Звякнул телефон – пришла смска от Оли:

Юрий, давайте сегодня покатаемся по городу. Мама в курсе.
У меня радостно забилось сердце в предвкушении приятного вечера с «моей» Олей. Я ответил согласием, хотя это, в принципе, был прямой приказ.

Оля, как и ее мать, и ее отец являлись моими работодателями, говоря простым языком, хозяевами. Валерий Иванович, человек в нашем городе не последний, достаточно богат, чтобы иметь дом в элитном поселке и пару домиков поменьше за границей. Но, похоже, со всеми дружит, поэтому в охране не нуждается. Машину водил сам, любил он это дело, а за своих женщин боится, учитывая сколько отморозков развелось на дорогах. Поэтому из обслуги – дневная горничная, и я, личный водитель его жены и дочери.

Мои обязанности простые – возить Олю, студентку первого курса, на занятия и обратно, и ее мать, куда скажут. Работа, конечно, лакейская, но когда в тридцать с хвостиком умирает твоя контора, и ты в течение полугода не можешь найти работу, то согласишься на любое предложение ради денег.

Надо сказать, что хозяева вели себя по-божески. Не хамили, обращение с обслугой только на Вы, мода у них такая. Да и Оля не похожа на типичного представителя золотой молодежи - девушка вся погруженная в себя. За полгода, конечно, всякое случалось, я может, и ушел, если бы не она, точнее, не наши с ней вечерние прогулки по городу.

Месяца два я отработал, когда заметил нечто странное в поведении Оли. Может, обратил внимание и раньше, но я тогда слишком старательно держал дистанцию, переживая из-за своей лакейской работы.

В тот вечер я возил ее и двух ее подружек на спектакль модного московского театра - только один раз, значительное событие в культурной жизни города и все такое. Заумная фигня на мой взгляд, не более… Когда после спектакля развезли подружек, поехали домой, экологически чистый район, вдали от всех промышленных предприятий, Оля попросила не торопиться. Подключила свой телефон к магнитофону, запустив лирическую подборку, и сдвинулась за мое кресло. Сдвинулась и затихла там до самого дома. Так и доехали. У двери попрощалась со мной, и ее голос показался мне странным.

Поставив хозяйский Прадо, и сев в свой Акцент я задумался над необычным поведением хозяйской дочки, ведь раньше такого она не делала. Сидела все время сзади слева, или фразами со мной перекидывалась, или в телефоне лазила. А тут молчала, и телефон даже бросила. Я тогда решил, что это неспроста, но версий особых не было.

Неспроста повторилось недели через три. Она засиделась у подружки до одиннадцати, то ли учились, то дела свои важные девчачьи обсуждали. Повез ее домой. Снова такая же история, телефон, музыка, и тишина за моей спинкой. Качусь по ночному городу, не спеша, как просила, а самого любопытство разбирает, что сзади происходит. Всю голову сломал, как узнать, пока не додумался. На одном из светофоров исхитрился в свой телефон, как в зеркало заглянул назад. Увидел немного - Оля сидела, забившись в уголок с закрытыми глазами. Правая рука опущена вниз, губки приоткрыты, дыхание учащенное. Конечно, мелькнула мысль - ласкает себя. Уж очень выражение лица было характерным. Даже посмеялся над собой, подумал, что показалось на фоне холостяцкой озабоченности.

Смех, смехом, а к следующему разу подготовился. Полазил в Интернете, оказалось можно снимать в темноте и на мой телефон, надо только приложение соответствующее поставить. Качество конечно отвратное, но будет понятно, что происходит. Потренировался, и в один прекрасный день сомнения разрешились – Оля действительно ласкала себя! Сказать, что я был в шоке, это ничего не сказать. Начал наблюдать и сделал несколько выводов. Иногда она поступала спонтанно. Возникла подходящая обстановка и Оля забивается в уголок, брючки расстегивает и руку в трусики. Но иногда готовилась заранее, предлог придумывала, например, к подружке на другой конец города съездить, а той дома нет, или еще что-нибудь в таком духе. В такие моменты одевалась соответственно: коротенькая юбочка, чулки. И на моих глазах разыгрывалось целое представление.

Устроившись на своем любимом месте, она выдергивала юбчонку из под попки, иногда снимала и трусики, пряча их в сумку, и замирала с рукой между ножек. Правда и боялась больше, часто открывая глаза, поглядывая через зеркало заднего вида в мою сторону. Но зато всегда кончала, в отличие от первого варианта.

