Из кухни раздалось скрипенье и постукиванье, и через нескольку секунд, еле пролезая в дверной проем, мы с сестрой вытащили в зал стол. Мать накрыла его белой с мелкими цветочками по краям скатертью, и начала выносить из кухни блюда с разными вкусными кушаньями.



– Может, телевизор включить? – спросил я.

– Включай… – ответила мать.

Я щёлкнул пультом, телевизор зашипел, с легким потрескиваньем на экране родилось живое марево, вместе с ним в комнату вынырнули музыка и смех – показывали какую – то юмористическую передачу.

Тем временем наполненные салатницы опускались из рук матери и сестры на стол с глухим и тяжелым звуком, стопки фарфоровых тарелок – с шелестящим бряканьем. Иногда звоном заявляла о себе упавшая на тарелку вилка.

Сестра, расставляя посуду и поглядывая на телеэкран, принялась напевать. Да, настроение у нас у всех было приподнятое. Как – никак, – праздник, причём двойной: во – первых, Новый год, по каковому случаю в углу комнаты сверкала фольгой и шариками наряженная ёлка. А во – вторых, – день рождения у нашей мамы, у неё именины как раз тридцать первого декабря. Сегодня ей исполнялось шестьдесят лет. И не скажешь, что шестьдесят. Все замечали, что мама выглядит моложе, на вид давали ей пятьдесят и иногда даже сорок пять. «Это вы меня делаете моложе, деточки мои!» – с довольной улыбкой говорила нам с сестрой мать, и при этом хитро подмигивала. «Ничего себе, «деточки»! – в ответ фыркала сестра. Действительно, «деточками» нас трудно назвать: мне двадцать восемь лет, сестре тридцать четыре. И у меня, и у сестры свои семьи, дети.

Мы живём в разных районах города, довольно далековато друг от друга и от матери, к тому же дела, работа, поэтому втроём – я, мать и сестра, – собираемся нечасто. Но зато когда удаётся собраться втроём, и чтоб больше никого, – тогда у нас такой суперский праздник получается, что ни в сказке сказать, ни пером описать!

Интересуетесь, почему именно втроём? Мол, – «а как же остальные родственники»? Ну, про отца я и говорить не хочу – он нас бросил, когда я был совсем маленьким. А другие родичи нам совершенно ни к чему, когда мы гостим у мамы, они нам в этом случае мешают, и мы всеми силами стараемся сделать так, чтобы родственники не приезжали. Благо, что добиться этого нетрудно: сами знаете, что частенько свекровь с невесткой, или зять с тёщей не очень – то горят желанием встречаться и общаться, делают это частенько только для приличия: ну, типа, раз уж родственники, так хочешь, не хочешь, а долг вежливости надо отдать! Ну а в нашем, совершенно особом, исключительном случае, нам с сестрой даже кстати такое положение дел.

Вот и в этот раз, жалобно морща носы, моя жена и муж сестры стали ныть и оправдываться: «Извините, мы не сможем на юбилей придти, на работе не с кем подмениться, командировка, и так далее, и тому подобное, мы потом зайдём…» А мы с сестрой, сделав вид, что недовольны, мысленно радовались от души: наконец – то в очередной раз у нас будет возможность побыть втроём!..

И вот сейчас, дома у матери, я глядел, как хлопочут у праздничного стола сестра и мать, и радостно думал о неземных удовольствиях, которые меня ожидали в ближайшие несколько часов…

На сестру я почти не глядел, потому что с ней мы встречались чаще, и с ней было проще. Как – то раз мы даже наскоряк в подъезде сделали наше дело, как подростки. Помню, смешно получилось – только я кончил, кто – то вошёл в подъезд, и увидел такую картину: парень стремительно застёгивает брюки, а рядом тридцатилетняя женщина с красным от стыда лицом поправляет меховую шубку, подол которой минуту назад был задран, обнажая голые белые ягодицы. Мы быстренько выскочили из подъезда и потом долго смеялись.

Но мама на такие фокусы, конечно, не пойдёт, рисковать не станет. Солидная пожилая дама. Да – а, пожилая – пожилая, а несмотря на это соблазнительная – слов нет! Вот смотрю сейчас, как она ходит из кухни в зал, и у меня уже член в штанах потихоньку набухать начинает… На маме сейчас старый, вытершийся халат, а есть ли что – нибудь под ним – трудно угадать. Трудно, но я знаю, как угадать, потому что знаю её привычки. Если на ногах у неё носки, значит под халатом напялен полный набор – и комбинашка, и трусы, и лифчик, хотя она не любит их носить, лифчики жмут ей её огромные груди. Я перевёл взгляд вниз: голые икры, носков нет, ступни босыми засунуты в мягкие тапочки. Ага, значит, мама под халатом голая! Замечательно… Счастливый я человек! Могу прямо сейчас подойти к маме, раздвинуть полы халата, и взъерошить

пальцами её лохматый лобок, погладить тёплые и пока ещё сухие половые губки. Думаете, она за это огреет меня по башке, обругает, оттолкнёт? Это, может быть, ваша мать так поступит, а моя поступит совершенно иначе. Я знаю, – она остановится, замрёт, приподняв лицо, и схватит мою руку, когда я стану её убирать, и снова притянет мою руку к своему лобку, и прижмётся ко мне. Но пока ещё рано начинать наше веселье, мы ещё не выпили и не закусили. Пусть всё идёт своим чередом.


