В комнате темно, за плотно занавешенными шторами давно ночь. Вероятно, сейчас около трех часов, точнее не могу сказать. Здесь нет часов, а по моим ощущениям прошла уже целая вечность с тех пор, как он раздел меня и кинул на постель. Я молчу и пытаюсь не подавать признаков жизни, может это даст мне некоторую передышку. Он тоже молчит, но я не тешу себя надеждой, что мой мучитель уснул. Его рука крепко держит мою правую грудь. Гораздо крепче, чем мне хотелось бы, но все же недостаточно, чтобы выть от боли. Я знаю, что могут остаться синяки, так иногда бывает, если он слишком перевозбудится, или если я сделаю что-то не так. Но это редкость. Обычно он контролирует себя и его руки сдавливают, терзают, но не вредят.

Его рука сдвигается ниже, хватает меня за попку. Опять сжимается, он притягивает меня к себе так, что мой лобок касается его бедра. Давление все сильней, два пальца проникают в мой зад. Я стараюсь не дышать, стараюсь сдержать стон, я знаю, что он этого ждет.

Моя киска вдавливается в его бок, пальцы все глубже во мне. Я чувствую, как из меня начинает вытекать его сперма. Совсем недавно он кончил в меня и вот теперь его семя медленно выдавливается из глубины моего тела силой его огромных рук, сжавших и терзающих мою попу. Как бы случайно касаюсь рукой его члена. Пока еще не встал, значит у меня есть ещё немного времени. Небольшая передышка для моей дырочки. Два пальца попе уже давно не вызывают дискомфорта, но если сегодня он не удовлетворится только лишь моей пиздой, то на завтра к синякам добавится еще и жжение.

Все его бедро залито спермой, вытекшей из меня, оно скользкое и мой хозяин без труда подтягивает меня по себе наверх и впивается мне в губы поцелуем.

Больше изображать труп нет смысла, тем более, что я опять потекла. Теперь уже не его сперма, а моя смазка. Облизываю его лицо, прикусываю губу. Его член уже готов, пульсирующая головка упирается мне в живот. Одним движением он переворачивает меня и сразу насаживает на себя попкой. Я визжу от боли, господи за что он так. Пытаюсь вывернуться, вытащить его из себя хотя бы на пару сантиметров.

Конечно же безуспешно. Что я могу против моего мучителя, который на 40 сантиметров выше и в три раза тяжелей? Он хватает меня за грудь и силой сажает на свой член до упора. Крик застревает у меня в горле, на мгновение он замирает, я чувствую весь его огромный прибор каждым сантиметром своих внутренностей. Такое ощущение, что он достает до груди.

Постепенно боль уходит и когда он начинает двигаться я уже вновь могу говорить.

— Папочка, пожалуйста, мне больно!

Разумеется, он не обращает внимания и продолжает вставлять свой член в мою попу. Его руки мнут мои груди, щиплют соски так, что вот-вот оторвут их. Все тело объято огнем, я стону, прикусив губу. Папа ускоряется, теперь он фактически подбрасывает меня бедрами в воздух, а потом я падаю вниз и всем телом насаживаюсь на его член.

— Папочка, умоляю, умоляю!

Я кричу изо всех сил.

— Вынь его! Вынь из меня, мне больно!

Я повторяю это снова и снова, хотя точно знаю, что он меня не послушает. Он будет драть меня, пока не кончит. Но еще я знаю, что ему нравятся мои мольбы, нравится, когда дочка кричит и стонет. Он наслаждается моей болью и страхом.

И мне действительно больно и страшно, но совсем не так, как когда он сделал это со мной в первый раз. Я была совсем глупой, и не понимала, что сама во всем виновата. Не понимала, что заслуживаю папиного наказания. И тогда я еще не умела принимать его правильно. Но сейчас все иначе.

Поэтому я кричу и умоляю, подпрыгивая на отце, поэтому моя рука зажимает клитор между большим и указательным пальцем так сильно, что даже боль от растянутой попки почти не чувствуется. Я успеваю кончить до отца. Кричать уже нет сил, и я просто мычу что-то нечленораздельное, болтаясь как тряпичная кукла на его хуе. Заметив, что я больше не сопротивляюсь мой мучитель валит меня на кровать, а сам ложится сверху, буквально пронзая меня. Теперь-то он точно достает головкой почти до горла. Я не могу дышать, придавленная и заполненная телом папы. Резко выдохнув, он замирает, я чувствую, как увеличивается его и без того огромный пенис и через секунду мои внутренности начинают наполняться отцовской спермой. Ощущения тепла толчками расходятся по моему животу.

Он, навалившись на меня, тяжело дышит. Моя рука находит его руку, наши пальцы сплетаются в замок. Так проходит минута за минутой, я чувствую, как постепенно опадает его член во мне. Наконец, с влажным хлюпаньем папочка выходит их меня и сползает с моей спины. Я полностью истощена, нет сил даже повернуться на бок и поцеловать моего мучителя. Пытаюсь прийти в себя, прислушиваюсь к своим ощущениям. Все тело измято

и ноет как после тренировки. Грудь, которую мой любовник сжимал во время нашей скачки кажется теперь на два размера больше. Сладкая пульсирующая боль в клиторе, который я щипала со всей силы во время оргазма. Жжение и чувство наполненности в попке. Его семя, вытекающее из меня, уже образовало лужицу между ног.

