С сексом в самых тайных его проявлениях я познакомился в 12 лет. Хотя началось все на год раньше.

Конец 70 х. Тихое, спокойное лето. Я – пионер и еду в пионерский лагерь. Это уже не первая поездка, но в этот лагерь я еду впервые.

Первое впечатление от товарищей по огромной 12 местной палате: они все с одного района, самого криминального в городе. Про него говорили, что это район трёх «С»: деды Сидели, отцы Сидят, дети Сядут.

И тому сразу нашлось подтверждение. Блатная лексика, уголовные (тогда говорили зэковские) повадки у моих ровесников были в порядке вещей. Но самое главное – сексуальные словечки: вместо «нет» говорили «отсоси», вместо «хорошо» «заебись»…

В первый же день они начали «заключаться на раба»: хлопали друг друга по ладоням и кричали «Раб!». Кто первый крикнул – тот «хозяин», кто позже – то «раб». У «раба» никаких рабочих обязанностей не было, компот и сладости «хозяину» тоже не отдавал. Суть рабства была в другом, и проявилась она через несколько дней, когда вожатые перестали нас чересчур контролировать после отбоя.

В тот вечер, едва вожатая погасила свет и закрыла дверь в палату, один из рабовладельцев вполголоса сказал:

Сегодня рабов ебать будем.

После этого начались страшные рассказы про упырей, «черные руки» и прочие пионерлагерные страшилки. Примерно через час один парень сходил в туалет (туалет был на улице, достаточно далеко от корпуса, поэтому в палате стояло ведро, но «ходить» в него было «западло»), и, вернувшись, сказал:

Вожатые спят. Давай рабов ебать.

Хозяева поднимали своих рабов, ставили их «раком», снимали трусы и начинали «ебать». Конечно же, все это было не по настоящему: просто бились лобком о задницы. Подёргав так жопами минуту две, «хозяева» угомонились, и все разошлись по кроватям.

И так повторялось каждую ночь. Надо сказать, что «рабы» тоже искали «свободных», чтобы «заключиться» с ними. Понятное дело, что выгодно было получить «раба» в своей палате: не пойдешь же ночью в другой отряд. А днем мы были заняты по распорядку дня. Если у «раба» был свой «раб», то он мог «выкупить» свою жопу жопой «раба», но не теряя при этом своих прав выебать его. Одному такому «рабу» повезло: у него было в нашей палате аж три «раба», и он отдавал их своему «хозяину» по очереди, а сам тем временем «ебал» других.

Правда, к середине смены помимо ебли хозяева придумали, чтобы рабы сосали им хуи. Это был уже не лобком по жопе, тут все шло по настоящему: «хозяин» либо ставил «раба» на колени и совал в рот хуй, либо «раб» наклонялся над лежащим «хозяином» и ублажал его.

Меня эта чаша минула, но обернулась куда более интересным знакомством с сексом.

В соседнем отряде был очень красивый мальчик, который тоже не «заключался». Как то во время танцев (тогда было строго: после ужина один день кино, другой день – танцы) мы сидели с ним на лавочке и болтали. Разговорились о «рабах» и «хозяевах» (у них в отряде это тоже было в ходу).

Дураки, сказал он (кажется, его звали Игорем), «рабов» они ебут! Знали бы хоть как это надо делать!

А ты что, знаешь?

Знаю, ответил он. – Когда ебут по настоящему – это так здорово.

А ты ебал по настоящему? – спросил я.

И я ебал, и меня ебали. У нас во дворе я со взрослыми ребятами дружу, они все показывали, что в тюрьме делают.

А как это?

Он огляделся:

Погоди, я сейчас, и ушел.

Через несколько минут Игорь вернулся

Пойдем, сказал он, взял меня за руку и повел от танцплощадки к забору.

Лагерь был в лесу, и по забору шли в густые заросли орешника. Забравшись в самую гущу, он остановился и достал из кармана плоскую баночку вазелина, бутылочку шампуня и несколько салфеток.

Я тебе покажу, как ебать и как сосать. Но если хочешь, знай: когда ебут тебя – это приятнее, чем когда ебешь ты, хотя с первого раза может и не понравиться. Раздевайся!

