листочки, потом средние, потом нижние, а потом снова верхние. Но Марина действительно меня удивила. Почти одновременно со мной она пустила струю вперёд, примерно так же, как и я. Именно вперёд, а не вниз, как я боялся. Ни одной капли не попало не только на джинсы, но даже и на кроссовки. Но если моя струйка была кругленькой, тонкой и концентрированной, то её оказалась очень широкой и плоской. И, как она ни старалась, ни одной капли не попало на листочки, они не долетели буквально нескольких сантиметров. Я уже заканчивал, вытряхивая последние капли, а Марина всё ещё писала, покраснев от напряжения. Закончив, она тоже вытряхнула свои капельки, до упора выпятив животик, и в трусики ничего не попало.

— Молодец, сынок!-воскликнула мама, а Лена разочарованно застонала.

— Ну-сказала мама-сейчас мы будем считать!

— Хорошо-смущённо улыбнулась Марина-но только дай мне писю вытереть-и она тщательно вытерлась салфеткой, которую не бросила, а засунула в специальный пакетик (Марина была "зелёной")

— Нет, считать потом-воскликнула Лена- а то я сейчас описаюсь-и все девушки дружно начали расстёгиваться.

— Марина-сказал я-хоть я и победил, но должен признать, что ты была права и я больше никогда не буду говорит о том, чего не знаю.

— Молодец!-ответила Марина.-Это ты правильно сказал. А насчёт победы всё очень относительно. Будем считать, что это был только первый раунд, хорошо?

Девушки между тем закончили журчать и объявили, что готовы начать счёт.

— Считайте до 16-попросила Марина-за своё благородство он получает бонус!

Она обняла меня и начала крепко целовать и я даже зажмурился от удовольствия-настолько мне было приятно её тёплое свежее дыхание.

После небольшого отдыха мы продолжили путь и начали спускаться в долину. Солнце уже клонилось к закату, но ветер убился и жара стала просто невыносимой. Поэтому все очень обрадовались, когда мы вышли на берег речки, мелкой и быстрой. На ночлег решили остановиться на длинной песчаной косе, обильно поросшей ивняком. Но прежде чем разбивать лагерь, нам было нужно этот самый ивняк посетить.

— Ну что, продолжим соревнование?-предложила Марина, сбросив свою поклажу на песок.

— Как скажешь-ответил я, тоже опуская свой рюкзак.

И мы вместе со всеми направились к зарослям, а до них было метров 30. Чтобы не скучать по дороге, я на ходу расстегнул брюки и достал свою письку, а потом, не меняя ни скорости, ни направления движения, пустил струйку.

— Что ты делаешь?!-воскликнула Марина.

— А ты разве не видишь?-притворно удивился я.- Я писаю! Мне уже очень приспичило. И ты тоже можешь ко мне присоединиться-добавил я, не прекращая писать на ходу.

За мной на песке оставалась ровная-ровная тёмная полоска. В своём родном дворе я всегда считался заводилой среди ребят и вот этот прикол был моим коронным трюком. Вы, подходя к своему подъезду, наверное, иногда замечали на асфальте длинную и тёмную полоску. Ну так вот, теперь вы знаете, откуда она берётся, это баловались дворовые ребята. Ну а тогда, на косе, все, в том числе и моя мама, смотрели на это буквально раскрыв рты от изумления. Когда мы дошли до кустов, я спокойно вытряхнул последние капли и застегнул брюки. Девушки встрепенулись, дружно завизжали, и разразились аплодисментами. Я театрально поклонился им.

— Ну, и кто победил?-спросил я Марину.

— Безусловно, ты-покорно ответила она.-Я сделаю, что ты хочешь. Что мне сделать?

Я подумал и попросил её: " Опять пописай стоя. Описай, пожалуйста, вот этот куст. Но только подойди к нему поближе."

