Есть в Москве одно загадочное место – остров Шлюзы. Вовка Макаров давно хотел туда попасть. Хотелось посмотреть, как там люди живут, познакомиться, и кто знает, может и переехать. Уж очень там, по некоторым сведениям, хорошо!

Некоторые бездельники, теперь называемые блогерами, утверждают, что попасть на этот остров проще всего зимой по льду. Но Макаров не искал легких путей. Поэтому он собрался посетить остров летом, положил в рюкзачок пару бутербродов, бутылку с водой и фонарик, а на шею повесил фотоаппарат. Не зеркальный Nikon, но тоже хороший с большим зумом.

От Вовкиного дома до шлюзов можно было доехать на трех автобусах. Макаров просидел на остановке двадцать минут и понял, что он пойдет пешком. Он и пошел дворами, по пути фотографируя все подряд…

Идти было хорошо, потому что во второй половине дня солнце светило косенько, и большинство дворов было в тени. Вероятно, он выглядел вполне профессионально со своим фотоаппратиком Canon, потому что одна мамашка, нервно покуривая и пуская дым в сторону, попросила сфоткать ее ненаглядное дитятко, как оно роется в песочнице, что и было немедленно исполнено. Встроенная вспышка была яркой, и дитя, пуская слюни и сопли, заревело благим матом. Молодая мать старательно вытерла дитенка бумажным полотенцем, после чего он замолчал и продолжил поиски кошачьего дерьма в рыхлом песке.

— А меня можете сфоткать? – попросила мамочка. – Типа я сиси загораю?

И бесстыдно задрала футболку, вывалив длинные обвисшие груди, что и было увековечено с максимальным качеством.

— Писю сфоткать не надо? А я запросто!

— Писю? – задумчиво протянула молодуха. – Пожалуй…

Она медленно стянула зеленые шортики, а затем и черные стринги, показав бритую прорезь. Фотоаппарат немного задрожал, и процессор включил дополнительный стабилизатор. «Засадить бы тебе, да некогда. Остров зовет, – подумал Макаров. – «Да и староват для такой прошмандовки!». Он сделал еще несколько снимков мамочки в разных позах и скинул ей на телефон через wi-fi.

— Сколько я Вам должна?

«В прежние времена пару палок я бы тебе охотно кинул!», – подумал Вовка.

— Некогда мне, тороплюсь я бабок опылять, э, снимать.

— А, ну тогда ладно. Чао!

Вовка потрусил дальше, на ходу просматривая на маленьком экране только что сделанные снимки горячей девицы. Он и дальше фотграфировал, да только сюжеты попадались какие-то препохабные: то кошки трахались и при этом орали как безумные, то кобель лез на кобеля, грызущего кость, то воробьи имели друг друга и яростно чирикали. Только возле тубдиспансера царила тишина, и никто не трахался. Макаров миновал высокий забор, почти не дыша, чтобы не поймать палочку Коха, и вышел на широкую улицу, за которой начинался прибрежный квартал, сплошь утыканный современными многоэтажками. «Еще немного, еще чуть-чуть! – замурлыкал Вовка и рискованно перебежал улицу в неположенном месте напротив автобусной остановки. На остановке стояла толпа женщин, все сплошь длинноволосые, крашеные в кислотные цвета, в шортах и белых кроссовках. Только одна из них, седая, с фигурой, напоминающей грушу, была в платье и в черных кроссовках, и именно к ней направился Макаров. «Эй, молодой человек! Вы хотите к нам присоединиться?», – услышал Вовка и обернулся. Кричала молодая в толстых очках женщина и призывно махала рукой. Она тоже была в шортах и белых кроссовках, но не такая толстая, как остальные.

— У нас тут квест на остров, – пояснила она. – Пойдете?

— Конечно. А за молодого человека – отдельное спасибо!

— Тогда тысяча!

— А Вы кто, экскурсовод?

— Я – квест-коуч.

— Ага, понятно! – сказал Макаров и протянул ей тысячу рублей.

Только после этого она представилась: «Алена!».

— Владимир! – сказал Вовка и церемонно поклонился.

Крашеные бабки тоже загалдели, как вороны на рассвете, скопом выкрикивая свои имена, но Вовка махнул на них рукой и вернулся к той, некрашеной «груше». Кого-то она ему напоминала…

— Что за квест такой?

— Мы там будем ходить, Алена – рассказывать, а потом все будут ночевать в пустых квартирах, – пропищала она, и Макаров узнал ее по голосу.

— Наташа! Ты?

— А ты – Вовка Макаров?

