— Трахаются, трахаются! — возмущённо заговорил Василий — мужик лет пятидесяти, — это в Москве говорят «трахаются», а у нас в Алма-Ате говорили: «натягивают».

Я незаметно под столом включила диктофон в сумочке, вытащила наружу микрофон, точно какую-то пуговичку, и поставила сумочку на стол. Василий продолжил:

— Вот сейчас все подсели на одноклассников, ну, в Интернете. А кому это надо — прошлое ворошить!

— А вы раньше жили не здесь? — учтиво спросила я.

— Да, я заканчивал школу в Алма-Ате, в Казахстане. Среднюю школу сто такую-то с таким-то уклоном, чтоб её. Раньше времена-то были другие, страна была другая, а всё равно увлекались битлами, роллингами. Кликухи давали на английский манер: типа Джон, Майк, вместо Володьки — Боб, Алексей — Алекс или ещё какой-нибудь Сильвер. Вот меня по-русски звали: Василий, Вася, ну или наконец, Васюта. А был у нас в классе ещё один пацан, ну как девочка, не матерится, симпотяга такой, с девочками дружит. И главное у него улыбочка бала такая грёбаная. Хорошист — ну девчонкам такие нравятся. Так из-за этой улыбки его и прозвали «семаил».

— Смаил, — поправила я, — по-английски «улыбка».

— Ну да, точно Смаил! — подтвердил Вася и продолжил: — А имя Андрюша. Вот сейчас только с компьютером смайлики появились, а мы ещё тогда Андрюху ласкательно Смайликом называли. Так вот до конца десятого класса учились и не знали толком, что он на мужиков западает. Это уже в конце десятого класса весной — учиться оставалось недели две. А тут урок физкультуры, переодевались мы в раздевалке. Все уже в зал ушли, остались только я и Смаил. Он сидит со шнурками на кедах возится, а я трусы снял, чтобы плавки переодеть и так мельком без задней мысли глянул на него. Смотрю, Андрюша в оба глаза уставился на мой член. А надо сказать, что член мне от родителей достался большого размера, здоровый, толстый.

Я сам за Смайлом наблюдаю и неспеша так плавки натягиваю. А он, не моргая, смотрит и даже губы языком пару раз облизнул. Я тогда у него спрашиваю: «Что понравился?»

Андрюша вздрогнул, заулыбался, головой закивал и молча в спортзал пошёл. Думаю: «Надо его проверить на предмет любви к сладкому перед сном»…

На следующий урок физкультуры я опят в трусах пришёл и так громко вроде сам с собой заявляю: «Тьфу ты, опять трусы одел, надо плавки переодевать». И не тороплюсь, переодеваюсь. Андрюша Смаил сам медлительный, опять сидит всё кеды перешнуровывает. Одним словом, остались мы опять один на один. На этот раз я трусы снял и так к нему слегка повернулся, чтобы лучше видел. Он засопел, щёки порозовели — вижу волнуется. Тогда я нагло так член свой почесываю, руками демонстративно помял и потряс слегка, говорю: «Андрюха может с ним поближе познакомиться хочешь? Как ты насчёт вафельных изделий?»

Опят Смаил заулыбался загадочно так, потянулся и почапал в спортзал. Я за ним. Так то он хорошист, но с пацанами выпить любил. Вот я улучил момент, когда он на лавочке в спортзале сидел один и подсаживаюсь к нему. Руку ему на ляжку положил, а ножки у него гладенькие без единого волосика, ну точно, как у девочки. Говорю: «Надо нам с тобой ко мне в гости зарулить, винца попить, вафельку попробовать», — и глазами киваю себе между ног. Он не фига не смутился, отвечает: «Да попить винца надо»… А тут и звонок зазвенел.

Я тогда к пацанам подхожу с предложением, к главному разгильдяю и троечному двоечнику Юрке, так мол и так, у меня мол дача есть, надо собраться бобухать, отметить окончание уроков, начало экзаменов. А Юрка этот сидел за одной партой со Смайлом. Андрюху к нему посадили, как хорошиста, чтобы его, понимаешь, из троек вытаскивал. Так Юрик нашего хорошиста только с пути сбил, пить, курить научил. А главное они бухали вместе, так что если Юрик за дело организации бухалова возьмётся, тогда и Смайлик мой поедет.