Марина так и сделала. Она уже учла свои прежние ошибки и поэтому у ней получилось также хорошо, как и у меня на предыдущем привале. Мы все молча смотрели на неё. Странно: я видел, как писает Марина, наверное уже в 1001 раз, но это зрелище буквально завораживало. И я почувствовал, что у меня встаёт. Когда Марина закончила, все девушки тоже начали быстро расстёгиваться, а мы с ней, поскольку отстрелялись первыми, пошли по моей полоске обратно к воде.

— Марина, на самом деле победила ты-тихо сказал я-потому что ты очень милая и красивая и всё делаешь очень красиво. Ты даже писаешь, как будто поёшь! И я тебя очень люблю!

Марина лучезарно улыбнулась, наклонилась, и крепко поцеловала меня в губы.

— И я тебя тоже очень люблю!-ответила она.

Мама и все её подруги считали себя опытными туристками, но на самом деле это было совсем не так. Да и откуда же у них взяться опыту, ведь это же, в сущности, была компания самонадеянных девчонок. Самой старшей в группе была моя мама, но и ей тогда едва исполнилось тридцать лет. Да, они действительно привыкли далеко ходить с поклажей, умели развести костёр и приготовить на нём какую-то еду, даже с грехом пополам разбирались в картах. Однако они ничего не знали о правилах выживания в диких краях, вдали от цивилизации. Я, конечно, им доверял, а напрасно! Они решили разбить лагерь у самой воды, чего делать не следовало и очень скоро мы в этом убедились. Солнце уже садилось, причудливо расплываясь в высоких размытых облаках, но, вопреки обыкновению, прохладнее не стало. Духота была просто невыносима. Поэтому, быстро раздевшись, мы все, с визгом и криками, бросились в реку. На наше счастье, вода в ней оказалась совсем не такой ледяной, как обычно в горных речках и мы весело выкупались. Когда я вдоволь нанырялся и накувыркался, мама подозвала меня к себе, осторожно оттянула кожицу на письке и тщательно вымыла мою головку (она ласково называла её "вишенкой"). Эта процедура повторялась каждый раз, как только мы добирались до воды, и мамины подруги никогда не обращали на неё никакого внимания, ведь они до сих пор не принимали меня всерьёз. Но теперь, подняв глаза, я встретился взглядом с Мариной. Конечно, сейчас же она улыбнулась мне, а я ей, она брызнула в мою сторону. И всё-таки я ясно почувствовал, что она смотрела на меня совсем не так, как обычно.

Солнце скрылось за линию горизонта и на небе запылали высокие облака. Они озарили долину каким-то призрачным, невероятным светом. Пожалуй, ещё никто из нас такого не видел. А над дальними вершинами гор появились очень тёмные облака и в быстро сгущавшихся сумерках стали заметны мерцавшие в них зарницы. Мама сказала, что они могут быть признаком дождя и мы поспешили поставить палатки у самой воды. Невероятная глупость!!! По-хорошему надо было перейти на ту сторону ( брод находился на 100 метров ниже по течению) и остановиться на высокой речной террасе, да ещё и выставить на ночь дозорных. У нас не упало ни одной капли. Сильный ливень прошёл в верховьях реки и ночью началось наводнение. Я проснулся от того, что изо всех сил бежал вверх по лесному склону и ветки больно хлестали по лицу. Кто-то тащил меня за руку.

— Мама?-окликнул я спросонья.

— Это я!-отозвалась Марина.-Быстрее, бежим быстрее!

— Что случилось?-всё ещё никак не мог я проснуться.

— Вода, вода поднимается!

А она преследовала нас буквально по пятам своим грозным гулом. Я просто представить себе не мог, что вода может подняться столь стремительно. Я и тогда уже неплохо плавал, но выплыть в этом сумасшедшем потоке было бы невозможно.

— Где мама?-крикнул я и попытался остановиться, но Марина по-прежнему тащила меня.

— Бежит за нами!-ответила она на ходу.-Не волнуйся, все живы, все успели убежать, я сама видела! Снесло уже пустые палатки. А мама с Анькой бежали прямо за нами.

Судя по моим ощущениям, мы забрались в невероятный бурелом. Шум воды стал глуше и мы наконец-то остановились.

