Перед тем, как перейти непосредственно к рассказу всего того, что происходило и происходит в моей жизни, думаю, будет правильно сообщить некоторую информацию, которая стала, по всей видимости, отправной точкой для всего, что случилось потом.

Говоря о себе: сейчас мне уже 30 лет, я женат и у меня двое детей. На момент рассказа, точнее той ее части, которая будет в самом начале, мне было восемнадцать. Но, как вы уже поняли, рассказ этот не совсем обо мне, а о моей маме, которая за полгода до моего совершеннолетия стала вдовой.

Тогда ей было тридцать восемь. Вспоминая сейчас и время от времени смотря на ее фото того времени, я всегда мысленно говорю себе, что она не выглядела на свои года. Честно, кроме нее я в своей жизни не видел женщины, которая бы после тридцати пяти выглядела настолько хорошо, насколько хороша выглядела она. Да, я понимаю, что отзываться в подобном ключе о своей матери не совсем правильно, но… я лишь говорю так, как было, только и всего.

Еще с лет так пятнадцати я начал ощущать нездоровое влечение к ней. Частые эротические фантазии о своей маме, постоянное стремление подглядеть за ней, увидеть ее нижнее белье, или, если повезет, что-то еще более возбуждающее. Думаю, кто-то из читателей поймет меня и вспомнит себя в подростковом возрасте, когда тоже думали только о подобных вещах.

Возможно, если бы мама была менее красивой и сексуальной, это мое сексуальное влечение к ней прошло бы с возрастом, но… Не знаю, была ли она виновата в том, что так сильно возбуждала меня, что дома ходила без лифчика, что очень часто побуждало меня пожирать взглядом ее грудь, особенно в те дни, когда она носила обтягивающие топики, через которые при желании можно было разглядеть ее сосочки. Так или иначе, даже спустя несколько лет, моя нездоровая озабоченность формами и изгибами моей мамы никуда не делась.

По ночам, когда мне хотелось выпустить пар, я фантазировал о ней, фантазировал об ее обнаженном теле, ее сексуальных ягодицах и груди. Кончать у меня получалось невероятно быстро, когда я выбирал жертвой своих сексуальных мыслей именно ее, а не какую-нибудь другую девушку или женщину. Видимо, семейное табу добавляла какого-то особого эффекта и усиливало возбуждение, я не знаю.

Время шло. Имею в виду время моего подросткового возраста, до исполнения мне восемнадцати. Напоминаю это так, чтобы читатель не совсем потерялся во временном пространстве. Параллельно с взрослением увеличивались и мои сексуальные запросы. Фантазирования мне становилось мало, возникало желание идти дальше, гораздо дальше.

В какой-то момент я перерос из обычного сына в сына-извращенца. Возможно, изменения эти были настолько заметны, что и она поняла их, ибо в какой-то момент начала носить верхнюю часть своего нижнего белья, что, конечно, расстроило меня. Я же, совершенно обезумев от растущей похоти, в какой-то момент начал охотиться за ее трусиками. Да, сейчас мне уже не так стыдно говорить вам обо всем этом, однако тогда, когда все только начиналось…

Помню, как во время своей первой мастурбации мамиными трусиками я весь дрожал от возбуждения и страха. Эти смешанные ощущения, когда ты понимаешь, что делаешь что-то неправильное, что-то плохое, но тем не менее уже не хочешь останавливаться. Еще больший страх я испытал по окончанию, когда понял, что большая часть моей спермы попала на нижнее белье мамы. Но, рассказ не об этом, конечно, поэтому не буду вдаваться в подробности в этой части своего вступительного повествования.

В итоге, год за годом я все сильнее и сильнее терял от нее голову, возбуждался от ее вида и так далее. Перечислять можно долго, но, думаю, вы уже поняли, что я чувствовал к моменту, когда моего отца не стало, и когда мы с мамой остались жить вдвоем. И да, это не то, что вы подумали, хе-хе.

