— Девочки, спускайтесь! — крикнул я, — завтрак готов!

Приготовив турецкую яичницу, я созывал семью на завтрак.

• • •

Эта история связана с моей падчерицей. Моей, так называемой, дочерью.

Зачастую, мы встречаем женщин, которым готовы всё в жизни отдать и принадлежать им навеки. Анка была той самой женщиной, которую я когда-то так полюбил. В ней была вдохновляющая необузданность, непосредственность к людям, и она была преисполнена женственным очарованием.

С годами я начал осознавать, что Анка — тяжёлый человек. Если поначалу это сдерживалось какой-то пеленой нашей влюблённостью, сейчас это совершенно очевидный факт.

Анка — тиран, единоличница, совершенно беззаботная и несамостоятельная. Она может на эмоциях оскорбить, обозвать или даже унизить на людях. Есть люди, которым не по плечу такой характер, поэтому моя супруга разошлась со своим бывшим спустя четыре года замужества и встретила меня.

Порой она невыносима, но… Годы тоже дают о себе знать. Анка стала мягче, но её говно время от времени так и лезет наружу. Сквернословие, отсутствие всякой грации и постоянное мозгоклюйство. У супруги был собственный запах, иногда в ней просыпались былые похотливые черты, нотки распутной женщины, но вместе с буйством стихла и страсть.

Единственное что стоит крепостью — это её умение ебать мозги. Не член, так голову!

— Папа-а… — подбежала ко мне Зоська, — а ты сегодня будешь растапливать баню?

— Да, мы же договаривались.

Зося — старшая дочь моей жены и моя падчерица. Всего у нас трое детей вместе с Зоськой. Иван и Луказ уехали учиться в Англию и живут сейчас в пригороде Кемберли. Зосе уже двадцать четыре, она успела развестись со своим непутёвым лентяем из Чехии и вернулась домой, в Польшу.

Кстати, забыл представиться — меня зовут Петер Остергрен. Ко мне Зося никогда не обращалась по имени, поэтому в рассказе это имя вы услышите редко.

Я родился в Швеции и в молодости переехал в Польшу. Мне предложили хорошее место работы, где я начал свою карьеру инженера турбинных двигателей. Позже я встретил Анку, которая готовилась к разводу со своим бывшим мужем.

У меня начасто бывали командировки в Финляндию и Германию, но теперь у меня более свободный график, и я принадлежу самому себе. Меня вызывают только на важные конференции, а также подключают по видео. Где-то раз в неделю я посещаю генеральный офис.

Зоська была ребёнком, и я к ней всегда относился как к ребёнку. Где-то я недоглядел в своё время — моя падчерица выросла такой же нахалкой, как её мать. Я и не заметил, как она выросла. У неё была та же непосредственность что и у матери, то же буйство и избалованность. Теперь она снова дома — планирует встретиться со школьными друзьями, с подругами…

…

— Папа-а-а… можно к нам придут мои школьные друзья с нами в бане посидеть? — спросила меня Зося.

— Не знаю, может всё же с семьёй побудешь?

— Ну не ворчи ты, завтра снова растопишь баню и посидим уже без них.

— А кто, собственно, придёт?

— Саша, Вит и Колек.

— Только парни?

— Ну да, я всегда только

с мальчиками дружила.

Не то, чтобы я был против, но эти ребята никогда не вызывали у меня большой симпатии, за исключением, наверно, Саши.

Вит и Колек не блистали своим внешним видом — выглядели они как повзрослевшие подростки.

Вит обладал меланхолической наружности, эдакий романтик недоёбанный, которого мама сиськой обделила. Вечно попивал пивко, играл на гитаре какой-то ужасный рок, который слышали все соседи в округе. Гадёныш, ключами выцарапал мне десять лет назад на Жуке слово «лярва» за то, что я посадил Зосю на домашний арест. Теперь этот двухметровый хмырь будет в моей бане жопу протирать.

Колек — это вообще песня! Раз Зося отказала ему когда-то в детстве, он нассал нам в подъезде на дверь, после того как моя падчерица сказала ему, что он придурок и коротышка, и кроме своей качалки в голове ничего нет. Почему-то потом они всё равно продолжили дружбу, а ссанину его вытирать никто не захотел, ни Зося, ни Колек, ни Анка. Притом череда событий выстроилась именно так: Колек нассал нам на дверь после ругани с Зосей, я посадил Зосю на домашний арест, а придурок Вит, который тайно был влюблён в неё, решил мне подпортить машину.

Саша мне нравился — энергичный парень, живчик! Он всегда был юрким и пронырливым. Внешность у него была обычная — без всякого мусора в голове рос парень. Высокий, немного сухопарый юноша с истасканным лицом. Глаза имели опущенные внешние уголки.