— Ну и дела!-сказала Марина, с трудом переводя дух.-В жизни ничего подобного не видела! Ну всё, можно передохнуть-разрешила она-сюда, наверное, уже не доберётся.

Зарницы, тускло мерцавшие в облаках, периодически освещали хаотичное переплетение ветвей, сквозь которые далеко внизу угадывался стремительно бегущий поток.

— Мама!-крикнул я и меня поддержала Марина, тоже крикнувшая: "Ма-ша! А-ня!"

Но нам никто не ответил.

— Нет, нет, Тёма, не бойся, все живы-заверила меня Марина.-Все бежали за нами. Но, возможно, заблудились. Ты видишь, какой здесь бурелом.

Мы убежали, в чём были. А поскольку с вечера было очень душно, то я лёг спать в одних просторных трусах-боксерах. На Марине же был купальник: лифчик и трусики, а ещё поясная сумочка, в которой лежало всё самое необходимое-охотничьи влагостойкие спички, складной ножик и маленький, яркий фонарик. Марина достала его и включила. Боже мой, в какую же непролазную чащобу мы с ней забежали!

— Сейчас искать кого-то бесполезно-сказала Марина-мы только посадим батарейки. Давай сядем вот сюда-она указала на поваленное дерево-и подождём рассвета, он уже скоро. Я клянусь тебе, что все живы. Ну какой мне смысл врать?!

И я немного успокоился. Мы сели на корявое бревно, обнялись и тесно прижались друг к другу.

Мой испуг постепенно проходил, но страх перед водой быстро сменился моим прежним, традиционным. И я шёпотом спросил Марину: "А как ты думаешь, здесь есть змеи?"

— Наверное, есть-также шёпотом ответила она.-А ты что, боишься змей?

— Да, больше всего на свете-признался я.-Но только ты никому не говори, хорошо? Это моя главная тайна, её не знает даже моя мама! Ты обещаешь?

— Обещаю-ответила Марина.-Знаешь, а ведь у меня та же самая проблема-продолжила она, вздохнув.

— Неужели ты тоже боишься змей?-не поверил я своим ушам.

— Как и ты, больше всего на свете-вздохнула Марина.-И, также как и у тебя, никто про это не знает. Корме тебя, конечно.

— Я никому не скажу-заверил я её.

— Я знаю-улыбнулась она.-За это я тебя и люблю!-и она поцеловала меня.

— Но это так странно-продолжил я-ведь ты же очень любишь всех животных. Я знаю, что ты даже комаров не убиваешь!

— Ну а за что их убивать? Они же не виноваты, что родились комарами, ведь верно? Также и змеи. Но у змей есть один секрет: если их не трогать, они никогда тебя не укусят, ни за что!

— Это правда?-воскликнул я.

— Абсолютно-подтвердила Марина.-Змеи кусают только тех, кто их трогает, хотя бы даже и случайно.

Я не скажу, чтобы мне от этого стало легче, но близость Марины, тепло её прекрасного тела и тёплое дыхание хорошо успокаивали меня. Я очень устал от этого ночного забега, поэтому прижался к ней крепче и начал дремать и Марина тоже постепенно задремала.

Мы проснулись, когда стало совсем светло. Всходило солнце и мы увидели, что лесная сопка превратилась в остров среди бурного мутного потока, стремительно несущего мимо нас вырванные с корнем деревья. Остров наш был совсем не велик, пожалуй, метров 30 в ширину и где-то около 70 в длину.

— Ну что, пошли искать наших?-потянувшись, предложила Марина.-Маша, Аня, Света!-начала она кричать и я тоже крикнул:" Мама!!! Ира, Лена, Оля!"

Но нам никто не ответил. Заметно похолодало. Продираясь сквозь заросли мы, как могли, обследовали остров, но никого из людей, кроме нас, здесь не было. Однако с берега мы увидели, что таких островов в потоке довольно много.

— Наверное, они там-предположила Марина.-Ну, теперь мы всё равно ничего не сможем сделать. Надо ждать, пока спадёт вода. Или пока нас не снимут.

— Марина, я есть очень хочу-честно сказал я.

— Да, и я тоже-засмеялась она.

