— Под волосами там дырка, а в дырке такая плёнка. Если её проткнуть, то девка забеременеет.

Димон сделал толкающий жест рукой, словно показывая, как именно надо проткнуть и авторитетно обвёл взглядом столпившихся вокруг мальчишек. Некоторые в ответ покачали головами: кто недоуменно, кто с восхищением, мол, ишь ты, как эти девчонки странно устроены.

Стоявший в толпе Сергей был скорее удивлён. Ему уже доводилось видеть голых девочек, и, во первых, у них не было волос между ног, во вторых, там не было никакой дырки. Так, просто две складочки какие то и горбик между ними. Серёжа это хорошо помнил после игр в папу маму в детском садике, где он и девочка трогали писи друг у друга.

Воспоминание превратилось в возбуждение. Член в шортах стал наливаться жаром, и Серёжка помчался домой. Для него в последнее время это стало практически рутиной: сначала его начинает томить возбуждение, его тонкий подростковый член весь напрягается и требует неизвестно чего; затем Серёжка ложится на кровать, зажимает между ног атласное одеяло или подушку и трётся об них, но напряжение почти не проходит. Тогда он смачивает палец, протягивает руку назад и проталкивает его себе в попу, заодно начиная непрерывно шептать матерные слова: "пизда, хуй, блядь, сука, шлюха." Мат приносит странное облегчение, член от пальца в попке только напрягается сильнее, но зато и скорее ослабевает, и Серёжка утомлённо откидывается на подушки.

Возбуждение же преследует его постоянно, и в этом полностью виновата мама. Летнее солнце так разогревает квартиру, что мама от жары раздевается до трусиков да так и ходит при Серёжке, ничуть не стесняясь своей обнажённой груди. Правда, только когда отца нет дома. Однажды она так сделала при отце, тот накричал на неё, и теперь она раздевается только в его отсутствие.

У мамы прекрасные длинные ноги, крутые бёдра и изящная грудь. Мамины волнистые волосы красиво рассыпаются по плечам, чем придают ей ещё больше женственности. Мамина попка так прелестно выглядит в белых хлопковых трусиках, что Сергей иногда подолгу смотрит ей вслед, забывая обо всём.

Мама ничуть не смущается понятно почему — с самых малых лет Серёжка всегда спал в одной постели с родителями, обнимал маму, машинально засовывал руку ей под майку и обхватывал её груди. Он прекрасно знает, какие на ощупь её соски: не крупные, идеально круглые ареолы, приятно тёплые и шершавые. Обнимая маму, Сергей кладёт ей руку на грудь и упругие соски упираются в его запястье и ладонь. Что уж тут их прятать днём?

Серёжка привык, он не смущается, глядя на полуобнажённую маму. Внутренним чутьем он понимает, что не стоит прямо смотреть на её грудь, но и глаза в пол он тоже не опускает.

Прошлым летом мама с тётей Наташей вместе консервировали варенье и мама уговорила тётю Наташу раздеться точно так же. Серёжка помнит, как тётя косилась на него и как мама вполголоса объясняла ей, что сын привык и всё нормально. Впрочем, тётя Наташа была толстовата и грудь у неё была не такая красивая, как мамина.

Сергей точно знает, что его участившиеся приступы возбуждения связаны с мамой. Весной, когда она была одета, он редко ощущал это переживание. А сейчас стоит ей нагнуться или сесть напротив него, как он чувствует это странное желание идти тереться об подушку. И во время этих попыток успокоиться он почти всегда думает о маме: видит её губы, глаза, чувствует тёплые соски под своей ладонью.

Иногда он вспоминает случай, произошедший весной: он проснулся ночью от шума, папы с мамой в постели не было. Он повернулся и увидел их рядом с кроватью: мама стояла, опершись руками о шкаф, ее голая белая грудь чуть покачивалась. Отец стоял сзади неё, положив ей руки на спину.

— Мама, что ты делаешь? — спросил Сергей, вглядываясь в темноту.

— Я делаю маме массаж, — сказал отец из за ее спины. — Спи, Серёж.

Серёжка кивнул, повернулся на другой бок и закрыл глаза. Интересно, это ему показалось, или мамины трусики были приспущены? Он не решился повернуться и посмотреть.

Прошло два года. Серёжка научился дрочить и посвящал этому приятному занятию любую свободную минуту. Даже писая, он несколько раз потягивал член, наслаждаясь этими движениями.

Самое главное открытие настигло его внезапно и ошеломило тем, почему же он раньше не осознал этого. Однажды вечером мама пришла домой поздно. Отец был на ночном дежурстве, и мама почему то стала переодеваться в комнате, а не в спальне. Расстегнула и сняла блузку, сбросила юбку на пол и осталась только в лифчике, трусиках и красивых чёрных чулках. Пока она задумчиво рассматривала себя в зеркало, у Серёжки щелкнуло в голове: да она же прекрасная, сексуальная женщина, весь вид которой так и кричит о том, что она создана для страсти, для безудержного, дикого секса.

