5 мая 2002. Я забросила домашние дела, скоро запущу дом... Просыпаюсь раньше всех, но не могу себя заставить ничего делать. Перевариваю всё что со мной творится. Разобраться бы, что кипит сейчас во мне. Мне приятны прикосновения Макса! Я лукавила сама с собой, не хотела признаться. Ночью он опять приходил. А я... ждала его. Господи... как стыдно! Он целовал меня, а я... едва сдержалась ответить ему. Я сошла с ума! Срочно всё это прекратить! Как? Я же, когда пришла поцеловать его на ночь, метила ему в губы, в его болячку на губе. Сознайся... Спасибо Даше, образумила. Всё. Отныне, лишь с Дашей ходим его целовать на ночь, а может отменить эти поцелуи? Они очень опасны. Не заметим как засосёт в трясину.

Кое как приготовила завтрак. Народ подъём! Сегодня хоть и воскресенье, но в школу идти. Бужу только Дашу... Пусть она станет для него будильником, не смогу прикоснуться к нему...

Сегодня в школе появился Саша. С перебинтованной головой, герой гражданской войны... твою мать. Все ребята в один голос: "Ооооо!" и на меня осторожно поглядывают. Будто дурочка, не понимаю: наш вопрос так и повис в воздухе, требуется продолжение. Только я уже безразлична к нему. Он подошел ко мне, протянул руку для приветствия: "Привет" – говорит и улыбается. Сколько в его улыбке нежности! Но я ведь знаю его другого. Танька... ей будто кто – то горсть песка в лицо бросил. "Привет" – отвечаю равнодушно.

Я знаю твёрдо, мне нужно найти какого – нибудь парня. Срочно. Но только не Димка или Саша. Тогда моё сумасшествие пройдёт. Макса жалко... Но он сейчас купается в лучах славы. Любая бросится к нему, только помани. Почему я не хочу признать эту необходимость? Она даже не помещается у меня в сердце... ей там нет места.

Всё! Не пишу больше в дневник! Пока не разберусь в себе сама. Он мне только мешает и ведёт совершенно в другую сторону.

5 мая 2002. Какого хрена я потащил дневник в школу? Опасно, держать его на уроках, ещё кто – нибудь сунет своё грязное рыло. Им не понять моих чувств. Никому не понять. Даже Ника не поймёт! Она прежде всего... Мы брат и сестра! Но ведь Адам и Ева тоже ими были? Ну не они, а их дети точно! Я хочу беречь свою любовь, лелеять её и воспитывать в себе. Она мне нужна. Не знаю зачем, но она мне так необходима! В общем, приношу дневник в школу первый и последний раз.

Сегодня проявились симптомы начинающейся войны с кланом Шурика. У нас в классе крутились залётные с "одиннадцатого А". Шестёрки Шурика, уже вынюхивают. Шпионы. Так. Какой план? Что предпринимаю? Ничего... Всё равно с Шуриком битва предстоит, от этого никуда не уйти и если бы захотел отвалить, то хуже станет. Бою быть. Ждём – с пока он поправится. Мне нужны соратники для этой войны. Лёха – однозначно, Колян с "десятого Б" ко мне благосклонно тоже относится, а он потенциальный лидер школы на следующий год. Ещё кто? Никита, Васёк, Тохан. Хм... неплохая команда. Надо с ними перетереть задачку.

Девки прохода не дают. Затрахали мочалки! Послать их всех? Как? Пока нельзя, до боя с Шуриком невозможно. А потом... они сами отвянут, лишь он меня побьёт. Как это побьёт? Что за пораженческие настроения?

Нина возится на кухне, готовит обед. Пойду ей помогу, а то совсем обнаглел. Мы теперь семья и нужно быть в одной упряжке. Дашка бы врубилась в это, опять к подруге свалила.

Я зашел на кухню... Она стоит у плиты, такая красивая! Задумалась, мешает что – то в кастрюле ложкой. Как она прекрасна... Мне так захотелось подойти и обнять её. И я обнял. Нежно, нежно, лишь коснулся талии. Она вздрогнула так, что утопила ложку в борще. Переполошилась, заволновалась и... покраснела! Я был прав? Я ведь чувствовал, она любит меня! Нужно понаблюдать за ней и... боже мой, дай мне хоть какой – нибудь знак! Что делать? Что делать? Я метался и до сих пор мечусь. Ручку не могу держать и записывать всё это. Я попрошу её научить меня целоваться! Она не посмеет мне отказать, верю в это! Но позже... из меня сейчас ученик никакой. Губа вроде как у эфиопа топорщится.

Почему я к ней, а она как ртуть? Мне нужно научиться читать женщин между строк. Не всех, только её! Как мне понять её, как почувствовать, что не безразличен ей? Мне нужен веский знак, такой чтобы наверняка. Что придумать? Она сейчас купается в ванной. Как мне хочется увидеть её голой! Сейчас, сию минуту, просто трясёт! Почему нет? Зайду, как бы случайно и не знал... Гневно выпрет – извинюсь и... выброшу всё из головы, навсегда. А если нет? Пойду. А если закрылась на защёлку? Тоже выброшу из головы.

