Рано утром, едва солнце показалось из-за края земли, выгнал со двора мотоцикл, загрузил инструмент. поесть-попить, посадил маму и поехали на поле. Картошка - второй хлеб. Вот и поехали полоть-окучивать.У мамы работа два через два, так что, хотя сегодня и будний день, у нее выходной. Мотоцикл, оставшийся мне в наследство от отца, тихо рыча вез нас на поле.

Приехали, разделись до трусов и согнулись на полосе, привычно помахивая тяпками. Солнышко поднималось, припекало и вскоре выдавило первые капли пота. Потом пот потек по лицу, по спине. Себя со стороны не видать, а вот у мамы уже и трусы промокли, прилипая к промежности, очерчивая лобок. Когда она присела пописять, еле стянула с ягодиц прилипшую ткань.

Примерно к обеду дошли до конца. Не одеваясь забрались на мотоцикл и поехали к пруду, что расположился в логу, недалеко от нашей делянки. Встречный ветерок высушил пот, приятно холодил тело. На пруду, по причине рабочего времени, было пусто. Не было даже пацанов, что оккупиру т берега в выходные дни. Искупались, смыв пот и пыль, вылезли на берег и разделись, отжав одежду и развесив ее на кустах. Мама расстелила покрывало, разложила еду и мы перекусили тем, что захватили с собой.

Прибрав остатки, разлеглись на этом же покрывале, подставляя свои тела солнышку. Мама лежала на спине, согнув в коленях и уперев в землю ноги так, что они разошлись, открывая прелестное место, что так заманчиво блестело в солнечных лучах, приглашало потрогать. Большие половые губы в редких зарослях рыжеватых волос приоткрылись и из них показалась фасолинка клитора.

Он даже удивился обилию солнечного света. Обычно его ласкали в полутьме или в полной темноте, дома. И вдруг выпустили на свободу из тесных трусов среди бела дня. От такого удовольствия он даже покраснел, наливаясь кровью. Или маме стало приятно под внимательным взглядом сына и захотелось большего, нежели простые смотрины. Она даже провела рукой по промежности, пальчиками разведя губки в стороны, будто приглашая поиграть с ее, ожидающей ласк, киской. Сынок подполз, не вставая, бороздя своим торчащим членом покрывало, пошире развел мамины ноги и погрузил лицо в ароматную промежность. Нет в мире ничего более приятно пахнущего, чем мамина киска.

Мамина лохмашка. Пипка. Пиздюлька. И еще много ласкательных слов, означающих одно и то же - мамину вагину. Зарывшись носом в эту влажную, теплую и сладко пахнущую глубину, стараясь языком достать самое дно маминой пещерки, вырвал из маминых губ первый стон, потом первые вскрики, перешедшие в непрекращающиеся тоненькие ойки и айки. Она помогала, двигая попой и подставляя под язык самые лакомые местечки, самые потаенные закутки своего богатства, которое отдавала в полную власть сына. И наконец затряслась, сжала ноги, кончила.

Оторвавшись от маминой пипочки, смотрел, как разглаживается ее лицо, как распрямляются сведенные губы. Вот и улыбка появилась. Вот открыла глаза. Обхватив за голову, подтянула к себе, поцеловала. Оттолкнув, повернулась на живот и встала на четвереньки. Она уже знала, что в такой позе ее сынок быстрее кончит.

А сынок, встав позади мамы на колени, пристроился, напрвил свой член точно во влажную пещерку и погрузился с размаху. Мама, ожидавшая проникновения, тем не менее от такого резкого движения охнула, подалась вперед, а потом стала раскачиваться, насаживаясь на член сына, звонко шлепая ягодицами по его бедрам и животу. Сыночку оставалось только придерживать маму за бедра. Она сама регулировала ритм и глубину погружения. За столько времени, как она впервые отдалась сыну, мама изучила все его привычки и старалась доставить ему максимальное удовольствие, не забывая и себя. Движения мамы стали быстрее, шлепки звонче. Она простонала-пропела

-Пальчик, сунь па-альчик…

Я послюнявил палец и протолкнул его в глубину маминой попы. Хотя слюнявить нужды не было. Все и так было мокро. Через тонкую перегородку членом ощущал палец и это было приятное ощущение. Маме тоже нравилось так кончать, когда обе ее дырочки были заняты, заполнены. Одна членом, вторая пальцем. Иногда член и палец менялись местами и это тоже нравилось обоим: и маме, и сыну. И неизвестно кому больше. Вот и опять мамина спина покраснела. Верный признак приближающегося оргазма. Она простонала

-Щас кончу…Конча-а-й..

Последние звуки слились в крик. Она затрясла попой, прижалась, замерла. Сфинктер, сжимаясь вокруг пальца, ясно дал понять, что пора кончать, раз мама получила удовольствие. Вытащив палец из попы, ухватил посильнее за бедра и успел сделать несколько качков, прежде чем из напряженной головки брызнуло внутрь маминого влагалища семя ее сыночка.

Упали, не разъеденяясь, полежали, потом отвалились друг от друга, как насосавшиеся пиявки. Мама, наклонившись надо мной, поцеловала, пощекотала соском мои губы и, когда я попытался ухватить сосок, вскочила и побежала к воде. Поплескались, смыли пот, следы любовных утех. Одевались не спеша. поехали домой. По дороге остановились в логу, нарвали полевых цветов. Их поставим в вазу в спальне, чтобы цветы своим ароматом напоминали о прошедшем дне, когда мы будем вечером перед сном заниматься любовью.