Саша был мудр не по годам и добр ко всем окружающим. Но почему-то он крутился с Колеком и Витом. Честное слово, парень себе только жизнь подпортил в этой триаде долбаёбов в аккомпанементе с моей Зоськой. Я спрашивал его — зачем ему такая дружба… Друзей не выбирают — говорит.

Друзья. Я вам скажу кое-что на счёт друзей. Они играют с вами в дружбу, но у каждого своя жизнь, свои интересы, свои проблемы и заботы.

…

И вот мы сидим, команда мечты: Я, Анка, Зося и эта троица. Внешне несильно изменились, разве что все набрали пару килограмм.

— Спасибо что пригласили нас, — обратился ко мне Саша, — хорошую сауну вы сделали.

— Спасибо, Саша! — ответил я, улыбаясь.

Зося тоже улыбнулась, похлёбывая свой алкогольный коктейль собственного приготовления. Ребята привезли пива, но Зося, как всегда, предпочла свой мартини с соком.

— Как у вас дела на работе? Что нового? — Саша оживлял нашу беседку расспросами, и я уже позабыл о своём дискомфорте.

— Всё хорошо. Сейчас мало езжу в офисы, больше удалённо работаю со своего кабинета. Есть время почитать книги, новости, заниматься теннисом.

— О-о-о-о! Я тоже теннис люблю! — воскликнул Вит, — я недавно себе новую ракетку Wilson приобрёл.

— Слушай, раз у тебя такие покупки, может ещё и за покраску жука мне деньги вернёшь? — не сдержался я, съязвив.

— Папа-а-а, перестань! — буркнула Зося.

Анка на меня злобно посмотрела.

— Ну что? Теперь пошутить папе нельзя?

— Так — нельзя.

— Хорошо-хорошо.

А зря — все, наоборот, рассмеялись. Даже Вит улыбнулся, почёсывая затылок от неловкости.

Парни и правда повзрослели. Все охотно принимали участие в разговоре и не возникало ощущение враждебности или дурного поведения. Все вели себя непринуждённо и мягко. Вит даже набрался смелости и признался, что испытывал чувства к Зоське в детстве, что даже сейчас он её обожает, и поэтому он так поступил. Парни подхватили разговор и признались, что тоже к ней были неравнодушны. Эта троица соревновалась в детстве.

Они не были её одноклассниками, они учились на два года старше, но, тем-не-менее, учились они в одной школе, затем в одном вузе. Чем-то Зося их зацепила, что они вместе гуляли, прогуливали пары, и бодались друг с другом за её внимание. Как оказалось, они вовсе не дружили, а просто боролись за то, чтобы завоевать её любовь к себе, поэтому и ошивались рядом. Только Саша искренно дружил с ними, потому что человек он другого воспитания, более покладистый. Эту искорку когда-то Зося в детстве и разглядела, поэтому и встречалась с ним немного.

Как же так? Моя падчерица, моя малышка — как она так разожгла огонь в этих мальчиках? Она же такой безответственный ребёнок.

Анка напарилась и засобиралась.

— Ладно, завтра рано вставать, — сказала она, — мне на маникюр. Ты идёшь?

— Давай ещё один заход и пойдём?

— Да сиди уж… Любитель бани…

— Я скоро приду, — сказал я, — ещё пару заходов и всё.

Я проводил жену, а затем вернулся к ребятам в баню. В предбаннике никого не было, я сразу же пошёл в парилку.

Как-то странно всё это выглядело — у Зоси было пунцовое лицо. Щёки её горели, как мне показалось, от чего-то другого, но не от парилки. Она сидела между Сашей и Колеком — парни её незаметно поглаживали сзади или что-то ещё делали, но разглядеть я не мог, а Вит сидел и поправлял свой бугорок на полотенце в паховой зоне.

Зося была пьяна, но не настолько, чтобы не соображать. Бред. Моя дочь и эти самодовольные хмыри? Хотя, что это я так пекусь о её интрижках? Девка взрослая, разберётся.

Я уселся возле Вита, а ребята уже через пару минут вышли из сауны. Перед выходом я обратил внимание на свою падчерицу — по её телу стекали капельки пота, а парни не сводили глаз с неё. Она невозмутимо смотрела куда-то в потолок с наивной физиономией и, как мне показалось, наигранно притворялась дурочкой… Будто ей вовсе и нравилась эта игра и это нахальное поведение парней.

Напарившись, я решил проститься.

— Ну что-ж, молодёжь, — начал я, — пора и деду домой, а вам ещё сидеть, школьные годы вспоминать.