Он подал пример, сняв с себя рубашку, шорты и трусы с носками. Я тоже разделся догола.

Игорь опустился на колени и начал сосать мой хуй, поглаживая мои ягодицы. Хуй у меня начал вставать лет в 9 уж точно, если не раньше, но никогда еще со мной не было такого. Рот Игоря ходил по моему хую на всю длину, Игорь ласкал языком мою головку, а временами выпускал хуй из рта и целовал его кончик. Потом он начал ласкать его рукам, потирая головку полусжатой ладонью. Мне стало вдруг так хорошо! Я уже знал от своих товарищей по палате слово «дрочить», но не знал слова «оргазм», поэтому это ощущение назвал «высшей степенью надрочённости».

Игорь отпустил меня и спросил:

Понравилось?

Заебись! ответил я.

Это еще не все. Становись на колени!

Я стал на колени перед стоявшим так же Игорем.

Если ты хочешь ебаться, то должен раздрочить второго человека. Я только что раздрочил тебя, у тебя хуй стал мокрым и мягче на конце, тебе не будет больно. Теперь ты должен раздрочить меня. Я стану «раком», а ты языком размягчи мою жопу. Не бойся, я подмылся.

И правда: когда стал «раком», развернув мне свой зад, от него пахло земляничным мылом. Я нагнулся, не совсем понимая, что это может быть обманом: я вылижу ем жопу – а он убежит. Но он только что сосал мой хуй, да так, как никакой «раб» не сосал своему «хозяину»! Их вафлерство было тоже детским. И я начал лизать. Сначала я старался не подходить близко к дырке, но потом, все таки, коснулся ее языком. Это было интересно! Я начал обильно слюнявить дырку, стараясь, по совету Игоря, протолкнуть в нее язык. Не сразу, но мне удалось раздвинуть сфинктер и просунуть в него кончик языка. Игорь застонал. Так продолжалось минуту, может две – не помню.

Все, сказал Игорь, беря вазелин. Он зацепил пальцем немного и начал смазывать сперва вокруг дырки, а потом засунул палец в нее. Глубже, глубже – весь палец вошел в дырку! Он крутил им, словно рассверливал отверстие, в поздних сумерках анус лоснился.

Как твой хуй? – спросил он.

Хуй стоял как кол.

Подойди поближе, сказал Игорь, намажь хуй вазелином, бери в руку и суй мне в жопу, как я совал палец.

Я прямо на коленях подвинулся вплотную к его жопе, зацепил вазелин, обмазал головку и начал проталкивать хуй в жопу. Это было не так просто, как думалось, но мне удалось протолкнуть головку – и остальное просто влетело в Игоря! При этом у меня сползла с залупы кожа, чего я не ожидал и испугался. Я сказал об это Игорю.

Потом руками натянешь, ответил он. – Давай, води жопой вперед назад!

Я начал делать движения, не раз виденные в палате. Хуй гулял в игоревой жопе, несколько раз выскакивал, но засунуть его снова уже не составляло труда. Через какое то время я почувствовал, что у меня опять начинается «высшая степень надрочённости». Когда наступил оргазмом, мне стало лучше, чем было у Игоря во рту. И вдруг у него задрожала жопа, начала сильно сжимать мой хуй. Игорь выгнулся – и упал головой в траву. Отдышавшись, от сполз с моего хуя и лег на живот.

Ну как?

Заебись! – ответил я, обхватывая низ хуя рукой и натягивая кожу на место. – Это вот так ебут по настоящему?

Это еще не совсем по настоящему. Бывает гораздо интереснее. Облей хуй шампунем и оботри салфеткой!

Я так и сделал, и Игорь подмыл свой зад. Мы посидел молча в кустах, прислушиваясь к звукам лагеря: судя по музыке, до отбоя было еще полчаса, если не больше.

Теперь я тебя выебу, хочешь? – спросил Игорь.

Я колебался. Не скажу, что мне совсем не хотелось, просто я не был к этому готов морально: тебя ебут – ты «раб». Но вот передо мной Игорь, который только что такое «рабство» мне показал – и добровольно. И я согласился.