Защёлка не закрыта. Я отворил дверь, сестра испуганно вскинулась широко распахнув глаза, руками прикрыла грудь. "Макс... " – сдавленно прошептала она. Это знак!!! Я подошел к ванне присел на корточки облокотившись о край. Она всё

ещё испуганно смотрит на меня, лицо её пылает. Взял её ладонь потянул к себе – подчинилась. Целую ей мокрые пальчики разбитыми губами, а она молчит и смотрит почти затравленно. Тянусь рукой тронуть грудь. "Макс... Не стоит этого делать", – шепчет Ника. Голос испуганный и дрожит, и слёзы на глазах наворачиваются. Раздавшийся звонок в дверь будто ударил по лицу, будто опрокинули кружку кипятка за шиворот. Вскочил, бросился открывать двери. Дашка. "Ключи забыла, вот растяпа. Эй? Что это с тобой?" Она проницательно окинула меня взглядом. "Порнуху смотрел... батину". Ляпнуть такое! Но что взбрело в голову, то взбрело. "Порнуху?" – протянула Дашка с интересом. – "А она у него есть?" "Да. Только Нинке, ни слова!" – заговорщески шепнул я. Болван! Но как объяснить горящие безумием мои глаза?

Я забился у себя в комнате и терзаюсь раскаяниями. Что я наделал! Больной... Зачем выдал себя, зачем сделал ей больно, заставил плакать. Меня же повесить мало! Я горю, я уже сгорел. Не выйду из комнаты. Если не придёт поцеловать на ночь, буду завтра молить о прощении. Но она, наверное, не простит.

Поцеловать приходила на ночь Дашка... Она шепотом спросила: "А где папина порнуха?" "Там" махнул я безразлично на тумбочку.

Нина, ненавидит меня! Зачем вообще жить?

6 мая 2002. Это был не завтрак, а путь на эшафот. Дашка трещит всякую херню, уплетает омлет и соответственно нихрена не видит. Зато вижу я. Нина помрачнела, замкнулась и не пересекается со мной взглядом. Я должен с ней объясниться, немедленно! Только вот как? Дашка будет трещать до самого школьного автобуса, потом мы поедем в школу, а там другие проблемы. После школы опять все приедем домой. И такая круговерть будет бесконечной. Мне нужно найти способ сказать всё. В конце концов признаюсь в любви... Мне терять уже нечего!

Встречался на большой переменке с намеченными соратниками. Все единогласно поддержали меня. А Колян сказал: "Давно хотел тебя взять в свою команду. Пора уже брать власть в свои руки, наше время пришло" Мы ударили по рукам и присягнули Коляну в его праве на корону. Вот и лады, не так всё плохо складывается.

Да, ещё забыл сказать, что сегодня произошло в школе. Надюха, самая крутая тёлка из нашего класса, выловила меня в буфете: "Макс, – сказала она, – у тебя ведь нет девушки. Хочешь, я буду твоей девушкой?" Охуеть! Сказала это громко, многие слышали. Я чуть не подавился бутербродом. Да не хочу я её! Но повисла тишина в буфете. Пришлось соображать быстро. Если откажусь, все подумают, что я педик или ещё хуже засветится Ника, к гадалке ходить не надо. Тут ведь аналитиков в школе полно. Кивнул утвердительно головой, ответил: "Хочу".

Какая удача! Ника собирается в магазин, она сказала: "Я в магазин, у нас продукты на исходе" Я: "Можно мне с тобой?" Она удивилась: "Ты хочешь помочь?" "Очень!" "Ладно... пойдём" Вот теперь скажу ей всё!

Не вышло разговора. Я пытался, но получилось как – то по – детски. "Ника, прости за вчерашнее" Она: "Что?" "Ты можешь простить меня?" Она: "Что?" "Я люблю тебя, Ника!" Она: "Что?" Она не слышит меня! Да и магазин в соседнем подъезде, а на лавочках старушек полно. Как же говорить о сокровенном, когда острых ушей натыкано гроздьями на каждой лавочке? Маразм! Как трудно быть влюблённым. Но за время похода в магазин я выяснил для себя очень важное: Ника не обижается на меня за наглое вторжение в ванную. Это факт. Это открытие меня пронзило до кончика носа. Теперь, если она застукает меня ночью у своей кровати, то последствия будут не хуже чем в ванной. Ёкнуло сердце. А я вчера себя насилу сдержал от ночной вылазки!.

Когда мы вернулись домой, то увидели как Дашка шарахнулась из моей комнаты. "Ты чего там делала?" – спросила Ника. "Книжку искала! Вот эту... " А глаза у самой – бешенные.

Как Нике сказать? И чтобы она прислушалась и прониклась! Ничего лучшего не придумал, написал записку как салага – семиклассник из Дашкиных ухажеров. Я ТЕБЯ ЛЮБЛЮ!

Вот теперь отступать точно некуда. Я за ужином втиснул эту записку ей в руку насильно, многозначительно глянув в глаза. Ника резво её спрятала в карманчик фартука, чтобы не увидела Дашка, которая в это время копалась в холодильнике в поисках пакета апельсинового сока.

И она пришла поцеловать меня на ночь. Правда, вместе с Дашкой. Дашка прыгнула с размаха ко мне в постель, подползла со смехом: "Щас мы тебя, братишка, будем целовать!" Громко чмокнула в ухо до звона. "Эй! Я ж оглохну!" "А куда ты денешься?" Легла рядом, обняла себя моей рукой с лукавой улыбкой стала смотреть как целует Нина. Ника приложила губы к моей щеке, едва шевельнула ими. "Спокойной ночи" – сказала она и улыбка искоркой скользнула в её глазах. – "Пойдём, Даш. Максу нужно отдыхать" Всё... Она прочитала записку.