— Давай, папуль, — первее всех откликнулась Зоська, — спокойной ночи.

Она, довольная моему уходу, так радостно меня отправляет спать. Не нравится мне вся эта история… Выйдя из бани, я направился в сторону дома.

— Хм… а что если? Нет… точно не про Зоську! — размышлял я по дороге.

Войдя в дом, я забрёл на кухню, чтобы покусочничать перед сном. А мысли всё не покидали мою голову. Почему Зося не позвала ту же Берту, с которой она дружила… Зачем окучила себя такой странной атмосферой поздним вечером в нашей бане? Всё же, что-то странное я в этом находил. Я понимаю — человек она взрослый, но компания сомнительная.

Я потушил свет на кухне и в зале. Думал подняться к Анке, но что-то меня удерживало внизу.

Стоя у стола, я смотрел в окно. В бане были два маленьких окошка: Одно узкое — экстренное в парилке; Второе чуть больше — в предбаннике.

— Интересно, долго они будут сидеть? — подумал я.

Вдруг выскакивает на крыльцо Зоська, укутанная в одном полотенце — а ведь на улице зима! За ней следом выходит Саша тоже в одном полотенце и закуривает сигарету. Зося немного наклонила корпус в правый бок, осматривая наш дом на наличие света. Убедившись, что мы спим, Зоська взяла сигаретку и тоже закурила. Я догадывался, что она покуривает сигареты, но не думал, что такая дурная привычка у неё сохранилась. Зачем взрослой девушке курить? И зачем это скрывать?

Картина мне не понравилась. Однако то, что произошло дальше, совсем отбило мне любое желание ложиться спать.

Саша срывает полотенце с моей падчерицы, у она предстала моему взору абсолютно голой. Последний раз, когда я видел её голенькой, ей было одиннадцать лет — мы были также в баньке и я её купал. Тогда Анка сказала, что купать одиннадцатилетнюю девочку — моветон. Многое изменилось с тех пор, я и не думал, что у моей дочери такие большие сиськи.

Зося только перехватила полотенце, но не стала себя им обматывать. Затем Сашина пятерня легла ей на макушку… Надавливая, Саша опускает мою дочь на колени. Зося, затянувшись пару раз, смирно встаёт на колени, развязывает на Саше полотенце и бросает его на ступеньки. Она взяла в правую руку член и начала им трясти в воздухе. Зося открыла рот и высунула язык — она начала стучать Сашиным членом по своему языку.

Моя девочка, моя малышка стоит на коленках на ледяной плитке и стучит потным членом школьного друга себе по языку. И это спустя всего три недели после развода.

Саша потянул Зоську за волосы назад, наклонившись над её головой, и пустил тонкую струйку слюны ей в рот. Отвратительно! Зоське это не понравилось, и она вцепилась коготками ему в бёдра, отчего тот крикнул негромко.

А после она взяла в рот…

… с первого раза! Моя падчерица закачала туловищем и с первого раза взяла весь член в рот. Приехали. Не скажу, что я смог точно определить его размер, но это был орган не меньше стандартных размеров.

Зося с каждым разом всё сильнее насаживалась ртом, чтобы как можно глубже заглотнуть его член. Она ударялась ему в пах, и даже за закрытыми окнами я слышал характерный звук, напоминающий отхаркивание.

Вообразите себе человека, невероятно дорогого для вас, но не являющиеся вашей второй половинкой. И этот человек занимается унизительно богохульными вещами. Меня трясло и бросало в холод от увиденного.

Вскоре ребята замёрзли и забежали в сауну. Моя дорогая падчерица даже и не думала оборачивать себя полотенцем.

— Стоп. В бане же Вит и Колек. Они будут на это смотреть?

Мне нужно было хорошенько всё обмозговать. Может Зося много выпила или что-то происходит против её воли. Может я перегрелся и мне, собственно говоря, всё померещилось. Я обдумывал как мне поступить и не сдвигался с места. Я мог лечь спать и, скорее всего, на утро Зося бродила бы по дому, как ни в чём не бывало.

Или…

Дойдя до бани, я подумал, что надо бы попробовать в окошко заглянуть, но меня смущала нелепая ситуация, в которую я себя поставил. На собственном участке, взрослый мужчина стоит на какой-нибудь табуретке и подглядывает за своей дочерью в окошко — смехотворство.

Так или иначе, я именно это и сделал. Стоя на скамейки, которая была на крыльце под окном, я пытался разглядеть происходящее внутри, но я никого не увидел. Если бы все сидели за столом, то я бы мог разглядеть только их головы, но я увидел только проходящего мимо Вита и всё.

Спустившись, я подошёл ко входу. «Идти или не идти» — крутилось у меня в голове.