— Да!

Это была она, первая школьная любовь Вовки Макарова – Наташенька Барабанова, белокурая синеглазая «мальвина» с птичьим голоском. Именно с ней Макаров подрался в школьной библиотеке у шкафа с книгами из-за «Незнайки на Луне», а потом они помирились и читали вместе, пока библиотекарша не прогнала их домой…

Макаров взял ее за пухлую руку, а она положила седую голову ему на плечо. Бабки захлопали в ладоши.

— Так, так! – выкрикнула квест-коуч. – Пошли за мной. Нежности потом!

Алена, подняв подбородок, бойко пошла вперед, а квестерши, сопя и потея, устремились за ней.

— Может, сбежим?

— Нет. Наташ, я на этот остров хотел попасть много лет. Если хочешь, сбежим на острове.

— Ладно. Посмотрим остров и сбежим.

Они шли последними и особенно не торопились.

— Ты меня с трудом узнала. Я так изменился?

— Вовка, ты такой старый, лысый и толстый!

— А ты совсем не изменилась. Как была – стройная березка, такая и осталась! – съехидничал Макаров. – А между прочим, экскурсоводиха назвала меня молодым человеком!

— Она слепая, как курица, и кудахчет также!

Так, за разговорами, они прошли квартал новых домов и добрались до решетчатого забора, возле которого топтался охранник в черной форме. Алена, сверкая очками, с ним немного поговорила и протянула ему деньги. Он тщательно пересчитал тощую пачку, потом сосчитал экскурсанток и отошел в сторону от дыры в заборе, которую до этого закрывал широкой спиной.

— Я боюсь, что не пролезу! – прошептала Наташа.

— Ты, главное, выдохни. Я тебя пропихну.

Алена пролезла первой, за ней, не без потерь в одежде, пробрались разноцветные старухи. Одну, самую толстую, пришлось пропихивать «всем колхозом», то есть две бабки тянули за руки, две другие толкали в зад, но все-таки она оказалась по ту сторону забора.

— Ты вдвое худее, Наташ, так что вперед!

Она и, правда, пролезла легко. Вовка снял рюкзак, отдал его Барабановой, а сам, извернувшись, оказался в условно-запретной зоне.

Через шлюз номер десять Макаров проплывал два раза: в первом классе и после выпускного в десятом. В первом классе от поездки только и было впечатлений, что жуткие ржавые двери шлюзового затвора и поросшие водорослями бетонные стены. А в десятом шефы-речфлотовцы довезли их до Коломенского, и два десятых класса, разбившись на двойки и тройки, гуляли, прощаясь с юностью и девственностью, до утра. Тут, конечно, впечатлений было больше…

Теперь они шли вереницей по узкому техническому мостику над вторым затвором, а под ними сквозь щели с шумом и плеском вырывалась вода. Солнце уже заходило, и вода казалась красной. «У меня голова кружится!», – прошептала Наташа.

— Не смотри вниз! – скомандовал Макаров. – Гляди на дальний конец моста!

Все разноцветные бабки уже перешли и ожидали только их, а Алена уже говорила, стоя в круге света под фонарем:

— Поселок Шлюзы расположен на самом большом острове, а всего их три, соединенных мостиками и переходами. Между первым островом и «материком» расположена Перервинская плотина. Она отвечает за общий уровень воды в затоне. Первый остров – самый пустынный, и на нем больше ничего нет. Между первым и вторым островом расположен технический шлюз для ремонта маломерных судов, а вот на третьем острове, кроме поселка расположена администрация, клуб и два жилых двухэтажных дома, каждый на двенадцать квартир. Мы заночуем в самом старом доме, в третьем – бараке, который был построен еще до войны. Он предназначен под снос, в нем нет света, и его никто не охраняет. Но до ночевки мы осмотрим ремонтную базу речного флота. Она располагается на другом берегу острова номер три. Вперед!

Еще на полпути две татуированные бабки стали жаловаться на темноту, корни под ногами и духоту, и пришлось повернуть обратно к конторе. Наташа тоже устало шевелила ногами, и Вовке пришлось ее взбодрить, погладив мягкие ягодицы, на что она ответила сверканием глаз и неровным дыханием. Жаль, что кусты быстро кончились, и вереница пенсионерок снова оказалась под фонарем возле здания администрации, а то бы одними вздохами Наташа не отделалась.

— Заходим в контору! – закричала Алена. – Осмотрим клуб, а потом уже пойдем в барак на ночевку!

В конторе шлюзового комплекса, несмотря на неурочный час, сидел пожилой мужчина в черной форме.

