Они снова ехали по вечерней Москве, уже озарённой ярким закатным пламенем. На этот раз путь их лежал домой, в подаренную Ильёй квартиру.
Всю дорогу Полина обрабатывала дядино хозяйство ротиком, тренируясь, чтобы не допустить больше оплошность, как в клубе.
Она как раз проглотила вторую порцию дядиной спермы до капли и вытирала рот салфеткой, когда они подъехали к её дому — высокой элитной свечке.
Они поднялись на восемнадцатый этаж и зашли в квартиру. На пороге их встречала Оксана. Она была слегка пьяна и глупо улыбалась. Илья хорошо помнил эту улыбку, когда-то сводившую его с ума. Она и сейчас его немного взволновала, но уже в другом ключе. Теперь эта блядская улыбка, в сочетании с общим расхристанным видом Оксаны, его бесила.

Женщина поцеловала дочь и обратилась к ним:
— Проходите на кухне, я пиццу заказала и вина хорошего взяла. Посидим, пообщаемся, отметим день рождения Полины.
Илья был серьёзен:
— Ты почему так рано дома? Работы нет?
Оксана закатила хмельные глаза:
— Ох, опять этот скучный офис с этими скучными снобами. У тебя там одни веганы, хипстеры и синие чулки работают, даже выпить не с кем…
— А ты, я гляжу, уже надралась?
— Ну, выпила немножко, от скуки…
— Значит, скучно тебе на должности замдиректора по работе с персоналом, да?! А может, мне тебя в менеджеры по уборке туалетов перевести?! Там ты точно не соскучишься!

Оксана высоко подняла брови, улыбнулась и полезла к Илье обниматься:
— Ну, Илюша, ну братик, ну не кричи так на свою любимую Ксюшу… Да и в конце концов, не каждый же день единственной дочери исполняется 18 лет!
Илья брезгливо убрал её руки:
— Ладно, пошли на кухню, пиццу твою пожрём, днюху отметим.

Они прошли в просторную столовую, просторнее чем был зал в Оксаниной деревне.
На столе расположились большая остывшая пицца и две бутылки недорогого красного вина, одна из которых была уже почти пуста.
Сели за стол, Оксана налила всем вина. Чокнулись, поздравили Полину.
Она и Илья лишь чуть пригубили любимого маминого «Киндзмараули», а сама Оксана выпила больше половины фужера. Пицца уже начала черстветь. Видимо, мама уже давно начала отмечать день рождения дочери. Илья позвонил водителю и велел привезти еды из ресторана и ещё пару бутылок вина.

Оксана попросила Полину накрыть столик в гостиной лёгкими закусками из холодильника в ожидании водителя. Они остались с Ильёй наедине. Оксана вновь заигрывающе посмотрела на Илью и, как ей казалось, сексуально, но на самом деле пьяно, произнесла:
— Вот ты и дождался своего трофея, — разведя при этом свои полные ноги, между которых красовалась гладко выбритая, влажная щель. Трусиков на Оксане не было.
Илья запахнул полы её халата.
— Слишком поздно.

Оксана обиженно надула пухлые губы и вновь отхлебнула вина, а Илья снова погрузился в воспоминания.
Он помнил, как она дразнила его и динамила. Как он не спал ночами, думая о ней. Помнил, что обещала писать ему письма в армию, но не прислала ни одного. Он вспомнил и того толстого увальня, сына местного председателя колхоза, что неуклюже пытался ухаживать за ней, а потом стал её законным мужем и первым мужчиной. Илью выворачивало от бессильной злобы, когда он представлял этого жирного борова, залезающего на его любимую Оксаночку! Не зря его подстрелили в первом же бою, мимо такого не промахнёшься.
Теперь же она вызывала в нём лишь смесь жалости, брезгливости и презрения.

Зазвонил домофон. Это водитель привёз еду. Полина открыла ему и пригласила всех, включая водителя, в гостиную.
Они расположились на полукруглом диванчике вокруг журнального столика. Водитель, звали его Андрей, расставил еду и напитки.
Выпили ещё вина за здоровье Полины, а Андрей гранатового сока. Оксану, сидящую с края, напротив Ильи, окончательно развезло:
— Что, всё, прошла любовь, завяли помидоры, да?
— Не надо при всех, — Илье не нравился её тон.
— Тут все свои, — она положила руку на колено Андрея, — да, Андрюша?
Тот лишь вежливо убрал руку пьяной женщины. А женщину несло:
— Что, не такая красивая уже, да? Не такая молодая? На малолеток потянуло, да, старый кобель?! — она бросила злой взгляд на дочь, —

С дочерью моей малолетней переспать хочешь?! Не пизди, хочешь! Только не для тебя она свою целку бережёт, не для тебя её роза цвела! Не видать тебе её, как

своих ушей! Как и меня тогда! Найдёт себе помоложе и побогаче!
Её монолог прервала звонкая пощёчина, потом вторая и третья. Оксана рыдала, закрыв лицо руками.
— Конечно, найдёт, — тон Ильи был холоднее льда, — такого же колхозного принца, что и ты. Нарожает ему кучу молокососов и будет отъедать жопу, как и ты. Или, — он посмотрел на растерянную Полину, — или будет кататься как сыр в масле, жить богато и счастливо, ездить по заграницам, следить за собой и за любимым дядей. А всё что ей для этого, это не слушать свою глупую мать, а слушать своего умного дядю. Верно я говорю, Поля?