Медленно и осторожно, я начал приоткрывать дверь.

Передо мной был пустующий узкий коридорчик, отделанный весь в полированное тёмное дерево. Прямо по коридору заканчивалась банька и в конце стояла вешалка. По левую сторону висели картины и небольшое зеркальце, а справа проход в сам предбанник, где мы ранее сидели. Зеркальце находилось немного ближе ко мне, нежели проход, поэтому я подумал, что можно будет глазком взглянуть через зеркало, потому что в коридоре было темно и меня бы не заметили в отражении.

— М-м-м-м… — послышалось какое-то довольное мычание моей Зоськи.

Я подошёл ближе и пытался рассмотреть через зеркало происходящее. Свет горел, играла музыка…

— Ам-хнам-мнам-хнам… — послышался голос Зоськи.

Столик можно было разглядеть только наполовину из-за душевой кабинки, которая загораживала обзор на остальную часть предбанника.

На лавочке я заметил голую попу моей падчерицы — Зося стояла на коленках на лавочке, а её туловище скрывалось за углом стены. Она была повёрнута боком ко мне, её голые пятки торчали в разные стороны и ритмично покачивались.

Не знаю, что на меня нашло, но я начал наминать бугор у себя на трусах. Мне так понравились её голые ножки — эдакие лапки-культяпки, как у младенца, с пальчиками врастопырку. Ножки были такие изящные, гладкие, розоватые лепесточки гладковыбритой писечки.

С одной стороны, это моя падчерица, моя маленькая девочка… Но как же она прелестна, какие у неё хорошие и аккуратные формы ножек. Я проникся нежностью и трепетом к своему ребёнку. Она такая сладкая.

Я не заметил никого больше и начал думать, что пропустил уход парней, пока хомячил на кухне. Может она просто с Сашей развлекается, а я тут стою дочь пасу.

Я вышел из бани.

Как-то стало неловко. Отчимы не должны заниматься такими вещами. Баня, конечно, моя, но Зоська уже взрослая и вправе решать с кем ей заниматься сексом.

Внезапно послышался стук. Хлопнула какая-то дверь в бане. Начался шорох. Затем послышался шлепок.

— Непонятно как-то… — подумал я, решив снова заглянуть.

— бля-я-я-я… еби-и-и-и… а-а-а-а… — услышал я стоны Зоси.

Меня затрясло. От волнения у меня в груди будто что-то застряло и я не мог набрать воздуха. Тяжело дышать.

Моя маленькая лакомка трахается с со школьным другом… Зачем я снова зашёл? Для чего? Что мне нужно было увидеть?

Но то, что я увидел дальше, сильно меня подкосило.

Лавочку отодвинули от стены и вытащили изо стола. Саша лежал на лавочке, а Зося грудью лежала на нём и страстно целовала его шею губками трубочкой. Сиськи расползлись и надулись от тиснения Сашиного торса.

Она ёрзала цикличными движениями с его членом внутри себя.

Помимо Саши, за спиной моей малышки стоял Вит и водил её босыми лапками по своему стволу. У него был такой длинный и тоненький орган с большой головкой, а в паховой зоне торчали небольшие кучерявые волоски.

— Мерзкий ублюдок… Трётся своим грязным хуём по ступням моей падчерицы… — тихо бухтел я себе под нос.

Колек стоял сбоку возле Зоськиной головы, и она водила рукой по кожице на его органе. Член у него был совсем небольшой, но потолще чем у Вита и без зарослей.

Как обстояли дела у Саши, я пока не видел.

Анка всегда была чистоплотной и брезгливой. Она заставляла меня быть таким же. Подбривать заросли в паху; протирать после себя ободок унитаза и опускать сиденье унитаза после этого; мыть жопу в ванной после того, как сходил на конференцию.

Из вагины моей падчерицы послышались характерные звуки наслаждения. Хлюпнуло. Моя красивая Зоська текла и хлюпала своей гладкой писей на Саше.

Моя Зоська участвует в групповом сексе с какими-то мерзкими парнями.

Вот уже и Вит подпирает свой член к её заду… И Колек подошёл к её личику и начинает водить по её щеке.

— Не могу на это смотреть… — прохрипел я тихо и вышел…

…

Зимний морозный воздух не мог восполнить мои лёгкие. Я пытался дышать полной грудью, но, казалось, что сейчас задохнусь. Я так волновался и переживал за свою дочь, что у меня закружилась голова. Оттянув резинку, я взглянул на свой член. Почему-то вены по стволу залились кровью, головка распухла до посинения, и я был на грани своего возбуждения.

