Я влюбился. Нет, я полюбил. Ее, мою хрупкую и нежную, мой весенний цветок.

Меня восхищало в ней все. Специально вставал пораньше и выходил в гостиную, чтобы увидеть, как откроется дверь спальни и на пороге возникнет она. Утреннее солнце насквозь просвечивало домашнее платье, и я мог рассмотреть совершенную фигуру — тоненькую талию, приятно округлые бедра, длинные, стройные ноги. Ореол светлых пушистых волос над головой. Она чуть щурила еще не проснувшиеся глаза и улыбалась мне. Я расплывался в ответной улыбке.

Приготовление завтрака превращалось в маленький праздник. Она совершенно не умела готовить. Смутившись и мило порозовев, попросила:

— Научите меня. У Вас так хорошо получается. И вкусно…

Еще бы. За шесть лет вдовства наловчился.

Мы вместе готовили омлет и чистили овощи. Она иногда дотрагивалась до меня, а я до нее. И каждый раз казалось, что меня бьет током. А она была слишком юна и неопытна, чтобы понимать, что делает со мной.

Жаль, что я не мог проводить с нею целые дни — работа. И до отпуска еще несколько месяцев. А впрочем, хорошо. Кто знает, что за глупости я мог бы наговорить, или сотворить, не удержавшись…

Она невероятно пахла. Я не мог определить, что это за аромат. Казалось, в нем смешался запах полевых цветов и утренней свежести леса. И что-то еще, только ее, еле уловимое. Она проходила совсем близко, и я с трудом удерживал себя на месте. Смотрел ей вслед и любовался уже знакомым движением — она запускала пальцы в волосы, ерошила их на затылке.

Она не шла, а танцевала. Плавные, совершенные жесты. Безупречные в своей красоте движения. Ее грудь чуть колыхалась им в такт. Иногда сквозь одежду проступали напряженные соски. У меня пальцы просто сводило от желания дотронуться до них, ощутить твердые горошины. И мягкую, горячую плоть.

Ее голос я слушал, как музыку. Сердце подстраивалось под нее, билось в унисон с мелодией.

Я смотрел на нее, когда думал, что она не заметит. Не хотел смущать своим вниманием. Боялся, что она поймет… Все поймет.

Зазвонил телефон, она сняла трубку. В голосе — счастье. Он звенел и переливался тысячей колокольчиков. И за этим звоном я не сразу услышал ее слова:

— Димка! Правда?!

Даже не понял, что обращается уже ко мне:

— Виктор Сергеевич! Это Димка! У него все получилось! У нас будет квартира! Даже с ремонтом! Он завтра прилетает! Вы рады? — спросила тише, видимо, разглядев мое лицо.

Рад? Конечно, рад — она просто сияла от новостей. Дыхание сбилось. Десять дней. Всего десять дней с нею…

Димка стоял в прихожей, с тревогой смотрел на меня:

— Пап, ну, ты что? Тебе плохо, да?

— Нет, все нормально, просто переживаю. Так далеко.

— Да самолетом всего шесть часов. И я там скайп настроил, я же говорил…

— Помню.

Она сосредоточенно что-то проверяла в сумочке. Потом выглянула из-за плеча мужа, улыбнулась:

— Виктор Сергеевич, спасибо, что приютили. Теперь Вы приезжайте в гости.

Дверь закрылась, отрезав меня от них. В груди противно ныло. Господи, спасибо, что я смог промолчать. Спасибо, что сохранил от беды.

Пять тысяч километров до нее… До моей любви.