Ещё некоторое время мама дрочила мне. Затем я почувствовал, что вот – вот могу кончить. Член содрогнулся… Мама, почувствовав это, прекратила движения. Она разжала пальцы, передвинула руку и, взяв меня за локоть, легонько потянула в свою сторону. Чего она хочет? Неужели.. ?! Сердце у меня колотилось. Я подчинился её безмолвному приглашению, и медленно, тихо шурша простынёй, стал елозить, поворачиваясь на бок и пододвигаясь к маме. А она молча приподняла одеяло. Придвинувшись ближе, я ткнулся стоячим членом в толстые горячие булки – мама легла на бок спиной ко мне, и заголила свои ягодицы, задрав подол ночнушки выше поясницы. Чёрт подери!.. Неужели она подбивает меня на совокупление с ней?! Не могу поверить… невероятно! Невероятно, но факт – мама продолжала тянуть меня к себе рукой, да ещё и подавалась голым задом мне навстречу. Скажите, как ещё можно расценить такое поведение, если не как напрашивание на секс? На секунду у меня мелькнула мысль: может, она лунатик, и не соображает, что делает, а проснувшись и узнав, устроит скандал? Может, мне остановиться? Но представьте себя в этой ситуации – разве вы стали бы останавливаться? Мне было так клёво, я был так приятно возбуждён этими постельными играми с родной мамашей, что главной моей мыслью в тот момент, и самым сильным желанием было, чтобы это тихое ночное безумство не прекращалось.

Итак, я упёрся членом в мамину большую жопу. Руки мои потянулись вперёд, я нащупал её полную голую руку, просунул в её подмышку ладонь, нашёл отвисшую грудь… и стиснул её пальцами сквозь тонкую ткань ночнушки! Я щупал маму, и она не противилась этому! Член у меня напрягся ещё сильнее, я инстинктивно двинул бёдрами и тесно прижался к маминой спине. О – о, этот было так классно – мять мамину сиську, одновременно ощущая, как мой член плотно улёгся в ложбинку меж половинок её жопы! До этого момента мама лежала очень тихо, я даже звук её дыхания улавливал с трудом. А сейчас я услышал, как мама громко задышала. Она стала ворочаться и перевернулась на спину.

– Иди ко мне… – ударил мне в ухо её горячий шепот.

Тут раздалось причмокиванье и бормотанье – это сестра во сне зашевелилась. Мы с мамой замерли, затаив дыхание. Но сестра затихла, и я, закинув свою ногу на гладкую толстую ляжку родительницы, стал осторожно залезать на маму. Ночнушка на ней была поднята до пояса, и я, перевалившись, оказался между раздвинутых ног матери, тесно вжимаясь низом своего живота в её жаркую промежность. Лобок у мамы был, видимо, небрит и мохнат, там была целая борода, а в ней кончик моего члена почувствовал нежную мнущуюся плоть.

– Давай, сынонька… – выдохнула мама. – Сунь мне писю… Ну…

Я стал тыкаться в её промежность, безуспешно пытаясь проникнуть членом в её влагалище. Стыдно признаться, но в мои Восемнадцать лет я всё ещё был девственником, опыта с женщинами не имел, и сейчас слегка растерялся, не попав сходу куда надо. Но мама мне помогла – направив рукой и вильнув тазом. И я почувствовал, как мой упругий отросток мягко нырнул во влажное горячее отверстие.

– А – а – ах… –

издала мама тихий вздох. Погрузившись в её организм на всю глубину, я привстал на локтях, и потянул член обратно. Я быстро уразумел эту нехитрую технику, к тому же меня подгоняли инстинкт и возбуждение. И через несколько секунд я уже уверенно и равномерно ебал маму, одной рукой гладя её огромную колыхающуюся титьку. Как же это было здорово! Члену моему в мамином влагалище было сладко, словно член был языком в стакане с мёдом!

И вдруг рядом проснулась сестра! Проснулась внезапно, резко, что для неё было обычным, и сразу села на постели – я увидел в сумраке комнаты её чёрный силуэт. Я рухнул на маму и застыл. Сестра что – то пробормотала, потом поднялась и, покачиваясь, пошла к выходу из комнаты. Наверное, поссать в туалет. Казалось бы, за это время нам с мамой надо было бы вернуться на свои исходные позиции в постели, и сделать вид, что мы спим. Но мы оба были не в состоянии отлепиться друг от друга. Я ещё несколько раз медленно двинулся в маме, – и тут сестра вернулась. Со сна она покачивалась, и, видимо, врезалась во что – то.

– А! – болезненно зашипела она, нагнувшись и растирая колено, что было заметно, так как она стояла напротив окна, а оно, хоть и было занавешено, но в темноте выделялось светлеющим квадратом. Сестра постояла несколько секунд в нерешительности. В темноте она, конечно, не могла разобрать, что я лежу на маме и мы накрыты одеялом, и, замерев, ждём, когда она уляжется. Но сестра… ВКЛЮЧИЛА ЛЮСТРУ!!! Сестра протянула руку к стене, щёлкнул выключатель, и комнату заполнил яркий электрический свет! Она, видимо, решила, что мы достаточно крепко спим и не отреагируем на свет, а она оглядит ушибленное место. Представьте себе эту картину: сестра, со взъерошенными волосами, в комбинашке, стоит и, щурясь, пялится на нас, а мы с мамой, слипшись в миссионерской позе под одеялом, в свою очередь, повернув головы, пялимся на сестру.

– Вы… вы чего?.. – наконец, хриплым со сна голосом выговорила сестра. Мама подо мной лежала, согнув колени, поэтому одело стояло домиком. К тому же сверху одеяло сползло, и виднелась мамина титька, на которой лежали мои пальцы. Короче говоря, одного взгляда, даже если это взгляд спросонья, было достаточно, чтобы понять, чем именно занимаются эти двое под одеялом.

Несколько секунд мы, все трое, молчали.

– Вы чего делаете? – с некоторым возмущением прошептала сестра. – Ну вы даё – ёте… – она, покраснев и покачивая головой, подошла к нашей общей постели, взяла край своего одеяла и взмахнула им, поправляя. Она не глядела на нас специально, но, когда встряхивала своё одеяло, то вздёрнула и наше, и невольно увидела нас во всей красе: братца со спущенными трусами, и мать, с задранным подолом и белыми, жирными целлюлитными ляжками. Мама торопливо поправила одеяло. Я лежал на маме неподвижно, не вынимая из неё хуй. Сестра, разгладив свою сторону постели, подошла к стене, выключила свет, вернулась назад и улеглась. Мы с мамой, как загипнотизированные, всё так же лежали, словно ожидая чего – то. А чего тут можно было ожидать? Раз уж спалились, так спалились, и ничего теперь не поделаешь…