Меня посещали страшные мысли. Мне почему-то хотелось отбросить всех этих выродков и самому скользнуть в сокровище моей девочки.

— Ужас, блядь! О чём я только думаю? — нервно ругал себя.

Я вошёл в дом и сразу направился к жене в кровать. Мои попытки поприставать к Анке были бы тщетными — я бы только заработал секс для своих мозгов — принудительный, болезненный и без красивого финала.

Эрекция по-прежнему не отпускала. Я разделся. Поводив по шкурке ствола два раза, я начал стрелять густыми горячими каплями прямо на пододеяльник.

— Зося… Что у тебя происходит…

• • •

Проснулся я от телефонного звонка.

— Ало.

— Петер. Это Штефан тебя беспокоит. Не разбудил?

— Нет, Штефан, всё в порядке. Как поживаешь? Ты по делу?

— Всё хорошо. Да, по делу. Мне сегодня снова русские позвонили, по поводу насосов.

— Сука.

— Петер. Надо ехать. Им наши представители в Москве отказали. Они позвонили и сообщили, что мы нарушаем антимонопольный закон о защите конкуренции. Они собираются подавать жалобу.

— Штефан, ты им объяснил, что это сложный заказ, и чтобы получить коммерческое предложение, они должны уведомить заказчика о моём прибытии для обсуждения всех деталей? Это займёт по меньшей мере неделю.

— Да, Петер. Они согласны. Заказчик настаивает на тендер.

— Сука.

Меньше всего мне хотелось сейчас ехать в Россию, да ещё на целую неделю. Там холодно, головная боль с составлением данного заказа, и ещё неизвестно сколько документации нужно будет составить впоследствии.

— Когда у меня вылет? — спросил я, — ты ведь уже купил билеты?

— Завтра вечером.

— Хорошо.

— И Петер…

— Да?

— Привези матрёшек.

Сейчас бы тебя в жопу послать, Штефан. Плакал мой отдых.

— Хорошо, привезу… — с грустью ответил я.

Завтра вечером у меня запланирована командировка. Ну, что ж… Значит сегодня как следует отдохну и напьюсь.

Анка уже стояла в прихожей и наматывала шарф на голову.

— Зося всё ещё спит. Думаю, не скоро проснётся. Она написала мне сообщение в шесть утра с просьбой купить ей таблетки от головной боли. Видимо вчера они хорошо посидели.

— Видимо…

— Что-то не так?

— Нет. А что не так?

— Не знаю, ты какой-то растерянный.

— Всё в порядке, дорогая. Просто у меня командировка в Москву. Завтра вечером самолёт.

— Оу, мой бедный муж. Ты так не хотел туда ехать.

— Да. Ты скоро вернёшься? Хочу снова в баню и как следует напиться.

— Пе-е-етер! Ну какой напиться?!

— Немножко, дорогая. Мне действительно нужно.

— В баню я сегодня не хочу! — ответила Анка, открывая дверь, — Если Зося проснётся, может составит тебе компанию. Она же обещала вчера что следующая баня без её дружков!

— Да, точно!

— Ну всё, целую! — попрощалась Анка, — я приеду вечером уже без ног и сразу пойду спать.

— Хорошо, дорогая.

…

Я спустился в подвал, чтобы посмотреть хорошее вино себе на вечер.

— Так… Возьму-ка я вот это вино-о-о… И вот это-о-о… И вот это-о-о…

Собрав нужную комбинацию, я поднялся наверх и начал готовить завтрак. Тосты с яйцом и плавленым сыром привели меня в чувство, а кофе рассеяло моё помутнение.

Что же вчера было… Моя маленькая распутная падчерица занималась вероломным блудодеянием с тремя мужчинами одновременно. Как она могла… Но ведь я не остановил… И, ко всему прочему, я возжелал свою малышку, возжелал её плоть, её пышную розоватую грудь, её розовые босые пятки, её попу.

Это какое-то наваждение. Надо выпить… Сейчас всё пройдёт…

…

Спустя несколько часов баня была готова, да и я — готовый. Накидался я несильно, но быстро. Я почапал на кухню, взял разные закуски, и побрёл в баньку. Как следует натопив, я сделал пару коротких заходов и сел дальше пить и читать разные новости в интернете.

Неожиданно Зося заходит в баню уже в полотенце.

— Привет, папуль.

— О! А где это ты переодеться-то успела?

— А я проснулась, помылась и завернула себя полотенцем. Наскоро перекусила дома и прибежала быстренько.