Ладно, скинулись и решили прямо на эту субботу-воскресенье ко мне на дачу и зарулить. А дача у меня, ну у родителей, — в предгорьях Заилийского Алатаю, по дороге на Медео. Собрались шестеро: два основных бухарика — Сержо и Алекс, Колян по кликухе Никола, да Юрик со Смайлом, ну и я, конечно. Купили целую сумку портвейна — по два с половиной пузыря на харю.

В субботу после уроков сели на автобус, поехали. Через час добрались до места. Я домик открыл, стол выставили на веранду, закуску вывалили, даже торт купили, короче буханули здорово. Я не стал много пить, мне надо Смайла раскручивать. Пошли гулять по окрестным холмам, песни поорали. Тут когда к даче моей сзади огородами подходили, я остановился, достал своего окуярка из штанов и на показуху начал ссать. Юрка хохочет: «Что, — говорит, — водопровод сломался, прорвало?!» Все смеются. А я отвечаю: «Да нет, наоборот засорился, плохо отлив идёт, надо специалиста сегодня ночью позвать, чтобы шланг ртом продул!»

Все ещё больше заржали, Толька Андрюша Смаил стоит молча, как всегда улыбается. Тут Никола слово взял, говорит:

— А что такие мужики есть, сами хотят. Так один мужик другому звонит и говорит: «Приезжай вафлю хочу». Тот приехал, а этот на стол накрыл, бутылку вина хорошего купил. Посидели, выпили, закусили. Хозяин гостя поудобнее устроил в кресле и отсосал… Потом проводил его до такси, за дорогу заплатил и всё такое…

— Ну, видишь как оно получается, — я его поддерживаю, — так что прикидывай хоть к носу, но звать сегодня специалиста по шлангам придётся, — а сам на Смайла посмотрел и так ему с намёком подмигнул, — мол, понял, что тебя ждёт? Тут Смаил наконец засмеялся и все поканали нетвёрдой походкой на дачу.

Темнеет уже, а народ спать не собирается — бухать требует. Колян-Никола магнитофон привёз с собой, музыку включил. Тогда я, как хозяин объявляю: «Ладно, ещё два, ну ладно три пузыря бобанём и спать!» Бухарики Лешка-Алекс и Серёга сразу из горла пить начали. Другим я по стаканам и кружкам разливаю. Командую: «Алекс и Сержо уже дошли до кондиции, поэтому будут храпеть на втором этаже, там матрасы есть. Юрка и Никола ложитесь на койки в большой комнате, а мы со Смайлом в маленькой»… — сам в это время ему в кружку побольше наливаю и потише так, как заговорщик: «Это тебе для храбрости… Ты — на диванчике, а я — на кровати для продувочных работ». Чёкнулись мы с ним, улыбнулись друг другу. У него щёчки кругленькие, без щетины совсем, только какой-то пушочек под носом. А губки пухленькие, аленькие, словно накрашенные, ну точно как у девочки. У меня даже в плавках член вставать начал, когда я представил, что этой ночью его в эти губки вафлять буду.

А народ добухал и спать не собирается. Музыку погромче — давай танцы. Алекс уже спотыкается, падает, от Сержо требует признаться уважает ли он его? Да я и сам со всеми попрыгал. Тут медленные танцы пошли. Вижу: Юрик обнял Смайла, который ниже всех ростом был, держит его как девочку — танцуют. Никола уселся на веранде в кресло-качалку — сигарету курит. Я основных бухариков начал поднимать, чтобы на чердак закинуть — это целая проблема была их по пристроенной с боку лестнице на чердак поднять. Они же спать никак не хотят — бухать! Ещё бухать! Юрка с Андрюшей Смайлом тем временем уже во всю зажимаются, в губы не то, что целуются, засасывают друг друга. «Вот, — думаю, — какие пидоры оказывается…»

С двумя алкашами я минут 20 возился, пока их на второй этаж по лестнице затащил, на матрасы уложил, уговорил и подождал пока они вырубились, а то, не дай бог, свалятся с верху поубиваются. А на улице май месяц, жара уже в этих краях, можно свободно в одних трусах ходить, так что спать не холодно без одеяла и подушки.

Когда я на террасу вернулся, музыка уже кончилась. Один Никола сидит в кресле-качалке — раскачивается. Он у нас самый матёрый был, ноги все волосатые, здоровый под два метра, девочек уже не раз пробовал. Это я на тот момент девственником был, поэтому и возбуждался так от Смайлика — «на безрыбьи и рак рыба». Тут я чуть успокоился, думаю, что двое — Юрик и Анрюша — сами улеглись. Теперь осталось Коляна уложить. Он сам мне говорит: «Ща, Васюта, докурю, поссым и спать!» Ну, ладно…

Захожу в комнату, вижу Юрка уже на койке посапывает — заснул, а Смаил сидит у него на койке и вино из кружки допивает. Я ему построже так, чтобы привыкал: «Ну ладно, Смайл, спать пошли, время не ждёт». Сам свой наливающийся кровью кух рукой поглаживаю. Тут Никола с веранды орёт: «Ладно, Смаил, пошли поссым и на боковуху!»

