Все течет в этом мире бушующем, казалось, что жизнь только началась, а нет уже все в прошлом.

Я еще мало что смыслил, и что оно меня так увлечет и затянет, но время показало, что я в этом мире не одинок. Я говорю об однополой любви, теперь мир поглощен этой проблемой и, вряд ли, он ее победит. Она, оказывается, существовала давно, но особенно бурно стала проявляться сейчас, в век полнейшей автоматизации и компьютеризации.

Я сам не представлял, что начиная свою сексуальную жизнь, столкнусь с этим, меня это увлекло и зацепило.

Все по порядку … Я понимал еще с детсадовского возраста, что мальчик создан, чтобы любить девочку. Я к этому стал с определенным интересом осуществлять, пока не стал наяву это делать. Мой агрегатик приходил в движение только при мысли, что я видел девичью писульку. Небольшой разрезик и небольшой бугорок (клитора) были моими первыми позывами к сексу. Я никогда, даже, не знал, как совершается подобные дела между взрослыми, но не знания дела меня все равно привели к совокуплению.

Моя подружка по кровати разрешила, и сама хотела, чтобы я побывал в её заманчивой писе. Как она мне её тогда выворачивала, и розовая щелка расходилась, а маленькая писька( клитор) становилась багряной и большой. Так мы натирали ее, я знаю, что теперь это называют возбуждали. Когда со мной стало происходить такое, что я сам стал побаиваться свой организм, не мог представить что это будет так умопомрачительно. Что я потерял рассудок, и у мен
я чуть было не выскочило сердце; колотилось оно с такой силой, что я его слышал, не сказать о дыхании и последующих чувствах, это значит не выразить того состояния, что мне пришлось испытать.

Мое баловство и пристрастия к гениталиям стали меня так увлекать, что мне нужен был выход. Попав в пионерский лагерь и оказавшись в одной комнате с мальчишками своего отряда, а нас в ней был человек 14, в первый раз в жизни увидел, как мой сверстник это делает. Все тогда улеглись спать, только его кровать постоянно поскрипывала. Приглядевшись к нему, я понял, что он что то делает со своим писуном. Через какое то время он откинул одеяло, и я увидел большой писун сантиметров пятнадцати с темно бордовой головкой. Это было полдела, если бы через какое то время из него не выстрелила несколько фонтанчиков жидкости. Представить себе не мог, что такое бывает, но точно это была не моча. Я находился так близко к нему, что я видел капли похожие на светлый кисель.

Можно сказать, что после этого у меня началась активная сексуальная жизнь. Парень, который приобщил меня и показал, как и что можно делать, был старше на три года. Я ему завидовал, что у него такой большой и твердый писун. Сначала мне показалось, что он похож на гриб с красной шляпкой, когда наблюдал за тем, как Тахир его онанирует. Он потом позвал к себе в постель, чтобы ему дрочил сосед по совмещенной кровати. Звали его Сергей, он ничем не выделялся от других мальчишек. Я стал замечать, что это вошло в привычку, и Серега должен был его удовлетворять, как только ложились спать. Это было в любое время, как только Тахир желал побаловаться со своим писуном.

Серёга дрочил ему до тех пор, пока из него не выстреливала малафья. Я только тогда узнал, что это вещество или эта жидкость называлась малафья. Мне это слово понравилось, и я никогда не знал другого его названия. Меня весь происходящий процесс так увлекал, что я долго за этим наблюдал, и в моём теле происходили какие то мне непонятные ощущения.

Тахир, так звали этого пацана, однажды заметил, что я за ним наблюдаю, и позвал меня к себе. Я поначалу засомневался, как мне быть в такой ситуации, но любопытство брало своё. Серега уже был на своем месте: обхватив крепко его ствол кулаком и водил им туда сюда, вверх вниз и так несколько раз. Его пальчики едва сходились при обхвате толстого писуна. …и так повторялось изо дня в день…

Пробравшись на кровать Тахира, я уловил запах, который исходил от его писуна и принадлежал только ему. Такой запах был таким манящим и мужским, что мне невольно вскружил голову. Описать его сложно, но он был похож на то что у меня будет, когда я сам начну по настоящему дрочить, и у меня появится малафья, но пока еще у меня был только интерес. Одно дело дрочить у себя и наслаждаться этим, но совсем другое, когда ты делаешь это вдвоем.

