В избу зашли вместе, – красные, да распаренные.

– Чавой – т долго вы мылися! – смешливо констатировала Ивановна.

Настя под взглядом свекрови стыдливо опустила глаза.

– Дык мы пока то, да сё… – глядя в потолок невозмутимо ответил Андреич.

– Ну и ладныть, ну и на здоровье! – поддержала их свекровь и заторопилась – ну и я соберуся, да пойду… Тоже сполоснуться надобно.

Настя по простецки расширила глаза:

– Маменька, табе ужо полегчало рази?

– Ужо полегчало, полегчало… – с хитринкой в глазах ответила свекровь.

В воскресенье Степан Андреевич съездил на дровнях на ярмарку, и привёз подарков. Ивановне – новое коромысло (от авт: таскать вёдра). Пришлось разориться – старое – то треснуло! А любимой сношеньке Настеньке – платок расписной, да кренделей маковых. То – то обрадовались бабы!

Так и жили – не тужили! Свёкор, уже две бани подряд, ходил за Ванечкой, а затем «помогал помыться» снохе. Дома – то не мог решиться окучивать сношеньку при живой – то жене!

А тут вдруг беда за бедой! Зима – то холодная, а дрова вдруг закончились, как не старался экономить. Совсем без бани остались! Стали кое – как в избёнке в тазу обмываться. Собрался Андреич хворосту из лесу привести – да лошадь захромала, чуть себя держит!

– Вот ведь етит твою, – жизня! – пригорюнился старый. Чтобы сбросить печаль, да заодно спущёнку свою, – стал снова потрахивать Ивановну. Деваться – то некуда!

– Да не то – о – о енто! – думал Андреич, ворочаясь на супружеской кровати и вспоминая прелести снохи и сравнивая её молодое тело с рыхлым, совсем раздобревшим телом жены.

А тут и супруга вдруг действительно свалилась. Приболела всерьёз, а чем? Бог знает!

Охает, да охает, да с постели встаёт лишь по нужде…

Закручинился хозяин – настала у него чёрная полоса! Ебать – то совсем некого!

А Настя – то уж такая заботливая! Всё бегает, да прыгает вокруг маменьки, да угодить ей старается!

Однажды попросила Ивановна:

– Доча, Настенька! Ты б замесило тесто, да спякла пярог…

– Эт я счас, маменька! – отвечает девушка.

Как только подошла опара, стала Настя тесто замешивать. Только склонилась над столом, а сексуально озабоченный свёкор сзади – тут как тут! Обхватил жадными клешнями девушку за груди, да давай их мять.

– Тятенька, пусти! Маменька тута… – жарко зашептала девушка. Руки у неё все в тесте, и оттолкнуть – то боязно!

– Ничо – о, голубка моя! Сама знаш, в постели она! Не узрит… – в ответ горячо прошептал свёкор.

Толстый член его, отреагировав, встал под порками колом. Мочи терпеть у Андреича больше не было.

– Ты, доча, ножки – то расставь, да наклонися поболе! – шаря под подолом, наставлял хозяин.

Настя чуть всхлипнула и покорно наклонилась станом над кухонным столом.

Задрав до пояса её одежду, он вытащил своего страдальца, и торопливо стал приставлять под её ягодицы, пытаясь найти вход. Накопившаяся сперма уже вовсю давила внизу живота.

– Токо бы донести! Токо бы успеть!.. – молился про себя Андреич.

Наконец влажная щелка снохи была найдена и свёкор, не раздумывая ни секунды, мощно в неё вошёл.

– Ох! – чуть слышно пискнула девушка, неожиданно вытянув руки вперёд, и чуть ли не легла на стол. Солоничка полетела на пол, попутно громко ударив по пустому ведру.

– Чаво тама у табя, Настенька? –раздался из другой комнаты голос свекрови.

– Пустое, маменька! –набравшись сил, ответила Настя – солоничка упала!

– О – хо – хо! – заохала с кровати Ивановна – быть таперя беде, быть беде!.. А ты девонька, брось её по щапотке три раза через лево плячо! Бяда – то и отступить…

– Ладныть!..

Свёкор, не обращая внимания на разговор женщин, по молодецки активно навздрючивал сноху. Стол, на который она опиралась телом, скрипел и стонал от потуг Андреича. Он нащупал под одеждой Насти её голые груди, и жадно мял их сдобное тело, шепча на ухо:

– Я счас, Настенька! Я по быстрому, моя голубка! Чуток потерпи…

Услышав скрип, опять забеспокоилась Ивановна:

– Чаво шумлишь то так, Настёна?

Свёкор чуть приостановился, дав сказать Насте очередное:

– Да месю, месю я, маменька! Вы не слухайте меня…

– Ох, ты моя находчивая! Ох, ты моя девонька! – нашёптывал сзади довольный свёкор.

Вдруг он, не сдержавшись, громко охнул, спуская в сладкую щелку снохи:

– О – о – х!

Горячая сперма, так давно ждавшая выхода, рванула, орошая и заполняя её внутренности.

– Чаво Андреич? – услышав, опять озаботилась хозяйка – сызнова плячо прихватило?

– Прихватило! Погода вона портится! Быть вьюге… – облегчённо ответил он, вынимая хуй и заправляя его в порки.

– Усё стонешь, да стонешь! Никако покою нетути от тябя! – ворчал Андреич на жену, и набравшись мужества, пр

одолжил – поди вона почивать в святёлку Настёны!