Учти, сказал Игорь, с первого раза никому не нравится, поэтому если хочешь получить удовольствие, то я выебу тебя сегодня дважды. Если завтра ты снова захочешь ебаться – то ты все понял. Соси!

Я нагнулся над сидящим Игорем и взял его хуй в рот. Это было что то новенькое. Я попробовал повторить то, что делал Игорь со мной, но у меня не получалось, не хватало слюны. Но постепенно я вошел во вкус, рот мой наполнился слюной, и я услышал постанывания Игоря. Я хотел подрочить его руками, но он сказал:

Не надо, ты этого еще не умеешь, просто соси и лижи головку!

Я сосал и лизал, пока хуй Игоря не задрожал и не вылил мне в рот какую то горько соленую жидкость. Но это была не моча, она была липкая и тягучая.

Это называется «минет с проглотом», сказал Игорь. – Его делают бабы, когда им нельзя ебаться. А постой минет делают, чтобы хуй встал. Становись раком!

Я стал «раком», и Игорь вылизал и смазал мою жопу. Когда он ввел в меня свой палец, я задрожал от удовольствия! Блин! Это ж так здорово! Наконец, настал главный момент: Игорь начал надавливать головкой хуя на мой анус. Непроизвольно я сжимал дырку, и Игорь вдруг резко ударил меня по жопе. На миг я расслабился – и его хуй проник в меня. Было больно, но Игорь начал проталкивать дальше и вдруг я почувствовал какое то приятное ощущение, которому до сих пор не могу найти слов. Теперь я знаю, что это он достиг простаты, но само чувство я описать не могу.

Наконец, весь его хуй был во мне, и Игорь начал ебать. Вместе с тем приятным чувством я испытал боль и жжение в анусе, какое то неприятное давление внутри. Мне уже не казалась хорошей эта идея «ебаться». Через некоторое время хуй Игоря задрожал, и в меня потекла та самая жидкость, которая недавно текла в рот. Игорь вышел из меня, сел рядом, а я лег на живот. Жопа горела, внутри как будто что то пыталось выбраться, в общем – особо удовольствия мне это не доставило.

Не понравилось, вижу, сказал Игорь. – Это потому, что первый раз. Погоди, сейчас все закончится, и мы повторим.

И правда – довольно быстро боль начала затихать. Я приподнял зад, чтобы ветерок холодил раздолбанную дырку. Ебаться мне не хотелось, но где то исподволь рождалась мысль «Ему нравится, потому что его много раз ебали. Надо повторить». Когда неприятные ощущения перестали меня волновать, я перевернулся на спину.

Не так, сказал Игорь. – На спину лягу я, ты станешь «раком» надо мной. Ты будешь сосать мой хуй, а я твой. Я свой обмыл.

Он лег на спину, я стал над ним – и мы начали сосать друг друга. Это был интересно, настолько, что я забыл о недавней боли. Более того: Игорь то сосал мой хуй, то лизал мою жопу. Наконец, он начал снова смазывать ее вазелином, но уже не одним, а сразу двумя пальцами, словно растягивая дырку. Я кончил ем в рот, а он мне. Пососавшись еще немного, мы расцепились.

Иди сюда, подозвал он меня заборному столбу. – Упрись в него руками.

Я так и сделал, Игорь потянул меня за жопу, отчего я сделал шаг назад.

Раздвинь ноги и прогни спину!

Я раздвинул – и Игорь одним движением вошел в меня. Он начал ебать меня, но тех болезненных ощущений у меня не было..Кроме того, Игорь одной рукой держал меня под живот, а другой дрочил мой хуй. Мне стало приятно, и новый оргазм был глубже и сильнее предыдущих. И тут я понял – мне не было больно! Я испытал те настоящие ощущения, которые испытывал опытный в этих делах Игорь. Я кончил Игорю в руку, и он поднес ладонь к моим губам:

Облизывай!

Я облизывал его ладонь и пальцы, смазанные моей малафьей. Когда из Игоря в меня потекла жидкость, он ускорил движения, застонал и не просто вышел – он выскочил из меня. Резко развернув меня так, что я упал на колени, он сунул хуй мне в рот. Я начал сосать грязный хуй, но странно – запаха или вкуса говна на нем не было! Он был весь в малафье, вазелине и еще в чем то, но не в говне. Я сосал – Игорь стонал и вздрагивал. Он двигал жопой так, будто ебал меня в рот, при этом он придерживал меня руками за затылок.