Когда я взялся за его писун, то почувствовал, как его ствол сразу стал тверже, и я попробовал сделать несколько движений ввех вниз. Самое, наверное, главное для меня было то, что запах от его писуна необычно усиливался. Головка была словно отполированная, так она блестела. Я знал, что ее в обиходе называют залупа, потому что часто слышал это слово от взрослых ребят. И когда говорили, что залупаешься, то сразу в моей голове это ассоциировалось с оголяющейся залупкой. Тахир попросил меня снять и с себя черные семейные трусы, такие носили, пожалуй, все пацаны и мужчины страны.

Я не стал сопротивляться и сразу стянул трусы, как только он попросил, одновременно стал дрочить себе, так он научил и Серегу, я видел такое до этого. Не переставая дрочить свой писун, одновременно упорно наяривал со всей силы возбужденный писун одноклассника.

У меня еще тогда не было на лобке волосков, но на его теле по ляжкам и возле писуна, даже на яичках росли мягкие черные волоски. У него в промежности до самого копчика все было кучеряво. Красиво и очень забавно смотрелось по сравнению с нами еще неопушенными писунами. Я увидел его тело совсем близко, до этого только видел на расстоянии. Его запах и мои манипуляции с его дружком так меня возбудили, что мой писун стал твердым, я теперь понял, что это может на меня влиять. Я уже схватил первый оргазм, и мое тело затряслось, и это заметил Тахир. Такого ощущения я еще никогда не получал, я только почувствовал, что залупка задергалась и до предела набухла и стала темно лилового окраса. Я первый раз в голове все потемнело, и выступил пот, слюна вытекла из меня произвольно.

Мне так понравилось, что немного забылся, что Тахиру еще не довел дело до оргазма. Я ждал и торопил его оргазм, когда у него выстреливает белая липкая малафья. Об этом я услышал от него и видел, как это происходит. Писун его толстый и обрезанный, как потом я узнал, что татарским мальчикам обрезают крайнюю плоть.

Я заметил и, это было без прикрас, тело Тахира задрожало и его лицо стало таким умиленным, было понятно, что ему очень хорошо. С краешка его рта вылилась длинной ниточкой слюна. У меня такое было тоже, но позже и я каждый раз, когда со мной происходило такое, вспоминал этот момент с моим первым обольстителем.

Тахир угадал во мне такое влечение, а я и сам не был против такого общения. Он был первым моим человеком мужской особи, от которого я научился и понял, что мой член можно использовать, как наслаждение. И теперь мы почти каждый день занимались самоудовлетворением таким способом. Что творилось со мной теперь, пусть разбираются: андрологи, сексологи, урологи, но это был прорыв в мир такого удовольствия. Не проходило дня, чтобы я не ввергал себя в такое блаженство, и всего то оттого, что мы баловались своими писунами. И снова запах его писуна, который убивал своим манящим вкусом. Оказывается, что запахи влияют на сексуальность и потенцию, это я почувствую, когда моя сексуальная жизнь будет на взлете.

Я теперь проникал в его постель без трусов, заранее засунув свои трусы под свою подушку. Немного надрочив дружка, я уже проникал в Тахирово теплое «дупло». Почему я так делал? Так я хотел, чтобы казаться более взрослым и развратным. Тахир уже ждал меня, и я сразу обхватывал его тело, и он прижимал меня очень тесно к себе. Я сам стаскивал с него трусики, если он их еще не успел стащить. После того как я чувствовал, что его писун готов к бою. Это был самый, такой момент, когда по мне уже начинали бегать мурашки, я ничего не говорил, руки сами все делали, а мы, если так можно сказать, увлеченно пыхтели. Из его подмышек пахло потом и там тоже росли кудряшки. Мне нравилось запах, и я старался надышаться, по всему телу сразу прокатывался ток возбуждения.