Дело в том, что вчера мы поужинали чисто символически. Переправившись через эту речку, мы должны были выйти к посёлку и там пополнить свои припасы.

— Ну что же, давай что-нибудь здесь поищем-предложила Марина-хоть ягоды какие-нибудь или грибы.

— А как мы их приготовим, грибы-то?-спросил я.

— Что-нибудь придумаем!

И мы разошлись по острову.

Вскоре я набрёл на колоду: полусгнивший сверху ствол поваленного дерева, немного приподнятый над землёй своим ветвями. Я заглянул под него и увидел большой и аппетитный белый гриб. Но, едва лишь я протянул к нему руку, как её словно кольнули раскалённой иглой. От неожиданности я упал на землю и с ужасом увидел, что из-под колоды выползает змея! Я заорал так, что у самого зазвенело в ушах и на мой крик сейчас же прибежала Марина.

— Что такое, что случилось?-тревожно спросила она.

— Марина, меня укусила змея, она меня ужалила! Марина, я умираю!-проговорил я с трудом.

— Змея?! Где змея?

— Вон там, под колодой, где гриб. Я хотел его сорвать, а она укусила меня!

Марина подняла с земли палку, осторожно пошуровала под колодой и змея сейчас же выползла вновь с громким шипеньем! Марина взвизгнула и отскочила. Мою руку жгло как будто огнём и она начала быстро распухать. Пальцы стремительно превращались в подобие сосисок. Я уже не мог ими пошевелить, а боль распространилась дальше, к локтю.

Марина подхватила меня подмышки и потащила прочь от колоды.

— Тёмочка, милый, родной, ну не умирай пожалуйста-приговаривала она.-Что я скажу твоей маме? Тёмочка, милый, ну открой глазки, пожалуйста! Куда она тебя укусила?

— В руку-ответил я чуть слышно.

Помимо того, что у меня болела рука, я действительно почувствовал себя очень плохо из-за своего испуга. Я был уверен, что теперь умру. Меня охватила страшная слабость, от головы всё как-то отлило. Но горше всего мне было от сознания собственной глупости и недоразвитости. Ведь только сегодня Марина открыла мне змеиный секрет: змея не ужалит, если её не трогать. И тут же я, как последний идиот, сую руку в её логово! Откуда я мог знать про логово? А надо было знать! Ведь есть даже такое выражение: змея подколодная! ПОДКОЛОДНАЯ!! Ох, ну и дурак же я! А Марина продолжала тормошить меня: "В руку? В правую?"

— Да-опять чуть слышно ответил я.

— Ой, как она распухла! Дай, я подую! Ну, не лучше?-но я уже не ответил.

— Тёмочка, родной, но ты не можешь сейчас умереть, никак не можешь!

— Я умру, Марина-с трудом ответил я.-Ну сама посуди: мне уже так плохо, а мы здесь одни и нам сейчас никто не поможет, никто… Скоро яд дойдёт до сердца и всё…. Ты уж прости меня, что так получилось-и я вновь закрыл глаза.

Я сам верил в то, что говорил и поэтому всё звучало весьма убедительно.

— Нет!-взвизгнула Марина.-Нет! Открой глазки, ну пожалуйста! Тёма, я сделаю всё, что ты хочешь, только не умирай, не умирай!-и она громко зарыдала.

Теперь боль стреляла мне в правую подмышку и даже отдавалась в нижней челюсти. К тому же меня заколотил сильный озноб.

Ну, это конец-подумал я и, поскольку теперь было уже всё равно, рискнул обратиться к Марине с просьбой.

— Марина, послушай…-начал я.

— Да, да-она живо наклонилась ко мне-ты что-то хочешь?

— Да, хочу. Знаешь, я ведь ещё ни разу…понимаешь, ну ещё ни разу ни с кем…ни с кем…

— Ну говори, говори!-попросила Марина.

— Ну, не поебался. Поэтому мне очень страшно умереть вот так, ни разу этого не попробовав. А тебя я очень люблю и очень хочу. Пока у нас осталось несколько минут, давай сейчас это сделаем?

