Мы пристально следили за поведением Захара и смотрели, как он забрасывал в рот очередную ягоду. В деревне огороды были большими, и никто не следил за тем, кто в твоём огороде и так можно свободно пройти по всем огородам. В это время Володька стоял ко мне своим голым и румяным задом, упершись в скамью, и я водил своим возбужденным членом в проёме его гладких ягодиц. Он всегда меня возбуждал таким видом и долго мог любоваться им, я сам не находил объяснение такому своему поведению.

– Вовка, ну давай его позовем к нам, а то он уйдет, – ещё раз повторил я свою просьбу.

– Давай! Только может нам нужно одеться…

– Не будем, пусть его это как – то настроит. Пусть на нас таких посмотрит, он же – пацан. Стучи в окно, он должен услыхать тебя.

Так как это было так рядом в нескольких метрах; и Захара испугал неожиданный стук, хотел бежать, но понял, что его манят.

В баньке было темно и в то же время прохладно, т. к. её не топили несколько дней. Летом это было нашей отдушиной в знойную жару. В ней и запах от березовых веников и даже, запах земляничного мыла был приятным и соблазнительным.

Захар распахнул дверь, заглянув прямо из предбанника в баньку, поняв, где мы прятались.

– Так вот вы где? Мне сказали, что вы в огороде или саду…

– Как видишь, мы здесь, – ответил я ему, – что ты хотел – то?

– Заходи и дверь не закрывай, – попросил я его.

– Да так думал, что, может, куда – то сходим, а потом искупнемся в пруду.

Захарка мялся от стеснения и не находил слов, чтобы что – то сказать.

– Нет, мы пока здесь, а то на улице жарища…

– А вы чего в бане – то сидите?

– Нам нравится, видишь мы совсем голые.

Мы действительно не прикрывались, и было видно, что на нас ничего не было.

– Мы дрочим, и тебя приглашаем. Давай составь нам компанию, коли ты уже здесь… – выпалил Вовка.

Наша одежда валялась прямо на полу, в предбаннике мы в такие моменты не раздевались. Захар, наверное, догадался, чем мы тут занимается и без всяких вопросов.

– Нет, не буду – парировал на наше предложение гость, – я стесняюсь.

Я понял, что он может не согласиться на наше предложение и уйти. И я преградил ему путь – выскочив в предбанник.

– Заходи, что ты в дверях стоишь – то, – предложил потом я.

Чтобы придать какое – то действенное воздействие на него, я пошел на откровение. Когда я его видел в голом виде, то заметил, что видел у него на правой стороне мошонки родимое пятнышко, и о ней он должен был знать, и не раз, наверное, его видел.

– Захар, а ты нам покажи свои яички, где у тебя родовое пятно.

Он покраснел и не мог сразу сказать, словно, это было яйцо кощея, и от этого зависела его жизнь. У меня в это время хуй торчал до самого пупа, и залупка лоснилась возбужденным окрасом. Хуй заходил маятником, с четкой амплитудой и стал таким красивым и стройным, что мне хотелось, чтобы им любовались все, кто видит такое. Такое у меня было оттого воспоминания, что нахлынули на меня сейчас. Мне вспомнилась Захаркина попка и девственная дырка между нежных ягодиц. Она долго напомнила, воображаемый морской залив, а возле его темная полоска песка. Вот такой воображаемой девственной дыркой предстала мне Захаркина попка, в тот послеобеденный час.

– Может подрочишь с нами. Ты значишь знаешь, как это делать, и я видал твою малафью. а на залупе у тебя пятнышко, такое бывает при сухом дрочении. Я такое тоже испытал, и очень болело, пока мозоль не прошла.

Володька тоже возбудился и следил за поведением Захара, у которого трико приподнялось.

– Снимай, ты же уже готов, – с этими словами Володька вынуждал его принять участие в нашей оргии. Он резко сдернул с его бёдер голубого цвета трико до самого пола. Писун гостя стоял твердо у самого пупа, а залупа напряженной статью прижималась к животу.

На мошонке действительно красовалось родимое пятно. Захар был очень симпатичным пареньком, и я видел его в таком виде совсем недавно, он мне виделся мифическим Гиацинтом. Без спору он был красив.

Володька так осмелел, что не дал даже опомниться ему от накатившего на него сильного сексуального возбуждения, и он своими губами обхватил его набухшую залупку. Я не ревновал, и мне было интересно смотреть за этим.

Я посмотрел в окошко, чтобы кто – то не мог к нам нагрянуть в этот момент.