— Пошли, — согласился захмелевший Андрюха — Смайлик, поднялся и пошел на улицу.

Я пока в маленькую комнату зашёл, на диванчик для виду падушку положил, сам кроватку готовить начал, вафледром значит. Простынку поправил, подушку большую положил, чтобы удобно на ней было полулёжа, плавки заранее снял и залез под одеяло, в мудях ковыряюсь, Смайла жду. Представляю, как он в комнатку заходит и к моей кровати крадётся, потом с головой ныряет прямиком к вафле. Даже член уже вставать начал. А прямо над моей кроватью открытое окно, которое на бок дома выходит, там лужайка, а дальше умывальник и чуть ниже с горочки — туалет.

Вот лежу и слушу голоса с лужайки. Я в окошко зыблю. А ночь лунная — хорошо видно, ещё глаза к темноте привыкли. Метрах в пяти от окна, на лужайке у куста смородины стоит Никола, прижал к себе Андрюха Смайла. А разница в росте у них офигенная, так что пахом Колян упирается «девочке» куда-то в солнечное сплетение и трётся о его живот. Смайл в рубашонке на распашку и в белых плавках. Стоит, руки по девчачьи положил на плечи «ухажеру» и смотрит преданно ему в глаза. Никола в одних широких семейных трусах. Я присмотрелся, а под трусами куище у него уже торчком и вот этим стоячим членом он сквозь трусы об Смайла трётся, чего-то ему наговаривает. Тут он слегка Андрюху выпустил и порезче так ему: «Ладно, как целка! Я же видел, как ты сейчас на койке у Юрки отсосал…»

Тут, вижу, Смайл, правую руку опускает и залезает в трусы к Николе, вытаскивает наружу его шланг солидных размеров, никак не меньше чем у меня, нежно так рукой подрачивает. А Никола его по голове поглаживает, слегка к низу давит, мол, приступай к продувке. Говорит ему: «Ты мою вафлю полюбишь, тебе это дело понравится, а я теперь тебя вафлять буду когда захочу!»

Андрюша весь задрожал как-то и стал покорно на колени опускаться перед Николой. Уткнулся носом ему в яйца, рукой за член держится, и начал языком его облизывать от основания, по стволу к головке и обратно, От основания к здоровой головке и обратно… Никола стоит болдеет, ноги расставил, руки в боки — стоит как господин перед рабом и приказывает: «А ну докажи, как мой куй любишь! Залупу целуй!» Смайл нежно чмокнул его в самую залупу.

— Вооот! — довольно говорит Никола, — будешь моей рабыней. Когда прикажу будешь приходить и отсасывать. А сейчас скажи: а-а-а-а. Шире! — и поддав корпус вперед всунул хуй в рот Смайлу, поглубже. Застонал от удовольствия, прогнувшись плечами назад: «Соси, вафля, соси! Сосать надо с азартом, живее, чтобы я видел, как ты мой хер любишь, чтобы у меня желание было тебя в рот гребать! Понял?»

— Чего мычишь? Вытащи куй изо рта и ответь: понял или нет?

— Понял, — отозвался Андрюша, освободив свой рот от вафли.

— Надо отвечать, как положено рабыне: «поняла, мой господин», «да, мой господин»! — перебил «хозяин».

Тут Никола подобрел и даже с какой-то нежностью добавил: «Ладно сосни ещё мальца, да надо отлить, а то так и не поссали».

Смайл снова взял в рот и раз десять почмокал губами. Я вдруг опомнился от спектакля за окном и понял, что дрочу себе член.

«Вот же сволочи, пидорасты проклятые», — злился я. И, скорее всего потому, что это не я даю вафлю…

Колян-Никола повернулся к кусту и стал порциями выбрызгивать мочу. Смайл всё так же стоял на коленях и наблюдал за новым объектом своего поклонения.

— Вот, бля, стоит — никак толком не поссышь — расстроился «господин». Наконец, более-менее полная струя начала вылетать из николеного шланга прямо на куст смородины.