Этой ночью, когда Сергей как обычно положил ей руку на грудь, он больше не мог уснуть. Его сердце бешено стучало, а ладонь словно начала потеть в том месте, где она соприкасалась с маминой грудью. Сергею понадобилась вся его выдержка для того, чтоб не начать мять или тискать мамины соски. Он лежал и думал, почему же он не обращал внимания на маму раньше и воспринимал всё как само собой разумеющееся?

От волнения он никак не мог понять, уснула мама или нет. Вроде как дыхание стало более равномерным, грудь под Серёжкиной рукой мерно вздымалась. Соски стали мягкими и чуть вдавились в его ладонь.

"Мам, ты спишь?" — тихонько прошептал он. Молчание. Сергей нежно обвёл пальцами один сосок. Он словно заново открыл их для себя: приятная шершавость ареол, упругий шарик сосочка, невероятно нежная кожа каждого полушария груди. Серёжка осторожно мял мамины груди и молча поражался тому, что не додумался до этого раньше. Он исследовал каждый миллиметр маминой груди, очерчивал её пальчиками, изучал и покручивал каждый сосочек.

Его член дрожал от напряжения и истекал прозрачными капельками смазки, но Серёжка пока не касался его. Он старательно ощупывал прекрасную мамину грудь, играя пальчиками на её сосках, чуть стискивая сами соски и ареолы, поглаживая бархатную кожу. Мама, похоже, крепко спала.

Серёжка медленно перевёл руку к маминым трусикам. Его сердце заколотилось ещё сильней, так что он едва мог слышать мамино дыхание. Мамин живот равномерно покачивался, касаясь его пальцев на каждом вдохе, и это касание придало Серёжке сил: он осторожно положил кончики пальцев на резинку маминых трусиков под пупком.

Замер, собрался с духом — и скользнул пальцами в мамины трусики. Медленно, миллиметр за миллиметром он вел кончики пальцев по маминому лобку. Там была такая же нежная кожа, как на её груди, пока пальцы вдруг не коснулись завитков лобковых волос. Серёжка даже вздрогнул от неожиданности. Приподнял ладонь, натягивая изнутри ткань маминых трусиков, и прошёлся кончиками пальцев по волосяному покрову, исследуя его границы.

Упругие завитки покрывали тонким слоем низ маминого лобка, словно небольшой треугольник. Серёжка осторожно перебирал волоски, пытаясь нащупать, что там под ними. У самого низа этого заветного треугольника он нашел интимные губки. Мама лежала на боку, так что её ноги были крепко сжаты вместе, и дальше начала губок Серёжа продвинуться не смог.

Осторожно вытащив руку, он оттянул мамины трусики на попе и запустил руку туда. Мамина попка была на ощупь как прохладный шёлк, очень нежная и приятно округлая. Серёжка провёл по расщелине вниз, вверх, огладил её ладонями. Почему то в этом оглаживании маминой попы ладонями чувствовалось больше наглости, чем во всём, что, что Серёжка делал до этого.

Сделав ещё несколько оглаживающих движений ягодиц под мамиными трусиками, Сергей высвободил руки и откатился на край кровати. Спустил трусы, раскинул ноги в стороны, так что коленка чуть касалась маминой попки, и стал торопливо мастурбировать. Держаться уже не было никаких сил, он кончил буквально через несколько движений. Вытерев сперму изнанкой трусов, Серёжка натянул их обратно и снова прижался к маме, положив ей руку на голую грудь. Накативший вскоре сон был один из его самых сладких в жизни.

Дни потянулись от одного отцовского дежурства до другого. Каждый раз Серёжка терпеливо ждал, пока мама уснёт, а потом начинал играть с её телом. Теребил сосочки, гладил по ногам, бёдрам, попе, запускал пальцы в кучерявые волосы маминого лобка.

Он не решался попробовать пролезть в дырочки её промежности, но ему и так хватало острых ощущений: он мог оттянуть её трусики, приложить член между маминых ягодиц и двигать им, имитируя половой акт. Мог положить одну ногу между её ног и дрочить, ощущая ногой прохладную кожу её ног. Несколько раз он даже вставал, подходил к кровати с маминой стороны и дрочил, держа член прямо у маминого лица. Ноги подкашивались от страха и возбуждения, но он не мог остановиться — и больше всего ему хотелось прикоснуться влажной головкой к маминым губам.

Когда же с другой стороны спал отец, всё было скучно. Серёжка заранее дрочил перед сном, чтоб не страдать от возбуждения ночью, а в постели просто мирно засыпал.

Однажды он проснулся от негромкого шума. Приоткрыл глаза, глянул на маму. Мама с отцом обнимались: мама запрокинула голову, отец целовал её в шею, а под одеялом явно происходили какие то движения. Серёжка тут же замер и притворился спящим, а в голове звенела мысль: отец трахает маму прямо рядом с ним, ох, не может быть.