Ну как? – спросил он, успокоившись.

Заебись! – ответил я, вытирая рот.

Вот так, это тебе не в «раба» играть. Это жизнь! А еще кайф, когда тебя один ебет в жопу, другой в рот, а третий отсасывает.

Тут прозвучал горн. Мы быстро оделись и разбежались по отрядам. Правда, в ту ночь я лихо продристался. Наверное, расслабило от вазелина и малафьи.

На следующий день после ужина было кино, и мы не могли с Игорем уединиться, но сидели рядом. Зато через день, когда опять были танцы, которые нам на фиг не нужны, мы снова сбежали в наш «ебальничек». Там опять разделись и Игорь первым выебал меня по всем правилам: сперва мы легли друг на друга, я был сверху и сосал его хуй, а он вылизывал и смазывал мою жопу. Когда ебал, мне снова было немного больно, но я уже не так, как в первый раз. Потом я ебал Игоря. Потом менялись. В тот раз мы выебали друг дружку по три раза. Сосали уже не спуска малафьи, а чтобы хуй был мягче.

На нашей третьей встрече он придумал, чтобы тот, кого ебут, не снимал рубаху, а был в ней как в платье.

А ты баб ебал? – спросил я.

Нет. Взрослые пацаны сами их ебут, нам не дают, а мы друг дружку ебем.

Игра в рубашке, когда ты мог почувствовать себя девочкой, добавила интереса к ебле.

Наши игры с Игорем закончились неожиданно. На следующий день из лагеря сбежал один мальчик (вечером, во время фильма), с тех пор вожатые постоянно контролировали нас после ужина и в кино, и на танцах.

Весь год я вспоминал то, чем научился от Игоря, занимался онанизмом, а во время мыться ебал себя в жопу пальцем. Но как это далеко от того, что было!

На следующее лето я поехал уже в другой лагерь. Там была совсем иная «публика» дети работников какого то министерства. Мы были уже на год старше, и у некоторых девочек начала появляться грудь. Танцы теперь представлялись мне не уже не бесполезной затеей, а возможностью прикоснуться к девочке, к ее талии или даже попе, а если повезет – и груди! Я не раз представлял некоторых из них в той позе, в которой сам стоял не раз или делающей мне «минет с проглотом». Надо сказать, что министерский лагерь был более устроен, чем прошлогодний: туалет был на не улице, а прямо в корпусе, каждый унитаз – в отдельной кабинке с запирающейся дверью. И главное в нем были душевые кабины! Так что я мог, не боясь разоблачения, сколько угодно заниматься онанизмом и ебать себя пальцем, принимая душ хоть каждый день!

Министерские дети тоже много болтали о сексе, трепались, кто какую девочку сколь раз «зажал». Любимое слово у них было «лапать». По слухам, такие же разговоры вели и девочки: кого из них, кто, где и как «полапал». Так прошли недели две.

В середине смены я простудился, и меня положили в санчасть. В двухместной палате уже лежал мальчик и нашего отряда, Паша, кажется. В палате была раковина, чтобы мы могли умываться, не разгуливая по изолятору. Правда туалет был в коридоре. Нам поставили банки (почему то это считалось панацеей от всех простуд), сказали, что поставят еще, и поэтому медсестра оставила на столе всегда банку с вазелином.

Вечерами мы с Пашей трепались о том же, о чем и все: кто, кого, где, как «лапал». Конечно, от таких разговоров хуи вскакивали и грозили вырваться наружу сквозь трусы и одеяла.

Поебаться бы, мечтательно простонал как то Паша.

А ты ебался? – спросил я.

Он замялся, пытаясь соврать, но потом перекинул вопрос:

А ты?

Да, ответил я, в прошлом году.

Паша аж подпрыгнул!

И как? Здорово? А с кем?

Здорово, конечно! Я с парнем ебался. То я его, то он меня.

Как с парнем? А с девочкой – нет?