Когда он поссал, то приказал рабыне: «Ну-ка промакни хорошенько от ссак», и направил член в губы новой вафлёрке. Та отозвалась: «Да, мой господин», хорошенько облизала член хозяина и с каким-то упоением принялась сосать здоровенный куй и дрочить толстый ствол правой рукой.

— Хорошо сосёшь, — похвалил Колян Андрюху, — только я, бляха, пъяный — так не кончу, — и добавил: «А ну-ка иди сюда!»

Он ещё пошире расставил ноги в упоре, взял левой рукой Смайла за волосы, а правой начал быстро мастурбировать прямо над лицом рабыни. Андрюша закрыл глаза и опять заулыбался своей блаженной улыбкой. Я тоже начал дрочить свой куй с максимальной скоростью, словно это я, а не Никола занимается ананизмом над лицом одноклассника.

Вдруг — бах! — порция спермы ударила в андрюхин глаз, ба-бах! — второй выстрел накрыл другой глаз… Пах! — и между глаз Смайла потекла малафья…

— Оооо… Закебись, — простонал господин и вытер о щеку рабыни свой член. Потом поводил им по улыбчивым губам Андрюхи и приказал: «Отсоси до конца».

Смаил взял в рот кончик головки и, отсосал всё до капли, а потом поцеловал на прощание. Всё это довело меня до точки невозврата, нахлынувшая волна сильного оргазма заставила мой хер мощно выбрасывать на стену обильные струи малафьи. Я откинулся на спину, а мой гаврик ещё раз двадцать конвульсивно дёрнулся. С улицы я слышал, как Никола сказал Андрюхе, чтобы тот умылся. Слашно было, как журчит вода и Смайл полощит рот. У меня в голове роились злобные мысли, типа, «вот, суки, все тут перегреблись, гады»… Я достал из-под кровати запасённый на ночь припрятанный пузырь портвейна и сделал пару больших глотков.

Но тут до меня донеслась одна фраза, сказанная Коляном, которая заставила напрячь слух:

— Значит тоже хочет… Сейчас пойдёшь к Васюте, залезешь к нему под одеяло и будешь сосать. У него тоже здоровый — тебе понравится. Раз по полной, так по полной!

— Да, мой господин, — отозвался Смаил.

И откуда только берутся силы и желание? Я поспешно, как был голый, залез под одеяло и стал ждать, чувствуя, как кровь приливает к моему паху и наполняет каменной эрекцией член, как выпитое вино приятно греет желудок и впитывается в кровь. Я даже почувствовал, какое-то злобное желание отодрать вафлёрку как можно более изощрённее, заставить её стоять на коленях, целовать меня в жопу, глотать мою сперму, пить мои саки и ещё чёрт знает что! За что? Да за измену! За всё это бляство и наконец за то, что мне пришлось тут поливать спермой стены…

В большой комнате послышались шаги. Я поднялся повыше и поудобнее устроился на подушке, притворился спящим. Тихонько скрипнула дверь и в темноте появился силует Смайла. Он стоял некоторое время привыкая к темноте, но потом мне надоело ждать и я сказал:

— Там справа на стене выключатель — включи свет…

Андрюха пошарил рукой и — счёлк — в комнате загорелась тусклая лампа.

— Иди сюда, — перешёл я на командный тон, откинул одеяло, заголив своего эрогированного здоровяка и раскинул ноги.

Смаил оказался сообразительным. Он скинул с себя рубашку и в одних беленьких трусиках (ну как девочка) улёгся на живот между моих ног лицом к моим мудям. Я чувствовал, что от моего толстого шланга исходит запах свежей спермы, остатки которой я ещё не успел стереть. Вот сейчас он мне её и оближет! По опыту с Николой, я понял, что здесь любят жёсткость и силу, поэтому я стал руководить:

— Хорошенько …обработай языком головку! Ты заставила меня долго ждать, — я показал пальцем на стенку с подтёками спермы и приказал: «Оближи мою малафью!»

Я увидел, как Смайл опешил и стал раздумывать, тогда я закинул на него одну ногу и пяткой надавил в спину: — Ну!

Он начал слизывать языком сперму со стены.

— Тебе нравится моя сперма?

— Да мой господин, — ответил Смаил.

— Ты сосал когда-нибудь такой большой хуй, как у меня?

— Нет, мой господин, у тебя саамый большой член!

— Ты можешь по-нормальному выразиться матом? — переспросил я его.