Член напрягся и терпеть это было невозможно. Прямо рядом с ним, в полуметре от него на постели отец трахает маму во влагалище, думая, что сын спит. Всё тело Серёжки, казалось, дрожало от возбуждения и переживания. Он никак не мог рискнуть открыть глаза и только прислушивался к ритмичным движениям, к прерывистому маминому дыханию. Как же она отзывается на каждый толчок мужского члена, как вздыхает!

Вскоре Сергей услышал глубокий выдох отца и понял, что тот кончил в маму. Они ещё немного пообнимались, потом отец слез с мамы на свою сторону кровати и они зашуршали одеялом. По движениям одеяла Серёжка догадался, что мама ищет и надевает трусики.

Мама так и продолжала ходить в жаркую погоду по дому полуголой. Серёжка теперь часто бросал взгляд на низ её трусиков. Он старался увидеть тот самый треугольник волос, который он так часто трогает ночью, и ему казалось, что он его видит: чуть встопорщенная ткань трусиков на лобке, которая чуть темнее просвечивает, если мама надевает тонкие белые трусики.

Кроме того, теперь любой взгляд на мамины бёдра пробуждал воспоминания: Серёжка точно знал, как ощущается ткань именно этих трусиков, насколько легкая или тугая у них резинка, как гладка мамина попка под ними. Каждый взгляд на маму словно рождал тактильные воспоминания в его руках, Серёжка будто снова прикасался к её прекрасному телу.

Неизвестно, заметила ли мама более пристальные взгляды сына, но она не подавала виду. Сергей продолжал свои ночные приставания, старательно дожидаясь, когда она уснёт. Ему особенно нравилось охватывать округлые мамины груди ладонями и держать их, чувствуя их небольшой, но приятный вес.

Как то раз, когда отец ночевал дома, Сергей проснулся в темноте от какого то шёпота. Он осторожно посмотрел в сторону родителей: мама лежала на животе, зажмурившись и закусив зубами край одеяла. Отец лежал на маме сверху, обхватив её руками и держа за груди, и делал медленные толчки бёдрами. Мамино лицо выражало то ли боль, то ли наслаждение, но она явно изо всех сил старалась не испустить ни звука, стискивая зубами край одеяла.

"Сучка ебливая," вдруг тихо прошептал отец на ухо маме. Сергей вздрогнул от неожиданности. "Блядь," снова прошептал отец, "Шалава."

В полумраке Сергей увидел, как мама расслабилась и довольно улыбнулась. Впрочем, резкий толчок бёдрами заставил её снова сжать зубы. Сергей закрыл глаза и просто лежал и слушал, как отец называет маму грязными словами и жёстко трахает. Кровь стучала в висках от нахлынувших впечатлений: да, отец иногда был груб, но чтоб вот так называть маму, и чтоб ей это нравилось, да ещё и этот жесткий секс сверху.

Потом, несколько лет спустя, Сергею пришло в голову, что, возможно, отец в ту ночь трахал маму в попку. Но сейчас всё происходящее переполняло мысли Серёжки: он словно сам ощущал, каково это — лежать на маме сверху, прикасаться бёдрами к её голой попе и ногам, ведь он знал точно, какие они на ощупь.

Отец кончил и лёг спать. Мама повернулась на бок и тоже уснула, а Серёжка ещё сколько то времени лежал, глядя в потолок. Потом тихонечко взялся одной рукой за свой торчащий член, а другую положил маме на попу поближе к промежности. Даже сквозь трусики ощущалось, что там тепло и почему то влажно. Серёжка несколько раз передёрнул и кончил, обильно облив свой живот горячей спермой. Ему вдруг необъяснимо захотелось втереть эту сперму в мамины трусики сзади, но он сдержался.

Не сдержался он в другую ночь, когда отца не было дома. Мама, как всегда, спала на боку, а Серёжка приспустил её трусики и то дрочил член, то водил головкой между оголённых маминых ягодиц. Желание кончить на мамино тело было так сильно, что он не выдержал и выстрелил горячей струёй прямо на округлое полушарие попы, белевшее в темноте.

Вязкая струйка медленно потекла вниз, норовя соскользнуть в щелку между ягодицами. Серёжа запаниковал и стал торопливо вытирать её своей майкой. Он боялся сильно тереть, чтоб не разбудить маму, но и оставить липкие следы на её попе было бы катастрофой. Когда ему показалось, что он вытер всё, Сергей натянул мамины трусики на место и отполз. Он представил себе, что было бы, если б она проснулась сейчас — с приспущенными трусиками и спермой сына на ягодицах.

Когда лето закончилось, мама перестала ходить дома топлесс и запретила сыну спать в общей семейной кровати. С тех пор прошло много лет, Сергей уехал из родного дома, женился, но до сих пор иногда, когда занимается сексом с женой на боку, держа её за грудь, в полумраке видит нежные формы его красивой мамы.