— А, опять экскурсия пожаловала, и опять Аленка! В гости, или как?

— Или как, – проворчала Алена, доставая тысячную купюру. – Вот входной билет.

Мужчина сунул купюру в нагрудный карман и погладил ладонью обширную лысину.

— Ну, что тут интересного, – проворчал он. – Ну, клуб, ну, контора. То ли дело подвалы. Еще при Сталине постоили!

— Подвалы? – насторожилась Алена. – Тут есть подвалы?

— Семь уровней! А интересного сколько!

— Дамы! – закричала Алена. – Осмотрим подвалы?

— Да, да! – заголосили старухи.

— Тогда прошу в лифт!

— Давай сбежим! – тихо предложила Наташа.

— Давай посмотрим. У нас вся ночь впереди!

Лифт был грузовым, и все экскурсантки разместились на площадке, еще место осталось. Только Вовка прижался к Наташе всем телом.

— Подальше от стен, бабушки! – крикнул ночной директор. – Включаю!

Площадка вздрогнула и пошла вниз…

Лифт миновал шесть уровней и остановился на седьмом, самом нижнем. Пахло плесенью, сыростью, а когда механизмы замолчали, Макаров услышал плеск воды.

— Здравствуйте, гости дорогие! – сказал мужчина в военной форме, отделившись от стены. – Конечная, поезд дальше не пойдет, прошу очистить вагоны.

Старухи замерли, еле дыша.

— Это шутка такая! – пояснил военный. – Я раньше в железнодорожных войсках служил, вот и привык. Товарищ лейтенант, выводите подопытных!

Макаров подумал, что единственным лейтенантом тут был он, но Алена бодро выкрикнула: «Слушаюсь, товарищ капитан!», и принялась выталкивать старушенций из лифта в тоннель, приговаривая:

— Ну, вы, коровы, шевелитесь! Здесь масса интересного!

При этом она грозно потрескивала электрошокером.

Когда «коровы» и один «бык» перешли на гладкий пол тоннеля, грузовая площадка, вздрогнув, ушла наверх, и шум воды внизу стал сильнее. «Фотоаппарат отдайте!», – протянув руку, скомандовал капитан железнодорожных войск. – «Здесь снимать нельзя». Пришлось отдать.

— После вернем, – заверил его капитан.

«После чего?», – хотел спросить Макаров, но не спросил, оробел.

— В колонну по двое становись! – скомандовал железнодорожник.

Алена ткнула самых непонятливых в бока электрошокером, и все быстро поумнели. Вовка и Наташа опять оказались в замыкающих, Макаров взял ее за руку, и она перестала дрожать…

Тогда в Коломенском, на диком пляже, выпускники жгли костры и пели под гитары песни. Вовка подхватил Наташу под белы руки и предложил погулять вдоль воды. Она согласилась, вся такая белая и пушистая. Макаров взял ее под руку и чем дальше они отходили по тропинке от пляжа, тем больше им попадалось по сторонам тощих мужских задов и торчащих вверх белых девичьих ног. Рискуя получить по физиономии, Вовка прижал Наташу спиной к дереву и сжал ее груди. Подол подняла она сама…

Вовке всегда было жалко женщин. Уж очень рано они начинают созревать. В восемь-десять лет у них уже грудки и волосики растут, а иногда начинаются месячные. Мальчики еще в расшибок и футбол играют, а девушки физкультуру пропускают без видимых причин. А потом еще беременность, токсикоз, роды! И снова, уже по второму кругу: «Мамочка, у меня сисечки растут». А в «сорок лет – бабий век» груди обвисают, волосы редеют, и жир откладывается не там, где хочется…

В конце длинного тоннеля белела дверь, на которй висела табличка: «Лаборатория инвазивного оплодотворения». Что такое «инвазиное» Макаров не знал, но слово «оплодотворение» его вдохновило.

У двери стоял веселый солдат с автоматом и примкнутым штыком. Увидев Макарова, он заулыбался еще шире.

— Повезло тебе, пензик! – сказал солдат. – Ща спуск сдашь, и еби всех, кого хошь!

— Смирно, рядовой! – рявкнул Вовка. – Со старлеем разговариваешь!

— Но-но! – сказал солдат, но по стойке «смирно» все-таки встал.

Бабки, робея, по одной просочились за дверь. Чуть помешкав, вошел и Макаров. Его встречал молодой мужчина в белом халате поверх военной форме. Он широко улыбался, показывая розовые десны, и сильно напоминал доктора Ливси из мультфильма «Остров сокровищ».