Марина отпрянула и изумлённо раскрыла глаза.

— Ты что!-воскликнула она.-Ты же ещё совсем малыш! Я не могу с тобой такое делать! И за кого же ты меня принимаешь?!

И тут облом!

— Прости меня пожалуйста, Марина-пробормотал я смущённо.-Забудь об этом. Прости меня и прощай. Всё-я закрыл глаза и замолчал.

Очень обидно, но это, наверное, судьба.

— Нет!!!-взвизгнула Марина пронзительно-нет, Тёма, это ты меня прости! Я сделаю всё, что ты хочешь, но только, пожалуйста, не закрывай глазки, не закрывай их, и не умирай!

Она быстро наклонилась ко мне и очень тихо сказала: "Но, чтобы это сделать, у тебя сейчас… сейчас…ну, у тебя… в общем, у тебя должна встать писька. Без этого не получится!"

— А ты посмотри-простонал я едва слышно-у меня уже стоит, как кол!

Действительно, то ли от действия яда, то ли от моих развратных мыслей, а то ли от того и другого, но у меня и правда был сильный стояк.

Марина приспустила мне боксеры и даже ахнула.

— Очень хорошо, Тёма-сказала она тихо-ты лежи спокойно, я сейчас всё сделаю сама.

На секунду вскочив на ноги, она рывком сбросила свои плавки и снова опустилась надо мной на колени. Потом плюнула на руку и растёрла слюну мне по члену. Плюнула ещё раз и растёрла себе между ног. А потом взял член пальчиками и, осторожно приседая, направила его в себя. Это было что-то! Там оказалось просто восхитительно: очень мягко, влажно и горячо. Почувствовав, что её дырочка плотно охватила меня, Марина оперлась на руки и начала плавно приседать и приподниматься, постепенно увеличивая амплитуду. Потом присела до упора и плавно начала вращать бёдрами. Опять приподнялась, опять несколько приседаний и снова вращение.

— Сейчас тебе станет приятно-приятно!-произнесла она чуть слышно и прикрыла глаза.

А мне уже было так приятно, что я совсем забыл о боли, хотя рука к тому времени распухла до локтя и я совершенно не мог ею пошевелить. Вдруг Марина громко вскрикнула, у ней внутри всё сильно сжалось, и из её письки мне в лицо брызнула горячая струйка. Я резко выгнулся вверх и почувствовал, как в мою письку что-то сильно вступило. Марина оказалась права: фантастически-приятное ощущение. Секунда, другая, третья и…и взрыв! Я в конвульсиях забился на бурых прелых листьях, а надо мной резко склонилась Марина. Я чувствовал, что у ней внутри сейчас такие же конвульсии, всё резко сжимается и разжимается. Постепенно они стали слабее и вот, наконец, прекратились. Марина открыла глаза: "Ну что, я тебя не разочаровала? Всё было именно так, как ты и представлял?"-спросила она с улыбкой.

— В тысячу раз лучше! В миллион раз! Марина, я так тебе благодарен!! Я тебя люблю больше всех на свете! Мне теперь совсем не страшно умереть.

— Даже не вздумай!-сказала Марина, как будто бы это зависело от меня.-Я страшно обижусь, если ты умрёшь, ты понял?! Ты мне тогда уже не друг!

Она начала слезать с меня и в этот момент мне в лицо вновь брызнула горячая струйка.

— Ой, извини!-смущённо сказала Марина.

Она легла рядом со мной прямо на листья.

— А тебе тоже было приятно?-спросил я её.

— Да ещё как приятно-то!-ответила она со вздохом.-Изнасиловать больного малыша! Никогда бы не подумала, что я на такое способна!

— Не говори так!-попросил я её очень серьёзно.-Я тебе бесконечно благодарен, я тебя очень люблю. И маме передай пожалуйста, что я её тоже любил. А теперь давай попрощаемся.

Но, хотя я так и сказал, странное дело-я почувствовал себя значительно лучше. Распухнув, рука почти перестала болеть. Исчезла эта смертельная слабость и с головой всё стало в порядке. Отдавшись мне, Марина как будто отдала мне свою энергию, свои силы. И в этот момент сквозь шум потока мы услышали звук мотора.