С девочкой еще нет. Да и какая, я думаю разница: суешь хуй дырку и водишь туда сюда, пока не кончишь. Когда кончаешь – самый кайф. А когда тебя ебут – то тоже кайф, но другой, особенный, даже не знаю, как описать. Другой, короче. А еще кайф, когда мы друг дружке минет делали.

Гляжу – Пашку аж трясет от вожделения.

Хочешь, попробуем? – предложил я.

Ага, согласился он. – А что делать надо?

Раздевайся и ложись на спину!

Вместе с ним разделся и я догола, стал над ним «раком» и, наклонившись, начал сосать его хуй. Потом, нащупал своим хуем его губы, я слегка надавил. Он раскрыл рот и взял. Я начал двигать тазом, как делал Игорь, когда ебал меня в рот. Пашка снизу мычал что то. Когда его хуй затвердел по длине и размяк на конце, я распрямился, достал вазелин и зацепил немного пальцем. После этого я опять принялся за минет (Пашк сосал мне по прежнему) и одновременно начал смазывать и растягивать анус.

Зачем? – раздался пашкин голос.

Чтобы тебе удобнее было. Соси!

Смазав себя, я намазал вазелином и пашкин хуй. После этого я сполз на пол, стал «раком» и сказал:

Бери хуй в руку и суй мне в жопу.

Пашка неумело потыркался головкой мне в анус, пока, наконец, не продавил.

Глубже, попросил я, суй до конца, а потом води жопой туда сюда!

Он вошел в меня на всю длину и начал движения. Как мне стало хорошо! Для усиления кайфа я начал дрочить свой хуй. Вскоре Пашка кончил в меня со стоном и дрожью, а вслед за ним – и я. Я вымыл руки и подмыл жопу, подозвал Пашку, чтобы вымыть его хуй. Когда подмывал, что помял мылным пальцем его анус – и вошел в него!

Ой! – вскрикнул он. – Зачем?

Нравится?

Ага, неуверенно ответил он. – А что – ты меня ебать будешь?

Ты же хочешь испытать второй кайф? Тебе понравится, поверь!

Я положил Пашку грудью на стол, раздвинул его ноги, сам стал на колени и начал вылизывать его жопу. Ему понравилось, уверен. Когда мой язык проник в его анус, он застонал. Потом я смазал его и себя вазелином и начал осторожно надавливать. Когда хуй вошел на оловку, Пашка задергался.

Больно, пусти!

Погоди, сейчас пройдет. Первый раз и мне было больно, поэтому меня выебали два раза подряд с небольшим перерывом. Хочешь узнать кайф – потерпи!..

Я вогнал до конца и выебал Пашку как надо. Потом, чтобы он не передумал, я развернул его лицом к себе, снова пустился на колени и сделал ему минет с проглотом.

Через некоторое время он сам спросил:

Теперь второй раз?

Да, давай сейчас. Становись «раком», как стоял, раздвинь ноги прогни спину.

Он так и сделал, и я выеб его второй раз. Теперь ему понравилось.

Мы пробыли в изоляторе еще три ночи, и каждую ночь ебались и сосались. Вспоминая Игоря, я смастерил из двух полотенец нечто вроде короткой юбочки, которую надевал тот, кого ебали, чтобы создать видимость «девочки».

Потом нас выписали.

На следующий день после выписки наш отряд уходил в поход с ночевкой, но врач категорически запретила вожатым брать меня, Пашку (мол, мы еще слабые) и двух девочек нашего отряда (легкие у них слабые, как потом сказали). Мы с Пашкой обрадовались: отряд уйдет с вожатыми, ночью мы с ним опять поебемся. Но все обернулось такими приключениями!

После ужина мы сидели вчетвером в кинозале под присмотром вожатых другого отряда.

Ребята, прошептала Алка, давайте ночью в карты поиграем. Можно к вам?

Приходите! ответил я.

Корпуса в лагере были двухэтажные, и на каждый отряд отводилось по этажу. Вожатые, кому поручили за нами смотреть, располагались этажом выше, и едва ли они ночью пойдут по нашим палатам проверкой.