Полина немного замялась, проглядела на мать и, наконец, произнесла:
— Да, дядя.
— Вот и хорошо. А сейчас ты покажешь маме, что ты уже взрослая, независимая девочка. Иди ко мне. Садись на колени. Умница.
Илья обнял племянницу, наклонил её голову и впился страстным жарким поцелуем в прекрасные юные губы. Оксана молча смотрела на это зрелище заплаканными глазами, опрокидывая очередной бокал вина.
Илья расстегнул блузку Полины, затем лифчик. Он мял небольшие подростковые упругие грудки, теребил торчащие соски. Одной рукой он проник ей под юбку, заставив широко раздвинуть стройные ноги, показав Оксане белые влажные трусики. Она зло сплюнула и прорычала:
— Да пошёл ты, мудак, — попыталась встать, но от количества выпитого упала навзничь на диван и тут же вырубилась.

Илья, тем временем, стянул с Полины юбку, трусики и жадно припал языком между её ног к аккуратно подстриженной влажной щёлочке. Его язык быстро и умело вылизывал все её складочки, губы всасывали небольшой девичий клиторок. Девочка прикрыла глаза и застонала. Её киска просто истекала соками, вся раскраснелась, половые губки бесстыже распухли. По её участившемуся дыханию и крупной дрожи, сотрясшей столь прекрасное юное тело, Илья понял, что она кончает. Что ж, пора и дяде отведать что-то новенькое. Илья решил приступать к основному номеру программы. Он сорвал с Полины жалкие остатки одежды, разложил её на диване, широко раскинув её стройные ножки. Вид был замечательный: прекрасная нимфа с прикрытыми глазами, вся красная от стыда и желания, ножки её широко раздвинуты, между них выглядывает покрытая лёгким светлым пушком, вся красная и блестящая от выделений, юная девственная щёлочка.

Илья дал команду Андрею и тот сделал несколько фотографий с разных ракурсов, на память.
Дядя пристроился между ножек Полины, провёл большой, раздутой от возбуждения, головкой члена по нежным губкам племянницы. Полина учащённо задышала.
Головка проникла внутрь, наткнулась на преграду. Илья мягко, но настойчиво надавил и преграда была сорвана. Полина охнула и закусила губу. Илья припал губами к её прекрасному лицу, покрывая его поцелуями. Член его тем временем уверенно прокладывал дорогу вперёд, пока не упёрся в матку девочки.
— Очень больно, дорогая? — шептал Илья в сладкие губки Полины.
— Нет, не очень, — шептала Полина, касаясь своими губами дядиных губ.

Илья впился в них жарким французским поцелуем и начал плавно двигать бёдрами между ножек племянницы. Их языки и губы продолжали бешеный эротический танец, тем временем как крепкие мужские ягодицы ритмично двигались, долбя красную от крови и возбуждения девичью щелочку.
На заднем плане раздавались тихие щелчки фотоаппарата.
По телу Ильи пробежала мелкая судорога, сладкий оргазм охватил его откуда-то снизу и теплом разлился по телу. Он ускорил ритм и начал изливаться прямо в матку своей племяшки. Она крепко обвила своими ножками его поясницу и громко, утробно застонала. Её тоже накрыла волна оргазма, самая яркая в недолгой жизни.

Илья вышел из неё. Полина всё также лежала, бесстыдно раскинув ноги. Внутренняя сторона бёдер её была покрыта тонким слоем крови. Член Ильи тоже. Он взял салфетки и протёр как себя, так и племянницу.
— Добро пожаловать во взрослую жизнь дорогая, — он нежно поцеловал её в полуоткрытые верхние губки, а рукой мягко провёл по нижним.
Взгляд его упал на пьяную Оксану. Халат её задрался, обнажив большие белые ягодицы.
Илье пришла в голову шальная мысль, мужское естество его снова пробудилось. Он поглядел на восстающий член и на сестру и в голове его промелькнуло: «а в этом что-то есть!» Он позвал Андрея и велел ему раздеть Оксану.
— Вставай, малышка, — он взял Полину за руку, — вечеринка продолжается.