– А Настеньку тада куды? – спросила, не понимая задумку мужа, Ивановна.

– Куды, куды… Сюды!!! А ты заместо её, стало быть, ежели чадо голос подасть, побаюкай… Усё одно не спишь! – пояснил Андреич.

Такого поворота событий хозяйка никак не ожидала! Поворчала, повздыхала:

– Вона ить жизня! От ить старый кобелюка! Я им пособила, а он вона как… Срамота – то какая!.. – думала свою думу на новом месте Ивановна, – а Настёна ить безвинна! Што скажеть старый, то она и сполнит. И радеть таперя вместях будуть!!!

А куды дяваться?

Свёкор приобнял покорную сноху за плечи, и возбуждённый, от удачной для него рокировки женщин, повёл её в семейную спаленку. Затем, раздевшись до исподнего, сел на кровать:

– Настён, сымай ночнушку – то, в избе натоплено! А ежели замёрзнешь, тады я сугрею… – сказал он и рассмеялся своей площадной шутке.

Девушка помедлила, но не видя другого выхода, сбросила с плеч сорочку. Свеча на столе и лампадка возле Спасителя слабо освещали спальню. Свёкор откровенно наслаждался открывшейся ему картине. Тело молодой женщины было почти девичьим и только, полные от молока, груди говорили о другом.

Член свёкра почуяв, как волк, свежее мясцо вызывающе встал, вылазя из прорехи исподнего белья.

– Глянь, Настёна, почуял супостат молоду сноху! – порадовался Андреич, указывая глазами на торчащий вверх член. – Нукось приголубь, родимая, шалопая – то!

Настя покорно присела возле свёкра, обхватила маленькой ладошкой его толстый хуй, не в силах свести вместе пальцы, и стала его тихонько подрачивать. Затем, под чутким руководством свёкра, она стала целовать его крупную, багровую головку, лаская её язычком.

– Ох ты искусница! Ох ты мастерица! – охал и гладил по головке девушку довольный свёкор. – Ну будя, будя!.. Таперя грудями озорника мово обхвати пошибче, да поиграй ими туды – сюды… Давай подмогу, грудя табе подяржу…

Андреич обхватил своими граблями сиськи Насти, сжал ими свой торчащий член, и склонённая над ним девушка, стала двигать своим станом, обслуживая старого развратника. Нежное тело грудей безумно приятно обжимало его член, и он явно наслаждался происходящим представлением.

– Ну будя голубка, будя!.. Таперя моя очередь. Приляжь ко на кровать… – руководил и далее Андреич.

Настя легла на спину и стыдливо свела свои ножки вместе, прикрыв рукой низ живота.

– Ты, Настёна, ножки – то раздвинь, да пошибче! Я таперя табя холить буду.

И увидев её недоверчивый взгляд, пожёстче добавил:

– И не супротивься! Делай, как велено!

Настя согнула ноги в коленях и развела их в стороны.

– От ить искусительница! От ить срамница! – довольно вещал свёкор – и как ить тута устоишь?! Тако добро пропадает!

Он встал на колени у невысокой кровати и впился жарким засосом в её половинки сладких губ между раскинутых бёдер.

– О – о – х! – вскрикнула Настя. Невольная судорога пробежала по её роскошному телу.

Андреич посасывал и полизывал, как молодой кобель её щелку, тихонько покусывал набухающий клитор, и не забывал комментировать происходящее:

– Вона как губёхи – то распустилися у моей голубки, ажно навыворот! Ох и скусно у тя под подолом, скоромница ты наша! Так бы и не отрывалси!

Закусив губы до крови, Настя стонала и металась по кровати, как птичка, попавшаяся в силки.

– Верно маменька – то слышит… Срамота – то какая!.. А приятно ить как шибко, ажно мочи нету! – думала она, с трудом сдерживаясь, чтобы не закричать.

Старый развратник явно знал толк в пиздах, и останавливаться не собирался.

– Ну усё, чую сок дала сношенька! – наконец отступился он, – таперя и порадеть вместях могём!

Сняв исподнее, Андреич взобрался на сноху. Его торчащий член и сам, без провожатых, нашёл себе дорогу. Колечко её влагалища судорожно обхватило его и попыталось было воспротивиться такому бесцеремонному вторжению, но было обмануто. Член предательски разделся и мягко скользнул в глубины Настиной расщелины.

Почуяв под собой молодуху, Андреич как будто помолодел лет на двадцать! Набрав обороты, он стал задавать такого шороху в теле девушки, что та, уже не помня себя, закричала от избытка чувств! Она обхватила ногами тело свёкра, подбрасывая широкий таз навстречу его мощным движениям. Её тонкие коготки до крови впились в спину свёкра, голова моталась по подушке из стороны в сторону, путая раскиданные волосы. Наконец она охнула, вздрогнула всем телом и сладкая истома поглотила её сознание.

Свёкр, почувствовав оргазм снохи, и дружеское пожатие хуя её влагалищем, совсем пошёл вразнос. Он засадил поглубже и заревев на весь дом, мощно спустил в её нежные глубины, переполошив Ивановну и Ванечку.

О – о – х! От ить жизня! – проскрипела за стеной старуха, укачивая мальчика, – а коль Фядот придет с фронту… И што тады будя?..