Когда уже в сумерках дядя Валера пришёл с работы, тётя Зина, накрывая на стол, сказала:

— Сегодня никаких друзей. Вон уже баня подходит, а то вчера с твоими собутыльниками ни попариться, ни помыться, как следует. А выпивки и дома полно, нечего по закоулкам шариться. Гость в доме как-никак.

— Да я не собирался никуда, — начал оправдываться дядя Валера.

— Вчера тоже вон не собирался, а леший прямо с полка унёс.

— Да ладно тебе ворчать. Дома так дома. Баня так баня. Только сначала дай поесть, а то голодный, как волк.

— Только много не пей до бани, а то опять не попаришься.

— Много не буду, — пообещал дядя Валера и подмигнул мне. — А вы с Васькой разве не будете? За компанию.

— Да как же не будем, — отозвалась тётя Вера. — Только я тоже перед баней лучше наливочки выпью.

Когда дядя Валера опрокинул уже вторую стопку, а мы с тётей Верой выпили по две рюмочки наливки и изрядно захмелели, дядя Валера спросил:

— Васька, а правда, что в городе есть клубы, в которых все на виду трахаются. Скажем, глянулась мне какая баба, я её тут же и захомутал. Вроде стрингер-клуб что ли называются.

— Стринги — это вон трусы Танькины, — уточнила тётя Вера.

— Это которые два шнурка и липачок спереди? Тогда стингер-клубы что ли?

— Стингер — это управляемая ракета самолёты сбивать, — поправил я. — А клуб — это свингеры, ну, когда там кто с кем хочет.

— Бывал? — спросил дядя Валера.

— Нет, я не дорос ещё.

— А родители, поди ходят?

— Не знаю, — честно ответил я, потому что даже не задумывался, бывали ли мои родители в таких заведениях.

— И чего к ребёнку пристал? — заступилась тётя Вера. — Интересно, дак надо было летом у самих и спросить. А чего бы им и не бывать: люди грамотные, образованные, деньги опять же водятся. Там, поди, билеты-то не дёшево стоят. А тебе чего приспичило про клуб-то? Уж не собрался ли?

— А чо? — спросил дядя Валера. — И сходил бы. Хоть посмотреть, как это при народе-то трахаются и не стесняются.

— Ну, посмотреть и я бы посмотрела. А чо? И правда интересно же. Тьфу на тебя. При ребёнке такие разговоры завёл.

— Ты видела, какая у этого ребёнка елда? Поболе моей будет.

— Дак ты свою смолодости измозолил, — захихикала тётя Вера. — А вот ежели бы в том клубе да ко мне какой мужик приставать начал? Ты бы сразу в драку полез.

— Зачем в драку? Я бы посмотрел, как он тебя натягивает. Интересно же, твою жену и чужой мужик наяривает.

— Ишь, интересно ему! — зарделась то ли от выпитого, то ли от возбуждения тётя Вера. — А сам потом бы меня до конца жизни корил. Вот летом родители Васькины приезжали, и надо было попробовать. Всё не с чуужими людьми.

— А мы с братом говорили об этом, но побоялись, что вы нам морду за предложение бить будете.

— А что бы и бить, когда по обоюному согласию. И корить не кого.

— Да с какой стати корить-то? Ежели сам согласие дал.

— Сам он согласие дал, — пьяно повторила тётя Вера. — Пошли лучше в баню, чем языки-то попусту чесать. Интересно ему…

— Нет, дак ведь правда интересно бы посмотреть, как ты с другим-то. А Танька-то у нас где? — вдруг спохватился дядя Валера отсутствием дочери.

— А там подружка ейная приехала, так она к Вальке с ночёвкой отпросилась. Говорит, Васька хоть хорошо отоспится, да и лягается он во сне.

— Ну, тогда пошли в баню.

После второго захода на полок, уже хорошо попарившись вениками, дядя Валера достал какой-то горшочек.

— Про медовую натирку-то чуть не забыли. Верка, ложись, я сначала тебя намажу, а потом ты нас с Васькой. Или давай-ка лучше так: ты меня намажешь, Васька посмотрит, как надо и тебя натрёт, а потом ты его.

И подал склянку жене. Тётя Вера намазала мужу шею, спину, ноги, потом он повернулся на спину, она намазала ему лицо, грудь, живот, между ног и ноги до самых ступней.

— Ну, теперь ты ложись. Васька, видел, как надо? Натирай тётушку.

Тётя Вера легла на освободившийся полок, дядя Валера сел на лавку и начал давать советы.

— Начинай с шеи да втирай мёд лучше, чтобы всё в кожу впиталось. Вот, молодец, теперь спину. Жопу-то не обходи стороной, не стесняйся, ты сейчас, как врач, а врачу не пристало скромничать. Вот-вот, теперь ноги. Втирай, втирай… Верка разворачивайся на спину.
Тётя

Вера легла на спину, и я стал втирать мёд на шею, потом ниже.

