Лиговский проспект – сердце старого города. В этом старообразном четырехэтажном доме позапрошлого столетия мне и предстоит провести месяц моих каникул. Квартира моей тетушки далека от понимания жителем любого провинциального города, собственно, это и не квартира вовсе. Высота потолков позволяет соорудить второй ярус и поместить там большую двуспальную кровать, а свободное пространство посвятить кухне и гостиной. Бесспорное достоинство в таких случаях – собственный санузел, что позволительно далеко не в каждой бывшей коммуналке. Интерьер жилища будоражит фантазию сочетанием и близким соседством антикварных предметов мебели и ультрасовременных барных стульев, винтажного зеркала в резной раме и постера с полуголыми дивами, наконец, пятидесятидюймовым телевизором возле деревянной оконной рамы с мелкими квадратиками стекол.

Алина вышла из душа и, одарив атмосферу ароматом полевых цветов, прошла к дивану. При всей моей неистощимой страсти к стилю кэжуал, вольные нравы Питера раньше не представлялись мне даже в самых сокровенных тайниках души, такие как привычка тети и ее супруга обыденно расхаживать после душа не прикрываясь ничем, кроме махровых полотенец. Казалось, скудное их одеяние грозится прямо сейчас соскользнуть или предательски отогнуть краешек. Особой наблюдательности не требовалось, чтобы заметить, как я робею, цепляюсь взглядом в стороне, а стыд заливает мои щеки, будто это у меня набухшие, острые сосочки сейчас выскользнут за край полотенчика, будто это у меня видно большую часть голых бедер, а про любопытно выглядывающую из полотенца Олега при каждой смене позы розовую головку любопытного зверька и упоминать не стоит.

— Ой! Олег, они опять…- разрушив мирный лад беседы, внезапно подскочила Алина.

Тетушка задорно в два шага подбежала к окну и с любопытством устроилась поудобнее - наклонилась, уперев поддерживающую голову руку локтем в подоконник. Как не сложно догадаться, в такой позе, когда стройные ножки выпрямлены, а позвоночник выгнут, длины полотенчика уже не достаточно, чтобы скрыть вид на потаенные места с тыльной стороны. Олег встал с дивана и можно было бы счесть его движения более выдержанными, когда бы он звонко не отвесил шлепок по оттопыренному заду супруги. По всей вероятности, моя тетушка с супругом в силу привычки, воспитания и наибольшего расцвета сил не были готовы включить в свою компанию тинейджера типа меня, чтобы при этом не нанести урона тонкому психическому складу.

— Настюха, ты чего сидишь? – не оборачиваясь, Алина махнула свободной рукой, не обремененной поддержкой подбородка вблизи подоконника, - Иди сюда, быстрее…

Как же я ошибалась… иллюзии о близкой дружбе между мной и Алиной, тесном общении и сходстве таяли на глазах, в течение нескольких часов оттенок покровительства с ее стороны закрепился и напрочь развеял мои ожидания.

Я втянула воздух сквозь зубы, равнодушно подошла и в знак покорного исполнения команды, так же, как и Алина подперла рукой подбородок, устремив отсутствующий взгляд в окно. Столь же быстро, как упрямство и своенравие застлали мои глаза недовольством, так же быстро пелена соскользнула, стоило мне увидеть сцену, вызвавшую такой восторг Алины. В окне дома напротив, приглашающе распахнутом как относительно створок, так и бардовых штор, начиналось зрелищное действо, затмившее собой недавние впечатления от купальных обычаев немногочисленного семейства. Посреди полупустой комнаты, высотой не уступающей тетиному жилищу, со стенами, богато увешанными пестрыми изображениями в антикварных рамах, стоит обнаженный мужчина, его бледная кожа густо покрыта растительностью, не справедливо обошедшей большую часть головы. Ясно различается даже на расстоянии его богатырских размеров орган с не менее внушительной мошной, партнерша – дама в красных чулках, обошла мужчину сзади, не прекращая извиваться руками вокруг его тела магическими кругами, опустилась на корточки, отчего между ног, посреди пышной копны густых, черных волос раскрылся розовый зев. Дама, демонстрируя аристократические склонности, без помощи рук поймала губами толстый конец богатырского члена и одними только движениями головы принялась активно действовать. Как бы ни мешало расстояние разглядеть мельчайшие подробности, разжигающие любопытство, невероятно широко растянутые губы – первое, что бросалось в глаза. Вопреки ожиданиям, опытная партнерша сумела почти полностью затолкать внушительный орган в свою глотку. От одного только представления, что в мое горло втыкается такая громадина, у меня сперло дыхание. Да, я заметила за собой частое, глубокое дыхание, кажется, даже Алина с Олегом могут его слышать. Боясь повернуть голову, я остолбеневшая стояла в неудобной позе, вынужденная по воле маминой сестры наблюдать за представлением пары эксгибиционистов. Почему-то мне представилось полотенце на талии Олега, вероятно, хоть он и стоит возле откоса окна; трудно отделаться от ощущения, что его пенис напряжен не меньше, чем у мужчины в соседнем окне, а еще, скорее всего, он уже пробил себе путь на свободу между краешками обернутого полотенца. Знаете, раньше, дома, в интимной обстановке, я начинала ласкать себя и при меньших, не столь разогревающих возбуждение, обстоятельствах. А теперь, когда восхитительное зрелище и присутствие почти полностью раздетых взрослых людей, взывает к бессознательному инстинкту, я даже не сразу поняла, как сильно моя розовая, нежная плоть требует внимания к своей персоне; она зудит, горит, одновременно исходится фонтаном, а струйки подбираются к краю моих ночных шортиков. В пору протянуть левую ручку вдоль животика и приложиться пальцами между ножек, туда, где шовчик нанесет непоправимый ущерб моему целомудрию.