– Все ушли на покос, пока стоят ведра, – подсказа

л Захар, – мать мне направила сюда, … что вы ушли на усадьбу. Только теперь вас нашел здесь.

Захар балдел, и его глаза закатывались в самое подлобье. Я подошел вплотную к ним и гладил их гладкие, мальчишеские тела, стараясь еще больше их возбудить.

Я уже не стеснялся ничего, как будет думать о нас Захар, и стал пристраивать свой хуй к попке брата. Он все видел и, наверняка, шалел от такого несвойственного и вульгарного нашего поведения. Я чувствовал запах нашего гостя, он был таким привлекательным для меня, что еще больше хотелось секса. Вовка не переставал заниматься с Захаром, а потом подтянул меня и попробовал сосать последовательно наши хуйки. Захаров писун был не меньше моего, и я снова увидел тёмное пятнышко на его гладкой залупке.

– Что у тебя на залупе? – спросил Захара и ждал, что он будет говорить.

– Да было дело, на сухую подрочил и заработал себе мозоль.

– Мы с тобой значит прошли такие испытания …

Я улыбнулся, потом схватил его за шею и сильно засосал его толстые губы. Они действительно у него были особые, и скрывать их было не к чему, я их характеризовал себе как мясистые. Его такое состояние, я увязывал с его жизненными условиями, так как он был один у матери. Она ему отдавала все что могла и самое вкусненькое. Захар, естественно пил молоко из под своей коровки сколько хотелось. Я видел, как он спокойно мог выпить кринку молока за один присест. Когда я их засосал, то почувствовал их мягкость и вкус. Вкус и запах смородины изо рта я сразу определил, он же только что её ел. Мне приходилось целоваться, но на Захара у меня было сильнейшее желание. Теперь он в нашей власти и можно с ним испытывать все свои похоти. Попа Захара была на загляденье; такая аппетитная, упругая и идеально гладкая. Глядя на нее мне так захотелось ебаться…

Через пару минут я резко наклонил Володю и, смазав смазкой его попку, стал проталкивать вглубь сфинктера свой указательный палец. Смазкой для этого служила светлая мазь, которой смазывали вымя животным. Она была без запаха, и писун с легкостью после неё входил. Я, чтобы было более свободно нам, а в баньке было тесновато, и предложил Вовке лечь на спину на широкой скамье; 2 – х ярусные полоки в бане отсутствовали, так как потолок был низким – они сэкономили на пару брёвен, и его родители всегда себя за это ругали и корили…

В это время Вовка не прекращал надрачивать наши писуны, а потом лег на скамью спиной и задрал свои ноги вверх. Он знал, что надо делать, это уже была отработанная поза.

Захар, точно поражен был увиденным, когда я на него смотрел, то понимал, что это его очень возбуждает. Я его приблизил к себе, и чтобы он был тоже занят, взял его писун в рот. Он еще стеснялся, и все получалось неуклюже, но по нему виделось, что он в оцепенении. Я еще раз убеждался, что он красивый и, что живет он в этой маленькой деревушке со своей матерью, и никто этого не видит. Я задрал ноги брата до плеч, и едва ли не превратил его в баранку. Мне был уже интерес не пасть лицом в грязь и показать Захарке наши развлечения. Он недоумевал и шалел от нас, что ни разу не произнес слова. Я спокойно вошел в анус, и с присущей мне искусностью стал ебать Вовку. Я любил наполную вводить свой хуй и тут же вынимать, а потом снова засаживать. Мне это интересно было в том, что я наблюдал, как сфинктер брата на это реагирует. Ведь при этом дырочка на какие – то доли секунды раскрывалась, а затем затягивалась. Вообще эта самая, пожалуй, мощная мышца, и она играла с моим членом в свою игру.

– Захар, давай, пристраивайся сзади меня, будешь мою попку драть, как я Вовку… Только не жалей меня, понял? Хорошо смажь попку и дырку.

А сам продолжал трахать Вовку, он сладостно стонал. Я знал, что это он не от боли, а от удовольствия. Он руки протягивал ко мне, и с усилием подтягивал моё тело к себе. Мне это особо нравилось. А первые разы он наоборот отталкивал меня, говоря, что очень больно. Но, после боли приходит сладость!

Захарка встал сзади меня и примерялся, как мне засадить. Как же я ждал такого момента и только он стался касаться меня, то я весь напрягся и с нетерпением готов выдержать его вторжение. Я навалился больше на Вовку, чтобы Захару лучше раскрылась моя дырка и промежность. Явно, он стеснялся, но писун его ходил ходуном и жаждал сладостного мига. На какие – то доли минуты я потерял темп ебли брата, пока настраивал нашу «сцепку».