— Титьки натирай, титьки тебе говорю.

Покраснев до кончиков ушей, я стал натирать мёдом пухлые груди своей тёти. Потом намазал живот, едва не касаясь заросшего курчавыми волосиками лобка.

— Ноги изнутри тоже надо, — опять дал совет дядя Валера.

Тётя Вера раздвинула ноги пошире, я стал натирать внутренние стороны бёдер и увидел, как начала набухать её киска, большие половые губы раскрылись, показав розовую изнанку. Будто невзначай я легонько коснулся влагалища ребром ладони, тётя издала лёгкий стон.

— Вишь, как медок-то приятен, — засмеялся дядя Валера. — Да и массажиста забрало, вон елда-то как торчит.

— Не смущай парня, — как-то необычно глухим голосом заступилась за меня тётя Вера.

— Ладно, меняйтесь местами, — скомандовал дядя Валера. — А то так и кончить можно.

— А я бы и кончила, если ещё ноги помассировал, — созналась вдруг тётя Вера.

— Успеешь ещё, — отрезал дядя Валера. — Ночь впереди. Давай натирай парня, да ещё раз попаримся. С мёдком-то все хвори вытянет.

Я лёг на живот, тётя Вера стала натирать меня мёдом, умело втирая его в кожу.

— Давай поворачивайся, — шлёпнула меня по попке тётя Вера, когда намазаны были уже и щиколотки. — На спину ложись.

Я послушно повернулся, и мой дружок тут же поднял голову. Я попытался было прикрыть его ладошками, но тётя Вера убрала мои руки:

— Лежи уж, а то я такого не видала.

Когда она дошла до низа живота, член торчал, как деревянный.

— А что это ты самое нужное пропустила, не намазала? — уследил дядя Валера.

— Да я это запросто, — отозвалась тётя Вера и стала натирать мёдом моего дружка.

— Верка, — вдруг севшим голосом сказал дядя Валера, — А может ты его по-городскому побалуешь?

— Могу и по-городскому, коли ты настаиваешь, — отозвалась тётя Вера, взялась за моего дружка обеими руками и вдруг приникла поцелуем. Я от такого оборота дела просто ошалел и во все глаза стал смотреть, как тётя облизывает мою головку.

— Ох, и сладкой с мёдом-то, — хихикнула тётя Вера.

Я скосил глаза в сторону и увидел, что дядя Валера уже стоит возле полка и медленно онанирует.

— Давай-давай, коли сладко, — сказал он, зашёл к тёте Вере сзади и стал пристраиваться.

— Ноги-то раздвинь шире, — сказал он, и я не понял, к кому это относится, ко мне или тёте Вере, но на всякий случай немного раздвинул ноги. Тут же тётя Вера одной рукой ухватила меня за мошонку и стала её легонько мять, а второй держала за ствол и вдруг заглотила моего дружка чуть не половины. Это было неописуемое ощущение. Я от удовольствия не смог сдержать стон.

— Ишь, как парня-то забрало! — сказал дядя Валера. — Давай, Верка, давай… Ох, едрёна вошь, как хорошо-то!

Но как ночью, долго получать удовольствие он не смог, и вскоре тоже с глухим стоном кончил.

— Извини, Верка, я отстрелялся, а ты давай-ка полезай на Ваську.

— Сдурел что ли? — робко возразила тётя Вера.

— Давай, давай, пока я добрый, — и громко шлёпнул тётю Веру по попке.

Тётя Вера забралась на полок, встала на колени, одной ногой перешагнула через меня и присела, ловко направив моего дружка в горячую скользкую от семени дяди Валеры норку. Я почему-то думал, что секс происходит как-то по-другому, не ожидал, что в киске женщины так горячо. А может мне это просто показалось с непривычки.

Тётя Вера насадилась на меня до упора, приподнялась, снова насадилась, опять приподнялась… Я набрался наглости и ухватил её за раскачивающиеся в такт сношению большие упругие груди.

— Молодец! — похвалил дядя Валера. — Знаешь толк.

Не знаю, сколько прошло времени. Потому что я был где-то на небесах, но через некоторое время тётя Вера вдруг громко застонала, рухнула на меня и задрожала всем телом. Я не раз видел такое в порнушках и понял, что она получила оргазм. Ещё не окончилась в теле тёти дрожь, как я тоже разрядился в неё несколькими струями спермы.

— Вот и попробовал секс, — подумал я, когда тётя Вера стала сползать с меня на полок.

— Ну, как? — спросил дядя Валера. — Хорошо было?

— Ой, Валерочка! Я будто в молодость вернулась…

— Вот и ладно, вот и хорошо. Молодец, Васька, не подкачал, ублажил тётушку. Ну, теперь можно мыться и домой, отмечать это событие.