Зося была какая-то вся потускневшая. Взгляд какой-то потерянный, вялая улыбка. Ещё бы — после такой блудливой ночи. На её розовой коже рисовались маленькие синяки и красные пятна. Потрепали мою Зоську — ну, паршивцы…

Разговор не клеился первое время. Зося сидела поникшая. Видать, весь гормон счастья вчера ночью израсходовала. Я тоже сидел недовольный. Но время шло, алкоголь и парилка вернули нам бодрящий настрой.

Дочка разоткровенничалась и рассказала про свою работу в Чехии. Про то, как там к ней относился хорошо коллектив, но были проблемы с начальством — приставали.

Потом рассказы про то, как её бывший муж постоянно пил пиво на верандах, ничем толком не занимался. Вечно приходилось его подгонять. Сложно приходилось с ним, он не понимал свой статус женитьбы и вечно где-то разгильдяйничал.

После начался самый любопытный рассказ. Зося начала рассказывать, как за ней ухаживали другие мужчины, пока не видел муж. Ей это льстило, и она этим умело пользовалась. Но, как она меня уверяла, не было никаких близостей, пока она была замужем.

— Пошли париться, — хлопнул я ей по коленке, — хватит вспоминать.

— Давай! — весело ответила Зоська.

Пока мы парились, я снова начал рассматривать её тело. Она сидела молча и смотрела себе под ноги. Её грудь действительно большая — возможно семёрка — и это не так просто определить, потому что она у неё из-за размеров немного приспущена. Интересно, в кого у Зоське такая большая грудь, ведь у Анки была двоечка, пока она не вставила силикон.

Неожиданно для себя, я заботливо взял ножки своей падчерицы и уложил себе на колени. Её пяточки были мягкими и сохраняли прохладу, при это они были влажными. Ласково массируя её босые лапки, я переключался иной раз на её белые ножки — сжимая икры, проводя косточками фаланговой части пальцев по её более мясистым частям ног.

— Как приятно, папочка.. . — произнесла нежно Зоська.

Я продолжал делать вид, что я отстранён от интимной обстановки и просто-напросто уделяю ей отцовскую ласку. Боковым зрением я старался уловить её реакцию на мой массаж — смотрит ли она на меня, как на своего папу или в ней действительно таятся чёртики.

Внезапно я почувствовал на себе её взгляд. Она молча смотрела как я делаю массаж, изучая моё поведение. Я смотрел лишь на её гладкие ножки и продолжал уже массажировать внутреннюю часть бёдер. Зоськины ляжки я проминал медленно и усердно, мне даже показалось, что я невольно задеваю её вагину своими пальцами, когда вожу вдоль её ног.

Я не заметил, что моё дыхание стало более глубоким. Я стал дышать слишком громко, то ли от духоты в бане, то ли от возбуждения. На это обратила своё внимание и моя падчерица.

Я почувствовал что-то необычное в области паха, будто что-то уплотняется возле сверху над моим членом. Это были лапки моей малышки — она стопой надавливала нарочно на бугорок у меня между ног. Полотенце ещё больше смягчало и уплотняло прикосновения. Мой член пульсировал и Зося это не могла не чувствовать. Она меняла движения. Сначала она наминала стопой, затем носочками водила взад-вперёд.

Теперь послышалось её дыхание, но оно было более учащённым. Я задерживался тыльной стороной руки возле её клитора и активнее наминал её бёдра, чтобы можно было немного потискать её писечку.

— Папа, давай помоемся, мне стало жарко.

— Я ещё не закончил, Зоська.

— Вернёмся и закончим… — нежно сказала она.

Мы вышли из парилки и Зося направилась в душ, а я за стол.

— Ты идёшь, пап?

— Ну ты помойся, потом и я пойду.

— Я хочу, чтобы ты меня помыл, как в детстве… — мягко произнесла Зоська.

Эти слова словно током ударили меня. Я не мог сглотнуть ком волнения, мне пришлось налить себе вина и проглотить его залпом.

— О, налей и мне тоже.

Зося взяла у меня бокал и выпила его целиком за секунду.

— Пошли, — сказала она, — потрёшь мне спинку.

Войдя в душевую кабинку, Зося не медлила и развязала полотенце. Она аккуратно повесила его деревянную вешалку и развернулась ко мне.

Это была не маленькая девочка, которую я когда-то купал и подмывал… Передо мной стояла грудастая дева, пылающая страстью. Вся её изящная светло-розовая фигура пробуждала во мне природный инстинкт — завладеть жертвой и покорить. Она была вкусная, гладкая, кругленькая. Её сиськи были такими зрелыми и женственными, мне хотелось их потрогать…

— Ну, что стоишь? — призывала меня Зоська к действиям.

Я развязал полотенце на поясе и бросил его на лавку возле ковша. У меня член был достаточно крупным в ширь, а с учётом эрекции не трудно было догадаться, что я чувствовал в этот самый момент.