Тахир тихо издавал одобрительное мычание, я и сам ему вторил. Я просто терся о его тело, и мы сосались. Так у нас получилось с ним случайно, я не предполагал, что это станет дополнением к нашим играм. Я его лизнул, он мне ответил тем же, у него губы были толстыми и заостренными, такие не у всех бывают. Я добрался со временем к ним, хотя стеснение немного меня останавливало, но желание брало свое. Он стал сам сильно целовать мои губы, я не понял, что стесняться мне нечего. Я лежал поверх его, и тесно слившись телами, мы целовались в засос. Я посмотрел на его губы и заметил, что они стали еще больше и толще, они алели. Я улыбнулся и прошептал,

Они у тебя как пизда, так и входит в неё мой язычок.

Он улыбнулся и прошептал,

А давай его сюда, … свой писун.

Я не ожидал, что Тахир пойдет на такое извращение, хотя извращением было все, что происходило между нами. Но мы с ним перешли ту грань наших отношений, когда мы уже не стеснялись друг друга, неудобно было только то, что в комнате могли заметить наши увлечения, все остальное было нам по фигу.

Тахир был красивым и стройным парнем, поэтому в его 15 лет он был моим мужским гей кумиром. Теперь я стал досягаем к его скрытым местам, и мы каждый удобный момент были вместе.

Я говорил, что он начал свои похотливые поступки с соседом по кровати Серегой, но Тахир захотел, чтобы я был его мальчиком. О том, что мальчики трахаются в попку я и не знал…, но что то об этом проскакивало между моих ушей. То что девочек ебут, я стал догадываться без всякого упоминания об этом, сама природа и строение девочек мне подсказывала, что она устроена для этого. С детсадовской поры я очень много раз рассматривал девичьи пипирки так близко, что знал их строение.

Вот была проблема, но в своих познаниях я не мог догадаться, что ебаться можно со своими сверстниками: и это совсем другое дело чем дрочиться; на все остальное ещё было табу.

Я ему тайно завидовал, что у него была малафья, которой я всегда пачкался, ее было много, она горячим потоком выходил из отверстия залупки. Этот момент меня очень завораживал, я представлял его вулканом, извергающим раскаленную магму на поверхность земли. Ствол писуна становился тверже камня, и залупка наливалась такой завораживающей красотой, что запечатлелось навсегда в моей памяти. Она могла неожиданно на меня выстрелить и окатить мое тело или лицо, и это мне стало нравиться. Горячая сперма стекала по телу или моему лицу, и я старался размазать и она быстро высыхала. Я даже не торопился ее смыть: так повторялось каждый раз. один раз попробовал слизать и ничего отвратного не почувствовал. малафья была белая, действительно, похожая на крахмальный кисель.

У меня был на залупке капюшон, а у него такого не было, его залупка, даже, не имела уздечки. Такая странность наших расхождений никак меня не останавливала, и мы стали привыкать к своим сексуальным интересам.

Его писун был толстый и стоял грибком, когда я его обхватывал, мои пальцы не сходились в обхвате, я даже не верил, что такое может быть, но убедился, что надо привыкнуть к этому и верил, что может когда то у меня будет такой. Мой петушок был в стойке 12 сантиметров, и моих пальцев хватало его обнять с запасом, но,хотя, у моих сверстников были совсем махонькими. Я его не любил дрочить кулаком, как многие это делают, а только пальчиками возле залупки и натягивая крайнюю плоть. Тахир понял, я ему сам выдал свою тайну, как я люблю это делать и не позволял менять мою привычку. Он чувствовал мой оргазм и сам старался достичь обоюдной гедонии. Такого наслаждения мы старались доставлять друг другу всегда.

Меня можно считать каким угодно: развратником, гиперсексуалом или пидерастом, но в момент совокупления я забывал обо всём на свете, в этот момент для меня существовал только мой Тахир.

Он после сексуальных утех лежал такой умиленный и такой доступный, что весь мир казался мне радостным и подвластным. И мы засыпали после этого моментально, обняв друг друга.