Без отца наши отношения с ней стали менее близкими, нежели прежде, что было для меня странным. Мне казалось, что в сложившейся ситуации ей будет не хватать внимания, общения и всего остального, и что мы с ней станем более близки как семья, чем были все это время до этого. Но жизнь показало все в точности, да наоборот, и в результате с каждым днем расстояние между мной и моей мамой становилось все больше и больше. Мне даже казалось, что она будто специально избегает меня, старается меньше видеться со мной, меньше разговаривать. Причем причин для всего этого я не видел никаких, ну, разве что мое излишнее к ней влечение, которое она, быть может, стала теперь замечать сильнее. Но это были лишь мои предположения — правды я не знал.

Кроме игнорирования, мама также стала больше времени проводить вне дома. Когда я спрашивал ее об этом, она отвечала, что у нее теперь появилось больше работы, чем было прежде, и что теперь ее поздние возвращения домой будут происходить практически регулярно. Под поздними она подразумевала приходы в девять-десять вечера, хотя раньше она всегда оказывалась дома не позднее семи.

Подозрений о том, что она может лгать мне, у меня не было, по крайней мере первое время, до того, как не произошел один случай, который заставил меня задуматься обо всем, что стало происходить в последнее время в нашей семье.

В один из дней я получил от мамы сообщение с очень интересным содержанием: ее ножек в чулках с подтяжками и юбочке, немного задратой вверх. Фотка была от первого лица, с не менее интересной подписью «думаю, эта униформа будет более подходящей для работы, чем моя прежняя?».

Как только я дочитал подпись, сообщение было удалено мамой. Не знаю, успела ли она понять, что я прочел то, что она отправила, по всей видимости, по ошибке, или же решила, что удалила все заблаговременно. Так или иначе, после этого удаленного сообщения никаких комментариев с ее стороны не последовало.

Именно с этого сообщения и этой фотографии в моей голове начали закрадываться мысли о том, что мама может быть не совсем откровенна со мной. Да, я понимаю, что она ни при каких обстоятельствах не обязана была сообщать мне о том, что в ее жизни начался новый период, но… я все же чувствовал себя в какой-то степени преданным, чувствовал обиду за то, что она, возможно, стала встречаться с каким-то другим мужчиной после того, как не стало отца.

Кроме этой обиды, внутри меня возникло еще одно чувство, чувство любопытства. Я понимал, что это совершенно не мое дело, что происходит в жизни мамы, но… я хотел знать, хотел знать все. Именно поэтому я начал предпринимать попытки, попытки выяснить, кем же является этот мужчина, которому предназначалось отправленное мне сообщение. И я был уверен, что это был именно мужчина. Более того, я почти не сомневался, что этим мужчиной должен был быть ее начальник.

«Я должен узнать, узнать все! Я должен знать, чем занимается моя мама на работе, какие у нее отношения с ее начальником и с другими коллегами. Действительно ли она…»

Мне было тяжело смириться с этой мыслью, с мыслью, что моя мама спит с кем-то, но… одновременно с этим я чувствовал какие-то странные ощущения от этой ревности, какое-то… возбуждение, очень странное возбуждение, досадное возбуждение.

«Говорить с ней о чем-либо бесполезно, так как она ни за что на свете не скажет мне ничего из своей жизни, но я…я могу следить за ней. Черт возьми, я правда собираюсь шпионить за своей мамой в надежде подловить ее с другим мужчиной? А что… что потом? Что, если она действительно с кем-то встречается, с кем-то… с кем-то спит?..

Я… я хочу увидеть это, хочу быть полностью уверенным, что это так, или, что это не так…»

Когда, ближе к ночи, я в очередной раз стал свидетелем ее позднего возвращения с работы, у меня не осталось никаких сомнений в правильности принятого ранее решения. Я должен был узнать все, что происходит с моей мамой, пусть даже из-за этого я и чувствовал себя в какой-то степени преданным.

— Спокойной ночи, сынок, — произнесла она, проходя мимо. — Я сегодня устала, поэтому сразу пойду спать.

— Да, мам, конечно, — ответил ей я, обернувшись и посмотрев на удаляющиеся округлые бедра и аппетитную попку в черной офисной юбке. — Спокойной ночи…

«Я все узнаю», — добавил я мысленно, не сводя глаз с ее ягодиц.