— А ты не потерял форму! — восхищалась Зося, наблюдая как кровь заливала вены моего органа.

— Что ты имеешь ввиду?

— Ну, ты занимаешься спортом, у тебя крепкое тело для твоего возраста… И там у тебя до сих пор всё в порядке… — многозначительно сказала дочка.

— Не без стараний твоей мамы. Она следит за моим питанием и за всем остальным. Не даёт дедушке расслабиться… — иронично ответил я.

— Да какой ты дедушка, пап! Это даже не смешно! Ты ещё молодой бык!

Зося направилась в душ и включила тёплую воду. Я стоял молча и смотрел, как она моет свои волосы и смывает с себя пот. Её большая грудь заблестела от воды, а тусклый желтоватый свет ещё больше придавал пикантности этой интимной обстановке, в которой я оказался.

— Ты будешь меня сегодня мыть? — капризно заворчала Зося.

Неужели правда она хочет, чтобы я её помыл? Но зачем… Она уже взрослая девочка, для чего эта показная игра? Естественно, непонятное поведение Зоси и её притворная наивность привели меня сюда, сам бы я такое не предложил.

Я шагнул вперёд…

Приблизившись, я взял мыло и начал везде себя намыливать.

— Пап, давай ты меня сначала помоешь, а потом я тебя.

— А ты что, маленькая ещё?

— Да, я маленькая! А что, только маленьких моют? Я хочу, чтобы ты меня помыл как маленькую.

Я застыл. В голосе моей малышки прозвучала какая-то другая интонация. Заигрывающая.

— Ну давай, разворачивайся на сто восемьдесят.

Зося повернулась ко мне спиной.

Я взял мочалку и начал намыливать её тело. Я натирал её тонкую шею, плечи… Затем тщательно намыливал её спинку… Она такая маленькая у меня и красивая. Её волосы аккуратно были уложены стрелой вниз.

— Можешь меня руками намылить, а не мочалкой? — обратилась ко мне Зося, — у меня кожа чувствительная…

Атмосфера накалялась. Я намылил руки и продолжил мыть свою малышку. У неё правда была гладкая и нежная кожа, хотелось её покусать и потискать. Зоська стоит смирно как маленькая девочка и ждёт, когда её папа искупает. Мне так приятно снова её купать.

Я опустился ниже, присев на корточки, и начал мылить её попу, ножки… Приподнял пяточки поочерёдно и намылил их тоже. Так приятно скользить между пальчиками своей падчерицы — неописуемая истома.

Тем временем, пока я стоял на корточках, мой орган налился кровью и встал дыбом…

Опустив вторую стопу, Зося развернулась ко мне лицом. Я начал намыливать ей животик, бока, руки. Так и не решался я коснуться её большой груди.

— Папа-а-а… Ты так приятно моешь меня… Не забудь грудь мою тоже помыть.

В этот момент я впал в некий транс. Все дальнейшие действия происходили будто во сне.

Я начал намыливать правую и левую сиську моей дочери. Они такие большие — вращательными движениями я водил ладонями рук по каждой из них. Мыло придавало дополнительный эффект возбуждения. Я чувствовал, что она тоже получает удовольствие от этого скольжения. Зося закатывала глазки и дышала глубоко. Ей нравилось, что с её грудью так ласково обращаются. Эти вращательные поглаживания её возбуждали. Я аккуратно приподнимал каждую сиську, намыливал пальцами снизу, в ложбинках — там было так тепло и необычно. Затем я убрал руки — грудь шлёпалась об тело и эротично колыхнулась.

— Ещё погладь её… Намыль меня ещё… — попросила Зося.

Я снова повторил вращательные движения и Зося встала ко мне вплотную. Она начала медленно тереться своим намыленным телом об меня. Мой член упирался ей в живот — она опускалась ниже и грудью намыливала мой орган. У меня спёрло дыханье и затряслись ноги.

— Теперь я тебя помою.

— Хорошо… — прохрипел я.

Я опёрся рукой в стену и положил ей вторую руку на плечо. Зося мыла мои ляжки, затем икры. Она смотрела на мой член, он был у неё прямо перед лицом. Она взяла его в руки и тоже намылила.

— Папа.

— Что?

— Закрой глаза.

Я подчинился ей. Подчинился своей дочери и закрыл глаза. Шум льющейся воды заглушал все остальные посторонние звуки, но этот знакомый характерный звук вода едва заглушила.

— Ам-хнам-мнам-хнам… — послышались мокрые Зоськини звучания.

Мой орган был погружён в тёплое уплотнённое пространство. Голос Зоськи перебивался слюнями на вдохе, затем я услышал, как она давилась. Ощущения были электрическими — я вздрагивал от её движений в области моего паха.