Едва корпус стих, Алка с Ларисой пробрались к нам и притащили колоду карт. Сыграли пару партий в обычного дурака и партию в «детский преферанс». Света не зажигали, потому что в фонарь улицы достаточно освещал стол в палате.

Карты надоели, и мы начали болтать. Конечно – на любимые темы министерских детей, про «лапать».

Девчонки рассказали, кого из их палаты «облапали», а про одну – даже то, что ее якобы в Москве изнасиловали трое парней.

Ночь была июльская, жаркая, и Алка то и дело помахивала подолом ночнушки. Я сидел напротив и мог видеть, что трусиков на ней нет. Но что там было – разглядеть не смог. Знал только, что там находится «пизда», которая как жопа, только маленькая. И в нее «ебут баб», как говорил Игорь. И что бабам нравится, когда «лижут пизду».

Размахивая подолом, Алка пристально глядела на меня. Я еще посмотрел ей между ног и спросил:

Девчонки, а вам нравится, когда вас там лижут?

Они оторопели настолько, что алкин подол остался задранным.

Вы что – еще не пробовали это?

Они молчали. И тогда я поставил ясный вопрос:

А хотите попробовать?

Алка чуть заметно кивнула.

Тога я подошел к ней, поустился на колени, слегка приподняли развел ее ноги и лизнул ту самую «пизду». От того, как она вздрогнула я понял, что ей ПОНРАВИЛОСЬ! И тогда я начал лизать так, как лизал игореву или пашкину жопу. Пизда была маленькая, мягкая, и мгновенно намокла. Она была совсем не похожа на жопу: дырочка словно бы пряталась среди кожистых лепестков. Они мне напомнили лепестки цветов магнолии, которые за три года до этого я видел в Адлере. Я добрался до дырочки и толкал в нее языком, но заметил, что Алке больше нравится, когда я вожу снизу вверх почти до самой кожи. Вдруг она затряслась, откинулась на спину и застонала. Я не останавливался, потому что понял, что это – «высшая степень надрочённости». Алка металась по кровати, тяжело дыша и постанывая. Кода он затихла, я тоже прекратил ласки и, пока она не опомнилась, я стащил с нее ночнушку и стал лапать за груди, которые были уже заметны. Потом стащил с себя трусы и, завалив Алку на кровать, стал целовать ее в губы, лапая за жопу, ляжки, талию. Она охотно ответила на мои ласки и тоже стала лапать меня за жопу, просунула руку между нами и взялась за хуй. Так, голышом, мы ласклись несколько минут, потом расцепились и посмотрели на друзей. Пашка и Лариска сидели, вытаращив на нас глаза. Лариска крепко сжала ноги, словно чего боялась, при этом ночнушка натянулась и отчетливо обрисовывала ее пизду, а пашкин хуй грозил выскочить из трусов. Я подошел к Ларисе и осторожно потянул на подол ночнушки. Она взглянула на голую Алку и ослабила ноги. Я снял с нее рубашку, уложил на кровать, опустился на колени и, закинув ее ноги на себе на плечи, стал лизать ее пизду. Теперь я уже догадывался, куда надо вести язык, чтобы девочка достигла «высшей степени надрочённости», поэтому Лариска кончила раньше Алки. Навалившись на нее, я проделал с нею т же, что и с Алкой. При этом я тоже кончил, и моя малафья попала ей на живот.

Когда я оставил девочку, то увидел, что пашкины трусы мокрые.

Где ты этому научился? Ты что – уже …? – Алка не нашла культурного слова заменителя («трахаться» придет в русский язык лишь через несколько лет), поэтому она сделала всем понятный в те годы жест: сложила большой и указательный пальцы левой руки в кольцо и провела по ним указательным пальцем правой руки так, чтобы палец, соскочив на ладонь, издал звук щелчка.

Да, ответил я, – в прошлом году. И здесь тоже.

А как? Расскажи! А с кем? – девчонки с горящими глазами сели около меня на кровать.

С мальчиками, в попу.

В попу? А разве это хорошо? – Лариса была разочарована. Она, верно, ожидала, что это было с кем то из девчонок нашего отряда.

Это не просто хорошо, это супер как здорово! – ответил я. – Сначала один другому вылизывает попу, а другой сосет ему это, – показал я на хуй. Хотите, покажу?