Тем временем, мужчина, подталкивая от нетерпения, сопроводил даму к комоду, куда она и взгромоздилась своим массивным седалищем. Он, по образцу петроградских кавалеров, опустился на одно колено и стянул с партнерши красные, кружевные трусики; приложил их к своему лицу и заметно насладился ароматом. Не довольствуясь малым, он поднялся и, вернув свой доминирующий настрой, грубо затолкал трусики даме в рот. Возбуждающее, унизительное зрелище – женщина сидит на комоде с раздвинутыми в стороны объемистыми ляжками, щеки ее раздуты, а между губ остался красный хвостик материи. Мужчина, смерив долгим, внимательным взглядом, устроился у станка и сперва медленно задвигал тазом.

— Представляешь, они регулярно дают такие концерты, весь дом приглашен! – храня философское спокойствие, прервал тишину Олег.

Чтобы справиться с неистово бьющимся сердцем, я глубоко задышала, стараясь беззвучно выпускать воздух открытым ртом, повернуться и позволить тетушке увидеть мои горящие ушки и кожу под глазами – худшее, что я могла представить в этой ситуации. Ах, если бы я могла провалиться сквозь землю! Как только мысли вернули свои стройные ряды, улучшив момент, я рванула на диван и невидящими глазами вперилась в телевизор.

— Племяшка, пойдем посекретничаем, - шепнула на ухо Алина и энергично поднялась по деревянным ступенькам на второй ярус.

Я, иступленная от смущения и неудержимого перевозбуждения, проследовала за сестрой…точнее, маминой сестрой. Иногда Алина ведет себя так, будто она и впрямь – моя сестра. Когда я достигла кровати, она уже лежала по диагонали и листала свой планшетник, покачивая в воздухе согнутыми в коленях ножками. Я улеглась рядом и, боясь произнести хоть слово своим слабым, дрожащим голосом, послушно уставилась в уложенный посередине экран.

— Это у меня на работе, корпоратив новогодний, - проникновенным голосом комментировала Алина перелистываемые фотографии.

Внизу послышались голоса из телевизора, каналы не задерживались на одном месте и наконец, один пришелся по вкусу Олегу. Алина продолжала листать кадры, удачные и не очень, служебные и несколько откровенные – но в целом те самые фотографии, которые можно найти в смартфоне у любой женщины, если только она не родилась в монастыре.

— Насть, у тебя такая кожа гладенькая, - нежно шепнула сестра, проведя тыльной стороной ладони вдоль моей руки.

Алина продолжала листать по экрану, поглаживая левой ручкой меня сначала по руке, а потом вдоль спины, ласково погладила по волосам. Прикосновения, нежные и невесомые, вызывали дрожь, а кожа в этих местах покрывалась мурашками. Я понимала, что нравится мне это или нет, я не в силах сопротивляться и что-либо противопоставить действиям Алины, я даже ответить ей взаимностью не могла ввиду охватившего меня оцепенения. Только предательница все еще жила своей жизнью – требовала своей доли ласк и обливала мои многострадальные шортики. Уткнуться лицом и позволить искусительнице делать со мной все, что ей только заблагорассудится, но даже на это мне не доставало самообладания!

Алина привстала, оставив скомканный полотенчик на кровати, ее нежные ручки, не встретив сопротивления, откровенно прошлись вдоль моей спины и наконец, нашли покой на ягодицах. Я чувствовала, как пальцы впиваются сквозь материю, раздвигают половинки и снова сжимают их вместе. Из моей груди вырвался стон, голова рухнула на плед и я равнодушно уставила взгляд в стену, не способная сосредоточиться на своих мыслях. Цепкие пальцы стянули, снова не встретив моего сопротивления, промокшие шортики, я пассивно ожидала, что будет дальше, большее, что я могла сделать – в порыве озорства прогнуть спину и оттопырить попку в сторону сестры.

Густой, вязкий туман окутал все вокруг меня, даже звук телевизора едва пробивался сквозь его толщу, в глазах плыло, все мои чувства отступили перед остротой осязания.

Алина бесцеремонно вторглась в мое личное пространство, да что там, она, сидя на моих ногах, жадно сминала мои голые ягодицы, проводила пальцами между ними, рывками, грозя попортить материю, сдергивала шортики еще дальше. Безвольная добыча, я лежала и стонала под натиском малышки Алины, такая же миниатюрная, я едва ли справилась бы с ней, если бы могла противостоять собственной предательнице-пизде.

Молния пронизала мое тело, я не сразу поняла, что произошло, просто стонала, кряхтела и завывала; остренький кончик горячего языка пришелся мелкими ударами прямо там, в месте, ревниво и недоверчиво скрываемом от посторонних глаз. Алина впилась пальцами в мякоть моих мясистых половинок, развела их и припала языком; мокрый, податливый кончик разгуливал вдоль ущелья, задерживаясь на чувствительной звездочке. инстинктивно я сжималась в комок, сильные мускулы сомкнули доступ, но туже ослабли, желание одержало надо мной верх, я жаждала, я просила…ПРОДОЛЖАЙ