Я осторожно положил вторую руку ей на голову с одобрением, и Зося ещё активнее принялась слюнявить мой член и давиться на нём.

— О-о-о-о… что ты делаешь… — произнёс я.

Зося встала.

— Что случилось? — очнувшись, я спросил.

— Пойдём ещё попаримся.

— Пойдём.

Зося взяла меня за руку и повела в парилку. Полотенце она не взяла, а я не успел дотянуться до него.

Мы оказались снова в парилке, но теперь оба сидели голышом. Зося усадила меня рядом и положила снова свои лапки мне возле паха.

— Папа, ты снова закрывай глаза и расслабься. Я теперь делаю массаж.

Я снова подчинился.

Она начала босыми лапками водить мне по члену. Одной ножкой Зося подбирала мои яйца, а второй водила по стволу. Пальчиками между указательным и большим она перехватывала член… Стопой надавливала слегка мне на мошонку… Носочком лапки надавливала под яйцами и выполняла вращательные движения.

— Хорошо, папа?

— Да… — шёпотом произнёс я.

— Тебе нравится, как я тебе массирую ножками?

— Да, Зося моя… Нравится…

— Папа у нас молоде-е-е-е-ец… Ты так стараешься… Много работаешь… Тебе нужно окончательно расслабиться…

— Да-а-а… Много работа-а-а-а… — я не смог договорить.

Я был беспомощным. Мне хотелось схватить её попку и усадить на свой член. Мне хотелось трахнуть Зоську, чтобы она попрыгала на папе. Пососать её сиськи, облизывать их, обслюнявить. Пошлёпать ей по попке, подушить её немного за горло. Но всё это мечты, я не мог трахнуть собственную падчерицу, но то что она со мной делала — тяжёлое испытание.

— А… А… — застонал и резко дёрнулся я.

Из моего члена полилась сперма, она заливала Зоськины пальчики. Моя падчерица вскочила и упала мне между ног.

— Надо теперь тебя почистить! — сказала она.

Зося взяла мой ещё не до конца опавший член и погрузила в свой ротик. Она медленно и осторожно обсасывала и облизывала всю сперму, а я благодарно положил свою ладонь ей на голову.

Это было прекрасное завершение вечера.

Зося не стала меня дожидаться и пошла в дом. Анка, оказывается, уже вернулась и готовила ужин. Я пришёл в себя не сразу. Просидев в бане ещё часик другой в раздумьях и осознания произошедшего, я тоже начал собираться в дом.

В доме была тишина, девочки уже улеглись. Я лёг рядом с Анкой и заснул.

…

Ночью я неожиданно просыпаюсь от какой-то тряски. Сверху на до мной сидела Зося в ночном прозрачном пеньюаре. Она циклично двигалась на мне.

— Что происходит? — спросил я себя, — Это сон?!

Затем она начала прыгать и громко стонать. Я поворачиваю голову и смотрю спит ли Анка — вроде спит.

— Ах… Ах… Ах… Ах… — задышала активно Зося.

Зося прыгает и прыгает… Её сиськи так активно болтаются. Я беспомощно лежу и начинаю кряхтеть, сдерживая стоны.

— О-о-о-о… — тихо простонал я и начал кончать под хлюпами Зоськиной вагины.

• • •

На следующий день я проснулся в обед и никого не было рядом. Я вышел на кухню и увидел Анку. Быстро перекусив, я начал сборы в командировку. Зося так и не проснулась до моему отъезда.

Весь перелёт я думал о том, что произошло.

— Может я брежу? — спрашивал я себя, — Не мог же я изменить Анке с дочерью… Это уму не постижимо! Точно сон!

…

Спустя неделю я вернулся с командировки. Дома меня ждала расстроенная Анка.

— Что случилось?

— Да, ничего, Зося…

Я занервничал.

— Что с ней?

— Она нашла какую-то работу в Чехии и вернулась обратно.

— К бывшему мужу?

— Нет. Говорит, что пока хочет побыть одна.

— Понятно. Она ничего не передавала?

— Вроде нет.

— Ну, хорошо.

С одной стороны, я немного расстроился, что Зося вернулась обратно в Чехию, с другой… Это было хорошо для нас всех.

Я поднялся в её комнату, чтобы посмотреть какие вещи она забрала. В комнате из одежды и женских принадлежностей ничего не осталось. Валялись только плюшевые игрушки, стоял компьютер и разные украшения стола. Я развернулся, чтобы выйти из комнаты, и за дверью увидел, как висел на стене пеньюар… тот самый — прозрачный белый пеньюар.