Да, да, зашептала Алка.

Я поставил ее «раком» на кровати и собрался лизать ей жопу, но сразу понял, что нужно совместить лизание жопы и пизды. Поэтому я лизал оттого места, где сходятся лепестки пизды, до самого копчика, попихивая зыком в обе дырочки. Одной рукой я развигал алкины ягодицы, а другой лапал ее сиськи.

Она кончила более бурно, чем прошлый раз, упав на кровать. Я подошел к ней и сунул хуй в рот. Она взяла без малейшего сопротивления. Я водил жопой, словно ебя ее в рот. Ей явно нравилось. Я обернулся и знаком показал Пашке, чтобы достал из моей тумбочки вазелин (у меня быа с собой такая же плоская жестянка, как в прошлом году у Игоря). Несмотря на оторопь, он меня понял и подал что надо.

Я снова зашел к Алке с жопы и старательно намазал дырочку сперва вокруг, а потом осторожно ввел палец внутрь. Она дернулась вперед, но я удержал ее за ляжки.

Потерпи, это будет классно! сказал я, вводя в жопу второй палец.

Наконец, я достаточно смазал и растянул ее дырку пальцами, и приставил в дырке хуй. Он вошел легко. Я еще не ввел его до конца, как Алкка застонала и прошептала:

Как хорошо!

И я ее выебал, слив малафью в жопу. Она тоже кончила, но не с криками, а с протяжными стонами.

Ой, как здорово! Как же здорово! Лариска, ты не представляешь, как это хорошо!.. – стонала она, лежа на кровати, когда я вынул хуй.

Пашка и Лариска еще не могли отойти о впечатления.

Я осторожно сбегал в туалет и вымыл хуй. Вернувшись, я подошел к Лариске.

Давай, а? – предложил я (Пашка едва ли догадался сделать это до моего прихода).

Она не ответила, она просто смотрела на мой слегка опавший хуй. Я придвинул живот к ее лицу и коснулся хуем губ. Она чуть приоткрыла их и лизнула кончик. Потом рот открылся шире, и я смог ввести хуй целиком. Лариска сосала даже более интересно, чем Алка, она еще полизывала головку. Наконец, мой хуй снова встал в полный рост, и я, поставив Лариску «раком», вылизал ей жопу и пизду, как Алке. Потом так же смазал и растянул (она кончила еще раз) и выебал.

Пока ебал, она кончила раза два: ее всю трясло. Она легла на живот, тяжело дыша, и мне пришлось заканчивать лежа на ней. Такого мы с Игорем и Пашкой не делали. Хуй оказался зажатым, водить им было трудно, но от этого и мои, и арисикины ощущения обострились. Поэтому нам было особенно приятно. И вообще, это была уже вторая девичья жопа за ночь! Подряд!

Когда я вернулся после новой подмойки, девчонки болтали с Пашкой о том, как интересно сосать и что «в жопу, все таки, больно».

Первый раз всегда больно, поэтому я предлагаю каждую из вас (я делал тот же жест) еще по два раза. По разу я – по разу Пашка. Кто кого выбирает?

А давай теперь Пашка нас обеих, а потом мы подумаем, загорелась Лариска.

Давай, согласился я. – Пашка, с кого начнешь?

С меня, отрезала Алка (видно, боль уже прошла, а интерес остался). Она села рядом, наклонилась и взяла в рот пашкин хуй. Чтобы Лариска не скучала, я предложил ей то ,что мы делали с Пашкой и Игорем. Теперь это называется «69». Она была сверху, я снизу. Кончили оба, при чем я ей в рот. Когда встали, Пашка уже ебал Алку. Посмотрев на ту сцену, я подошел и сунул в рот Алке хуй (помнится, Игорь говорил, что здорово, когда один ебет в рот, в другой в жопу). Алке это точно понравилось. Правда, кончить ей в рот я не смог.

Пока Пашка бегал подмыться, я уговорил девчонок ласкать мой хуй одновременно. Они пристроились с боков и вдвоем лизали головку. Это было здорово!

С Лариской было так же: Пашка после всех прелюдий ебал ее в жопу, а я в рот. Когда он кончил, то сказал:

Я тоже хочу так.