В общем, работать стало интереснее, я даже почувствовал некую связь с ней, вроде совместной тайны. Время от времени, ловил себя на мысли, что желание появлялось заботиться о ней. Тогда я и стал называть ее про себя «моя Оля». Но однажды чуть все не испортил.

В очередной раз повез ее к подружке, вроде как в кафе посидеть договорились. Ага, в кафе! Оля вышла из дома в плаще, хотя в апреле еще прохладно для тоненького плащика. Устроилась за мной. Повозилась немного, понятно, трусики снимала, тайное избавление от трусиков при мне ее всегда сильно заводило. По приезду она сделала вид, что подружка передумала, и мы поехали обратно. Тут я, распаленный своими мыслями, и чтобы случайно не встретиться с ней глазами, взял и отвернул салонное зеркало. Мой жест не остался незамеченным. Честно говоря, я не сильно таился, захотелось ее спровоцировать, дать ей понять – я все знаю, я за тебя! Что взять с озабоченного мужика? Все мозги понятно где…

Юрий, а зачем Вы так сделали? – испуганно выпалила она.
Даже я, в своем состоянии, почувствовал, как в салоне мгновенно сгустился воздух. Мне бы сослаться на слепящий свет сзади, или еще что-то придумать, но откуда умные мысли, если член в штанах колом стоит?

Подумал, что так Вам будет удобнее, - ответил я, сдури подпустив в голос заботы и понимания. Что с идиота взять?

Сзади раздался звук, как будто она поперхнулась или всхлипнула. Я прямо таки почувствовал, как Оля напряглась, вся моя озабоченность мигом улетучилась. Повисла гнетущая тишина и молчание затягивалось.

Послушайте, - начал я, но она меня перебила.

Ты считаешь меня дурой? Смеешься надо мной? – ее голос дрожал.
Неожиданный переход на ты отрезвил меня окончательно. Тщательно выговаривая каждое слово, я ответил, отбросив дурацкое выканье.

Нет, не смеюсь. Дурой не считаю. Это твое личное дело. К тому же, ты же не дура, чтобы думать, что я ничего не замечаю… Ты меня использовала как статиста в своих приключениях… Но, я не в обиде. Если честно, мне это нравилось. Можешь считать меня извращенцем, но знакомство с такой удивительной и интересной девушкой я считаю лучшим, что у меня было с женщинами. Прости, если что-то не то сказал.

Оля долго молчала. Я не спеша катился по правому ряду, с тревогой ожидая, что она скажет. Наконец спросила, с облегчением, как мне показалось.

Правда?
Я кивнул, чувствуя ее взгляд затылком.

Не знаю, кто из нас больший извращенец? - пробормотала она.
Я дипломатично промолчал. И тут она меня удивила.

-То есть, ты хочешь сказать, чтоб я не делала в машине, ты мне слова не скажешь? - в ее голосе прорезались чертенята. – Например, сейчас под плащом у меня почти ничего нет.

Я поразился, как быстро у нее изменилось настроение.

Я догадываюсь. Но не скажу ни слова. Правда честно предупреждаю, буду в деталях представлять, что и как ты там делаешь, и мысли будут самые-самые… Ты девушка очень соблазнительная, и как я уже говорил, ситуация интересная.

В общем, в тот вечер, не называя вещи своими именами, мы поговорили, а поговорив, превратились в сообщников, объединенные приятной тайной. Начались наши прогулки по городу. А матери она наплела, что ей иногда хочется бездумно покататься, отдохнуть от учебы и все такое. И самое главное, я из статиста превратился в активного участника, хотя роль у меня была своеобразная.

Стемнело. В оговоренное время я подогнал машину к парадному входу. Все было готово: заднее сиденье затянуто чистым чехлом, негромко поет о любви Брайн Адамс, зеркало повернуто…

Оля выскочила из дома в коротенькой кожаной курточку, тоненьком джемпере и черных лосинах, вроде это сейчас брюками называли, но для меня лосины есть лосины, этакие колготки с правом ношения без юбки.

А куда мы поедем сегодня? - спросила она, устраиваясь сзади на «своем» месте.
Во время прогулок, мы общались на «ты», оставив выканье для официального общения, что дополнительно сближало нас.

Сначала прокатимся по центру, а дальше решим. Тебе тепло? Я могу включить печку.

Не надо, все-таки май месяц, - отшутилась она.
Май не май, но вечерам было прохладно. По голосу я понял, что она уже возбуждена, спиной ощущая ее близость. Оля ненадолго завозилась сзади.