ГЛАВА 2

А знаете, как всё у нас началось? Это произошло давным – давно. Я тогда был студентом – первокурсником, а сестра только – только вышла замуж. Находились мы в гостях у родственников, народу было много, а места мало. Положили нас троих – меня, маму и сестру – вместе на полу в небольшой комнате, на двух сдвинутых вплотную матрасах, потому что третьего не нашлось. Вышло так, что я лежал между своих родственниц. Это не специально получилось. Просто я лёг раньше их и вольготно разбросался по нашему общему лежбищу. И, пока они гоняли чаи на кухне за разговорами с родичами, я успел ну не то чтобы заснуть, а так, немного задремать. И когда они пришли и стали укладываться, мне было лениво передвигаться, и они просто легли с краёв. А у сестры особенность такая – она всегда быстро засыпает, только голова к подушке, и она уже храпит. Ну и тут так же: легли, свет погасили, и через полминуты сестра уже заснула. А заснув, стала ворочаться, и ноги свои положила на мои. Я их осторожненько сбросил, а она через некоторое время опять их на меня положила, одну из ног так даже через меня на ноги матери. Мать рассердилась, стала ворчать чтоб мы не ворочались. Сестра спросонья что – то смешное ответила, мы с мамой засмеялись, стали шутить, пихаться, толкаться все трое. А тесно же, и, пихаясь, я случайно задрал ночнушку матери и коснулся её тела своим телом. И в темноте наощупь обнаружил, что мама голая под ночнушкой!.. Представляете мои чувства? Она, конечно, сразу обдёрнула ночнушку, но я – то уже понял, что она спит голой! Видимо, это было её всегдашней домашней привычкой, которой она не стала изменять и в гостях. Повозившись, мы затихли, но я внутренне не мог успокоиться – меня возбудила мысль что моя мама легла спать рядом со мной почти голой! Понятно, что она не предполагала, что я это замечу, но всё – таки – во даёт! Сын, то есть я – уже довольно взрослый парень, Восемнадцать лет, а она рядом безтрусовая легла… Так я думал, слушая, как они, заснув, сопят. А я пялился в темноту и не мог заснуть. У меня от моего открытия встал, и я никак не мог побороть эрекцию.

Наконец, я решил: надо помастурбировать, чтоб успокоиться. Сначала хотел встать и выйти в туалет, но было лень, и я, тихонечко спустив трусы до колен, стал массировать мой торчащий член.

И вдруг я ощутил какое – то движение сбоку.

Я ничего не успел сообразить… и почувствовал, как, подкравшись, словно змея, под одеялом по моему бедру, чьи – то сухие и тёплые пальцы осторожно НАЩУПАЛИ И ОБХВАТИЛИ МОЙ ЧЛЕН, отстранив мою руку! Меня аж передёрнуло всего от неожиданности и страха!

Я замер, сглатывая слюну, сердце у меня бешено заколотилось. А рука покрепче обхватила мой член, потискала и начала неторопливо накачивать его вверх – вниз.

Ко мне вернулась способность соображать, и я понял: рука подползла справа, где лежала мама. Значит, это мама мне дрочит?!

Я словно окаменел, даже дышать перестал – до того растерялся и не знал, как мне себя вести. Оттолкнуть мамину руку, возмутиться? Но я не чувствовал себя возмущённым, и убирать её руку не хотел – то, что она ею делала, было очень приятно. Я решил ничего не предпринимать, и постепенно расслабился.

А мама продолжала мастурбировать мой напряжённый пенис. При этом она не издавала ни звука. Она, конечно, понимала, что я не сплю, всё чувствую и соображаю, но помалкивала. Между нами как – будто установилась какая – то молчаливая договорённость продолжать начатое, притворяясь, что ничего не происходит. Я лежал, расслабленно вытянувшись на спине и глядя в темноту, рядом, слева сопела спящая сестра. А под одеялом мамина рука вовсю надрачивала мой хуй! Никогда в жизни я не был так возбуждён, и больше всего меня возбуждало сознание того, что это моя собственная мать сейчас ласкает мой половой орган.

Почему она так поступила?! Я не знал. Мама всегда казалась такой скромной и благовоспитанной женщиной, и разговоров о сексе в семье не велось, а тут такое… Я был поражён происходящим, но удовольствие, которое я испытывал, отодвинуло все вопросы на потом. Я решил, – пусть будет, что будет...