Согласны? – спросил я.

Алка согласилась сразу, а Лариска попросила отдыху. Я усадил Пашку на кровать, Алка пристроилась к нему с минетом, а я, смазав дырку и головку, срезу вдул ей. Пока мы ебали Алку, Лариску отдохнула и подошла вплотную к нашей троице. Она присела и смотрела, как мой хуй ходит в алкиной жопе. Алка уже кончила, наверное, третий раз, а у нас с Пашкой не было даже позывов. И тут я придумал штуку.

Лара, подай вазелин и становись рядом с Аллой как она.

Лариса подала мне баночку и стала «раком» вплотную к Алке. Я набрал вазелина и начал смазывать ларискину жопу, не прекращая ебать Алку. Когда мне показалось, что ве готово, я резко «выскочил» из Алки и сунул хуй в Лариску. Прыжок из одной жопы в другую показался мне необыкновенно приятным! Заметив это, Пашка тоже поменял ротики.

Так не честно, возмутилась Алка, ее да – а я простаиваю!

Стань за меня и лапай, сказал я.

Она зашла мне со спины, обняла и стала водить руками мне по груди и животу, касаясь выскакивающего из Ларисы хуя. Я отнял руки от Лары, одной рукой обхватил Алкину попу, а другую завел ей между ног и начал теребить пальцами то, что недавно лизал. Она быстро застонала и осела на пол. В это миг я почувствовал приближение «высшей степени» и опять вспомнил Игоря. В самый пик я «выскочил» из Ларки и тут же сунул хуй в рот сидящей позади Алки. Она не успела ничего понять, как я слил ей малафью. Она испуганно проглотила и, опомнившись, начала просто сосать, а я держал ее за голову.

О о о, простонал я, вот это минет с проглотом!

Услышав такое, Пашка встал и начал ебать Лариску в рот, добиваясь того же. И ему удалось: он слил – Лариска проглотила.

Уставшие, мы сидели на кровати и целовались.

А мальчики друг другу сосут? – спросила Лариса.

Да, ответил я. А девочке друг дружке лижут?

Они переглянулись.

Попробуем? – предложила Алка Ларисе.

Та кивнула и легла соседнюю кровать на спину, раскинув ноги. Алка зашла сверху, и девочки сплелись в том, что сейчас зовут лесбийским сексом. Мы таких слов еще не знали.

Ну, и мы с Пашкой занялись было подобными ласками, да быстро смекнули, что есть игра куда интереснее.

Он зашел сзади к Алке и вставил ей в жопу. Мне же пришлось немного потрудиться, чтобы пристроиться к жопе лежащей на спине Лары. Но, приподняв немного ее ягодицы, я сумел вогнать хуй – и мы начали! Вот это была игра! Девчонки кончили не по разу. Я же, в пик новых наслаждений, снова вытащил хуй из жопы и сунул в рот Алке (знал, что она не откажет, теперь таких зовут «шоколадница», но мы и этого слова тогда не знали). А Пашка, поняв мои действия, так же поступил с Ларой. И она тоже не отказала сосать хуй после жопы!

Напоследок мы просто поставил девчонок на колени и попеременно совали им хуи в рот. Даже оба сразу в один рот. Им понравилось. А перед самым их уходом (уже светало, и вот вот вожатые встанут и пойдут проверять палаты) мы вылизали их изрядно разъебанные жопы.

Весь день мы были заняты по распорядку дня отряда, который нас «приютил». А вечером вернулись из похода наши, и ни о каком новом «свидании» с Ларой и Аллой уже не могло быть и речи. Да и с Пашкой тоже не ебались больше – негде было. Этот министерский лагерь был вычищен и выкошен так, что спрятаться от посторонних просто невозможно. Не то, что прошлогодний с его зарослями по забору…

Когда смена закончилась, девчонки мне оставили свои адреса и телефоны, но в 13 лет в Москву не наездишься, а с годами они затерялись среди прочих бумажек. Помню только их имена, и что Алла была черненькая в кудряшках, а Лара – блондинка с прямыми длинными волосами.

Надеюсь, их мужья по достоинству оценивают то, что когда то показал девочкам я…