Мы ехали по ночному городу, мелькали цветные огни рекламы, сигналов светофоров, желтые фонари, фары машин создавая в нашем маленьком мирке интимную обстановку. Я никуда не гнал. Ольга молчала, по устоявшейся традиции ждала меня. Приближался центральный проспект.

Что ты молчишь? – не выдержала она.

Гадаю, успела ты стянуть штаны или нет? И есть ли на тебе сегодня трусики?

В такие моменты я жалел, что не видел ее лица. Оля выдержала паузу, и озорно выпалила.

Они у меня спущены почти до колен, а трусиков нет, - и тут же с заботой добавила. - Тебе это нравится?

Мне нравиться катать по городу девочку с голой попкой. Но еще больше бы понравилось, катать девочку без штанов.
Она ничего не ответила. Но снова завозилась. Вжикнули молнии ее полусапожек. На переднее сиденье шлепнулись лосины. Оля придвинулась к моему плечу сзади.

Вот так? – спросила она возбужденно.

Да, вот так! Ты в сапожках?

Да.

Отлично! Мне нравятся голые ножки в сапожках! Что на тебе осталось?

На мне сейчас только курточка и джемпер. Курточка расстегнута, - добавила она, обдавая шею горячим дыханием.

Меня завораживала эта игра. Член давно стоял. Я ничего не мог видеть, но мое воображение рисовало яркие и соблазнительные картинки.

Сними его! – сказал я хриплым голосом.

Кого его?

Джемпер. Потом опять куртку оденешь.
Джемпер лег сверху лосин. Вид снятой одежды с нее возбуждал меня, подстегивая фантазию.

У тебя куртка застегнута?

Нет. Но хочешь я еще и распахну ее? И буду ехать так? Могу и снять, – негромко спросила она, обдавая жарким дыханием ухо.

Нет не снимай, она тебе еще пригодится.
Я свернул на Коммунистическую, застроенную в основном конторами и офисами. Ночью улица пустела. В это время по ней мало кто ездил.

Что теперь? – нетерпеливо выдохнула Оля.

Сейчас…

Я остановился около задания Горгаза, сбоку от центрального входа. Ярко светили фонари, освещая свежеотремонтированный фасад. Никого вокруг, ни пешеходов, ни машин.

Сзади нас пешеходный переход. Около него урна, видишь?

Да?

Вот, - я протянул Оле свернутую газету. – Выйдешь из машины и выкинешь газету в урну, потом вернешься. А я буду следить вокруг.

В таком виде? – в ее голосе смешались восхищение, стыдливость, и предвкушение от предстоящего приключения.

Да, именно в таком виде. Давай! – я посмотрел вперед и назад, через боковые зеркала.

Открылась дверь. Оля осторожно шагнула на асфальт, мелькнули ее стройные голые ноги и попка. Зачем-то пригибаясь, она метнулась к урне, кинула газету и не попала. Оля огляделась. Улица оставалась пустынной. Приободрившись, она вернулась за газетой. Быстро, но уже не торопясь кинула ее в урну и не спеша двинулась назад к машине, засунув руки в карманы и натягивая куцую курточку, прикрывая голый лобок. Но все равно зрелище было сногсшибательное! Засунув руку в карман, я стал потирать член, не сводя глаз с тоненькой полуголой фигурки на улице. К сожалению она быстро одолела эти несчастные десять метров, вернувшись в машину. Пришлось вытащить руку из кармана.

А что теперь? – ее голос дрожал от возбуждения и желания.

Поласкай себя! Я хочу, чтобы ты кончила, прямо здесь! Голая, в машине, в центре города!

Я поехал вперед, а она затихла, до меня доносилось только ее учащенное дыхание. И вскоре она дернулась, раздался глубокий приглушенный стон. Оля всегда кончала очень тихо. Я представил, как сейчас опало на сиденье ее напряженное тело…

А ты когда это придумал? С газетой? - спросила она, приводя себя в порядок, по дороге домой.

Давно. Но решился только сегодня, - признался я.
Не буду же я ей рассказывать, все что она вытворяла в моих вечерних фантазиях после наших прогулок.

А что будет в следующий раз?

Ну, например, ты пойдешь что-нибудь покупать в ночном ларьке, а на тебе будет только короткий свитерок, прикрывающий попку всего лишь наполовину… Знаю я тут недалеко такой ларек на тихой улочке. Очень удобное место.

Хм, - отозвалась она. – Звучит соблазнительно. Может, через три дня еще покатаемся?

Посмотрим, - ответил я, зная, что обязательно покатаемся.