— Ты сделал мне очень больно. Я так просила тебя остановиться, но ты меня не слушал! Ты продолжал насиловать свою дочку, папочка… Я так тебя люблю, а ты… Посмотри, что ты сделал. Почему?

Он повернулся ко мне и схватив за волосы притянул мою голову к своему паху.

— Это потому, что я плохая? Это ведь я сама виновата?

Он не дал мге договорить, прижав мое лицо к члену. Без слов я поняла, чего он хочет. Высунув язык, я начала тщательно вылизывать остатки спермы. Когда с этим было закончено, он оттолкнул меня и сильно ударил ладонью по лобку. Мои губки тут же пронзила острая боль.

— Прости, папочка! Прости меня, я заслужила! Я виновата!

Он опустился к моей промежности и провел языком по губкам. Я широко раздвинула ножки и папа буквально впился в мою киску ртом. Он водил языком и покусывал мой клитор. Сначала довольно нежно, но с каждой минутой он сжимал меня там зубами все сильнее. Меня пробила дрожь, опять вернулся страх, но и возбуждение тоже. Он кусал все сильнее, боль пронзала мою вагину, я начала вскрикивать. Меня трясло, из глаз начали катиться слезы. Я вновь начала умолять папу прекратить. Как и прежде, мое мнение его не интересовало. Он впился в мой клитор и ввел сразу три пальца в меня. Я завизжала и сразу кончила, обильно залив его лицо и простыни своими соками. Оторвавшись от моей пизды, он плюнул мне в лицо и дал сильную пощечину. Я закрыла лицо руками и заплакала. Мне было очень стыдно, ведь папа так меня любит, а я постоянно его подвожу. Ему и так со мной не легко. Он приходил домой и мог повалить меня прямо в коридоре, а я была сухой и ему было сложно войти. Он сердился, и когда наконец проталкивал свой стояк внутрь, брал меня очень грубо.

Иногда у меня даже была кровь, и тогда он приказывал вытирать свою сперму, смешанную с моей кровью и слизывать. Это было очень унизительно, я даже сначала обижалась, но со временем привыкла и даже начинала течь перед его возвращением, так что теперь папа мог пользоваться моей писькой гораздо проще.

Папа порол меня, но не по попке, а по пизде. Он раздевал меня сажал на колени, раздвигал мне ножки и сильно шлепал до тех пор, пока я не начинала визжать от боли, а губки моей киски опухали. После этого он обычно входил в меня сзади. Трахал сильно, не обращая внимания на мои слезы. Его здоровенный хуй и так с трудом входил, а уж протискиваясь сквозь опухшие губки и вовсе разрывал меня на части. Кончив в меня, он не разрешал мне одеваться или сходить подмыться, а заставлял мастурбировать. И я сидела перед ним голая и терла себе клитор, опухший и очень чувствительный после порки и секса. Иногда это длилось целый час, я успевала кончить несколько раз, пока папочка не разрешал мне прекратить. Именно тогда я стала врать ему о своих оценках и рисовать в дневнике фальшивые двойки. Иногда я так увлекалась, что наказывали меня чуть ли не каждый день. И это помимо обычных его ночных забав.

Позже отец вообще как с цепи сорвался. Стал приезжать на обед с работы и трахать меня. Практически постоянно в какой-либо из моих дырочек была его сперма. Я понимала, что это все моя вина, я провоцирую его своим видом. Но я ничего не могла с собой поделать. Лифчик я не носила и иногда мои соски предательски торчали под топиком в обтяжку. Мои юбки были слишком короткими, и стоило мне чуть наклониться, как становилось видно мои трусики, а иногда и их отсутствие. За это меня тоже наказывали. Папе было тяжело со мной.

И вот сейчас я лежу перед ним с раздвинутыми ногами в луже его спермы и своей смазки и плачу.

— Мне так жаль, папочка! Я не специально! Хочешь, накажи меня, я все вытерплю, честно. Сделай со мной что хочешь.

Подползаю к его ногам и начинаю их вылизывать. Постепенно поднимаюсь все выше, пока мои губы не касаются его яиц. Беру их в рот, аккуратно облизываю, тру язычком. Отец отталкивает меня, валит на постель и заламывает руки за спину его пальцы опять у меня в попке. Приподнимаюсь, чтобы насадиться на них поглубже. В попке полно папочкиной спермы, так что никаких проблем со смазкой нет. Вот уже во мне три пальца. Отец выкручивает мои руки еще сильней, мои мышцы натянуты до предела, и я начинаю громко скулить, но терплю.

Наигравшись с моей попкой, он просовывает под меня руку и рывком ставит на колени. Теперь пришел черед моего влагалища. Туда сразу проникают четыре пальца. Меня растягивает до предела. Похоже, это будет длиться до самого утра.