— А вот и наш осеменитель! – закричал «доктор Ливси» и бросился навстречу Вовке.

Он схватил Макарова за руку и долго тряс ее. От доктора немного пахло водкой.

— Присядьте-ка!

Вовка сел на банкетку. «Ливси» навис над ним. Он по-прежнему широко улыбался.

— Вам предстоит принять участие в уникальном эксперименте. Не секрет, что народонаселение нашей Родины падает. Молодёжь не хочет рожать, несмотря на экономические рычаги. Средний возраст останавливается на одном ребенке, реже на двух. А старший возраст рад бы, но уже не способен. В недрах министерства были разработаны стимуляторы, которые позволяют женщине рожать до самого преклонного возраста, а мужчине – ей в этом помогать, причем очень активно. Я опробовал на себе. Когда увольняюсь «на берег» с нашего острова, делаю себе одну лишь инъекцию. Желание бешеное, возможности невероятные, прилив сил огромный. Я валю жену прямо в прихожей, к утру она просит меня перестать, а я не могу! У нее аж дым из ушей валит и паленой резиной пахнет.

— А у меня тоже будет дым валить? – осторожно поинтересовался Макаров.

— А Вы остряк, дружище! – осклабился доктор. – Может, и будет валить, но из другого места. Признаться, я Вам завидую. Поиметь за ночь двадцать женщин! Это дорогого стоит! Одна инъекция, и они все до одной будут стонать под Вашим напором.

— А они не подадут на меня в суд? Алименты, там, то-се?

— Инъекция одновременно стирает память. Правда, здорово?

— А если кто-нибудь вспомнит?

— Какой Вы сомневающийся, однако! Пока солнце взойдет, роса очи выест. Закатите рукавчик!

Макаров, как завороженный, поднял рукав майки, а доктор прислонил к его плечу пистолет пневмошприца. В руку кольнуло.

— Ай!

— Все-все! Идите вон в ту комнату!

Макаров сделал несколько шагов и ощутил сильное желание куда-нибудь воткнуться и освободиться, хоть рукой, хоть как. За дверью его ожидал точно такой же доктор Ливси, который предложил ему спустить брюки, похвалил его член и яички.

— У нас простой, но очень эффективный стенд, – засмеялся доктор Ливси номер два. – Суньте туда член, а я посмотрю Вашу спермограмму.

Стенд представлял собой лист фанеры с грубо намалеванной женщиной, раскрывшей алчный рот.

— Да-да, именно в рот! Вам делали минет?

Вовка сунул в «рот» член, и механизм заработал. Очень эффективно заработал, надо сказать, потому что Макаров кончил через минуту, не больше. Он еще дергался в оргазме, когда доктор Ливси номер два, стоявший возле компьютера, восторженно закричал:

— Отлично! Ваши спермии, как у молодого!

Зажим, державший член, раскрылся, Вовка его вытащил, но он и не думал опадать! Наоборот, желание овладеть женщиной стало еще сильнее!

— Вам вон в ту дверь, милейший!

За дверью Макарова ждало зрелище, ради которого стоило жить. Там стоял целый рад лежаков, на которых покоились женщины общим числом двадцать штук. Здесь были и татуированные тощие бабки, и дородные тетки, и Наташа. Некоторые были безжалостно распялены на лежаках с запрокинутыми головами, некоторые жадно смотрели на Вовку и теребили свои щелки. А Наташа шептала: «Вовка, давай скорее, больше нет сил терпеть!». Но возле самого правого лежака стояла обнаженная Алена. Ее острые грудки вызывающе торчали, а волосков не было вовсе. Алена нагнулась и показала свои лысенькие «семядоли». «Начни с меня!», – сказала она, обернувшись. – Ты такой мачо!».

Вовка и не думал, что у него так много сил. Бабки и тетки стонали под его ударами, а сперма все не кончалась, и все было очень сладко и вкусно. Но все хорошее когда-нибудь кончается. Когда его многажды осемененные бабки вынесли из здания администрации на руках, ноги не слушались, а в глазах еще вертелись сиськи, животы и письки. Вовка видел у теплой стенки и тихо радовался солнышку, ласковому ветерку и чириканью воробьев. Он лишь повторял: «Да. Да». Что там стерли у экскурсанток, он так и не понял. Наташа стояла совсем рядом и лила Макарову на голову холодную воду. Видимо, женский стиратель подействовал на Вовку совсем не так, как скажем, на Наташу, которая думала, что «осеменитель» упал и ушиб голову. Он уже хотел вернуться на минус седьмой уровень. Он помнил все!