— У тебя самый большой хуй, я таких ещё не сосал! — ответил мой новый раб. А мне захотелось отьевать его в этот улыбчивый ротик с пухленькими губками.

— Тогда бери! — направил рукой свой член в его приоткрытый рот, потом взял руками за уши и начал натягивать на свой кукан. Глубоко и жёстко. Он поперхнулся, даже задохнулся от резкой нехватки воздуха.

— Носом дыши, — руководил я и добавил: «Ничего… Тяжело в ученьи, легко в бою, как говорит наш военрук».

Я расслабился и мне не хотелось сдерживаться, поэтому совсем скоро мой куй напрягся перед последним качком и начал обильно заполнять спермой ротик Смайлика. Было чертовски приятно кончить в рот! Но мне не хотелось останавливаться, и я приказал, чтобы Андрейка занялся моими яйцами.

— Да ты не мошёнку соси, ты яйцо бери, вооот! — продолжал я упиваться своей властью, — Теперь оба сразу! Вооот оно как киздато!

Смаил, как хомячок перекатывал языком во рту мои яйца и мне было хорошо! Я закинул ему на плечи ноги, задрал их повыше, чтобы он лучше доставал до моих мудей. Смайлик тоже увлёкся и стал вылизовать облась под яйцами ближе к жопе. Я ещё выше задрал ноги и вот оно. Я зык скользит по моему очку — вверх — вниз, вверх — вниз. Обвёл окружность и тук тук тук — потыкался в анус.

И ещё раз по той же схеме и опять тук, тук, тук в очко.

— А ну ка теперь ложись на спину, — распорядился я и уселся Смайлу на грудь, его голова торчала между моих ног, а я направил ему прямо в рот и начал вафлять, вафлять и снова вафлять. Такая позиция мне очень понравилась и скоро по моим бёдрам опять побежали тёплые волны, разлилась приятная дрожь и вылет новой палки — прямо в ротешник, туда ему. Трах-тарарах!

— Глотай, глотай! — такого возбуждения у меня ещё не было. Куй уже не чувствовал боли.

Теперь я поставил Смайла раком, лицом к себе, сам поднялся на коленки и просто дал ему сосать. Тихо и спокойно.

Но тут дверь открылась и в комнату вошёл Никола.

— Чего шумишь? — он ошалело смотрел пъяными глазами. Через некоторое время, оценив позу, Колян спросил: «А ты дымоход ему не чистил?

— Этот как? — не понял я.

— Да, в очко натягивал?… Ладно ясно, — понял он без слов и скомандовал: «А ну вертайс: к нему задом, ко мне передом!»

Смайл как раскоряка развернулся ко мне своей жопой, снял трусы и застыл в ожидании.

Никола продолжал: «У тебя вазелин или крем какой-нибудь есть?»

— Да детский, там на полке, показал я рукой.

Колян взял с полки тюбик крема, отвентил крышечку и выдавил на белые, гладкие ягодицы Смайла щедрую порцию.

— Во! Теперь размазывай! — консультировал знаток сексуальных утех, — а мы пока здесь попробуем.

С этими словами Никола подошёл спереди к Смайлу, поставил одну ногу на кровать, а другой стоя на полу, дал ему в рот головку своего члена. Пока вафлёрка сосала головку, Колян не спеша дрочил ствол рукой.

У меня член уже не так стоял, но тыкаясь куда-то между ягодицами добровольного мазохиста, я переволновался и никак не мог попасть в очко. Вообще возбуждала вся картина, когда мы вдвоём имеем уже неоднократно отъгрёбанную за эту ночь вафлистку.

Никола начал спускать не вынимая вафлю изо рта Смайла, а я глядя на всё это блядство, так и не попав в анус, забрызгал белые ягодицы приятели (а может теперь приятельницы?).

Думаю, а что же Смайл получает со всего этого? Смотрю — он зажал крепко кулаком свою пиписку и начал брызгать на простыню — настоящий «голубой спуск». Надо спрятать эту простыню от родителей, а вообще ну её на фиг — выброшу к чёртовой матери!

Я посмотрела в глаза рассказчику Василию. В них мелькнула надежда, что я сейчас после таких рассказов вся поплыву и соглашусь сыграть оральную партию с его смычком. Но разве такому парни, как Вася по кликухе Васюта откажешь?

Плёнка в кассете диктофона уже давно закончилась, а я ведь не могла сказать: «Подожди, Вась, я сейчас залезу в сумочку и переверну кассету на другую сторону»… Так что надо искать мужика для записи аудиоистории.