— Лодка!-Марина вскочила как ошпаренная.

— Стой!-крикнул я.-Надень плавки!

— Ой, спасибо!-Марина запрыгала на одной ножке и побежала к берегу, пронзительно крича:"Помогите! На помощь!!!"

А я почувствовал себя ещё лучше. Я даже смог сесть, опираясь на левую руку. И мне даже захотелось есть, а особенно пить.

Прошло минут пять и Марина вернулась, а с ней шли два мужика в синей форме МЧС.

— Скорее, скорее-подгоняла их Марина-у меня малыш погибает!

От пожилого спасателя с густыми седыми усами просто исходили спокойствие и невозмутимость.

— Это твой сын?-спросил он, с сомнением взглянув на Марину.

— Мой брат!-выпалила она.-Какая разница?! Скорее, помогите!

— А что случилось-то?-невозмутимо продолжил усатый.

— Его укусила змея. Уже с час назад.

— Гадюка, что ли?-спросил усатый.

— Я не знаю, наверное….

— Ну ясно, гадюка. Кобры-то у нас тут не водятся. Ну и что, куда хоть укусила-то?

— В руку-ответил я.

— Ну и в руку, подумаешь, ерунда! Ну поболит немного да и пройдёт. Ты мужик или нет?

Да теперь-то уж точно мужик-вдруг подумал я, но промолчал.

Левой рукой я уже благоразумно убрал свой натруженный член под резинку трусов-убегая, Марина забыла это сделать. Спасатель легко поднял меня на руки: " Ладно, пошли! Ох, туристы, туристы, горе моё луковое!"

В большой надувной лодке мне сразу же дали попить, потом спасатель порылся в своей оранжевой аптечке и достал таблетку.

— На, проглоти!

— Что это? -сейчас же спросила Марина.

— Димедрол.

— И это всё?!

— Ну а что ещё? Я уже тебе сказал, это же не гюрза его укусила и не кобра. Поехали снимать ваших!

Верхушки выступавших из воды деревьев выглядели очень зловеще, мы осторожно лавировали среди них. Спасатели объяснили нам, почему наводнение было таким страшным. Оказывается, в верховьях реки вода ночью прорвала плотину переполненного водохранилища. От димедрола меня заклонило в сон и в полусне я видел спасение нашей группы, рассеянной по импровизированным островкам. Мама с тётей Аней оказались на втором, если считать от нашего.

— Тёмочка, что с тобой, что с рукой?! Почему ты бледный такой?!-закричала мама на всю долину.

Спасатель только невозмутимо покачал головой.

Нас разместили в старенькой облезлой школе, накормили горячим обедом. Меня осмотрела врач, опухоль на руке уже начала спадать. Я видел, что Марина всё время сидит, как на иголках, поэтому попросил её проводить меня в туалет. Едва мы вышли из класса, как она наклонилась к моему уху и горячо зашептала: "Тёма, милый…." Но я не дал ей договорить.

— Марина, любимая моя, я знаю, что это самая большая наша тайна. И я никому и никогда об этом не расскажу, не сомневайся!

После такого приключения у мамы на всю жизнь отбило охоту к турпоходам и она стала убеждённой сторонницей культурного отдыха. Компания её подружек какое-то время ещё сохранялась, но вот Марина исчезла бесследно, просто пропала. Однако у меня осталась фотография, сделанная в походе, предыдущим тому, злополучному, на которой мы сняты втроём: я, мама и Марина, нежно обнимающая меня за плечи и я считаю эту фотографию своей самой большой ценностью. Марина, родная, если ты вдруг сейчас это читаешь, знай, что я люблю тебя по-прежнему, и желаю тебе счастья. Пусть у тебя в жизни всё сложится хорошо. Тебе не в чем упрекнуть себя, я считаю, что ты дважды спасла мне жизнь. А змей я боюсь по-прежнему и даже ещё больше: у меня теперь есть для этого все основания.