По мотивам Стругацких

– Вылупился, – спокойно сказал Роман, глядя в потолок.

– Кто? – Мне было не по себе: крик был женский.

– Выбегаллов упырь, – сказал Роман. – Точнее, кадавр.

– А почему женщина кричит?

– А вот увидишь, – сказал Роман.

Он взял меня за руку, подпрыгнул, и мы понеслись через этажи. Пронизывая потолки, мы врезались в перекрытия, как нож в замёрзшее масло, затем с чмокающим звуком выскакивали в воздух и снова врезались в перекрытия. Между перекрытиями было темно, и маленькие гномы, вперемежку с мышами, с испуганными писками шарахались от нас, а в лабораториях и кабинетах, через которые мы пролетали, сотрудники с озадаченными лицами смотрели вверх.

В «Родильном Доме» мы увидели совершенно голого профессора Выбегалло. Синевато-белая его кожа мокро поблескивала, мокрая борода свисала клином, мокрые волосы залепили низкий лоб, на котором пламенел действующий вулканический прыщ. Неимоверно большой член профессора стоял торчком.

Профессор Выбегалло лапал молоденькую ведьму-практикантку Стеллу, явно стремясь её изнасиловать. Стеллочка кричала и отчаянно отбивалась. Роман шустро подскочил к ним, и с левой саданул профессору по скуле. Тот отлетел в сторону, и жалобно заскулил. Роман подхватил Стеллу за талию, и вытолкал за дверь лаборатории. Выбегалло ринулся было за ней, но вторично нарвавшись на кулак магистра, улетел на середину лаборатории, и снова заскулил.

Я, наконец, понял, в чём дело. Это не был профессор Выбегалло. Это был новорождённый кадавр, модель Человека, неудовлетворённого желудочно. Очевидно, что-то пошло не так, и кадавр получился неудовлетворённым сексуально. И слава богу, а то я уж было подумал, что профессора хватил мозговой паралич. Как следствие напряжённых занятий.

«По сусалам его, по сусалам…» – запоздало вспомнились инструкции профессора.

В зал уже забегали любопытствующие сотрудники. Дабы успокоить ситуацию, Ойра-Ойра спешно создал дубль Стеллочки, голый и стоящий раком. Кадавр с радостными завываниями пристроился к ней сзади, и вогнал свой суперчлен в вагину.

Толпа густела. Кадавр сопя и кряхтя делал своё дело. Сзади ко мне подошла сама Стелла, успевшая причесаться и сменить халат.

– Ой, Саша, это же я!.. Мой дубль!.. Срам какой!

Роман, поняв свою оплошность, тут же внёс коррективы, и лицо дубля стало как у известной киноактрисы. В фигуре, правда, ничего не изменилось. Кадавр на это изменение никак не отреагировал, да скорее всего, и не заметил. Вскоре он отвалился от несчастной жертвы, и растянулся на полу. По лицу его разлилось блаженство. Он посапывал и бессмысленно улыбался. Он был несомненно счастлив, как бывает счастлив предельно уставший человек, добравшийся наконец до желанной постели.

– Может быть, у него завод кончился? – сказал я с надеждой.

Стелла жалобно сообщила:

– Это просто релаксация… Пароксизм довольства. Он скоро опять проснётся…

– Роман, – сказал я небрежно, – я думаю, что в крайнем случае ты способен его дематериализовать?

Роман засмеялся и похлопал меня по плечу.

– Не трусь, – сказал он. – Это всё игрушки. С Выбегаллой только связываться неохота… Этого ты не бойся, ты вон того бойся! – Он указал на второй автоклав, мирно пощёлкивающий в углу.

Между тем кадавр вдруг беспокойно зашевелился. Стелла тихонько взвизгнула, и прижалась ко мне. Глаза кадавра раскрылись.

– Ну, держись, ребята… – прошептали в толпе.

Кадавр уложил женский комбинированный дубль на спину, и взобрался сверху. Задница его мерно задвигалась. Лилечке Новосмеховой стало плохо, и её вывели в коридор.