В 98-м у мамы был непростой период. Работала на двух работах с утра до вечера, и дома я ее почти не видел. В то же время к нам на время переехала жить мамина сестра, моя тетка Рита. Хотя тетка она мне была скорее номинально, с матерью у них была разница лет в пятнадцать, а меня она была старше всего года на четыре и скорее годилась мне старшей сестрой, нежели тетей.

Мы жили в частном секторе в небольшом деревянном доме, оставшемся от бабушки. С отцом мать была в разводе, братьев и сестер у меня не было, посему жили мы вдвоем, пока Ритка к нам не подселилась. В тесноте да не в обиде, хотя жили мы довольно стесненно. В доме была большая комната, небольшая кухонька, удобства в сенях, да две клетушки — именуемые нами с мамой спальнями, к слову большую комнату мы называли Зал, и основную часть времени проводили в ней, там же ели, смотрели телик, там же у меня уголок свой был, где, пока был школьником — делал уроки, а позже купил у пацанов самодельный комп ZXSpectrum и гонял в игры с утра до ночи.

Я в тот период балбес был, кое-как окончил техникум, потом выперли с первого курса института — светила армия, время было неспокойное, служить не хотелось, да и мать переживала. Нашла какого-то знакомого своего среди военных шишек и определила меня поступать в танковое училище. Весной я подал документы через военкомат и ждал летом вызова ехать поступать. А пока ждал (вчерашний отчисленный студент) упорно готовился к поступлению, но если честно, сидел дома, играл в комп, читал книги, ну конечно матери по дому помогал, за водой там на колонку сходить или дров порубить. На работу устраиваться на несколько месяцев не было смысла, потому сидел у матери на шее, как уже говорил — готовился к поступлению, штудировал учебники.

Как раз в апреле-мае к нам и приехала Рита. Она на последнем курсе технологического училась, перевелась на заочное, диплом писала и работала тоже посменно. То в день, то в ночь, то отсыпной.

Меня она особо не замечала, смотрела снисходительно, как на пятилетнего ребенка, да и общих тем у нас не было: книги мы разные читали, слушали разную музыку, а компьютерные игры она терпеть не могла.

Но мне она нравилась, красивая девушка, лицо приятное, губы такие узорные, особенно когда улыбается и верхние зубки видать. Волосы коричневые такие, волнистые, чуть ниже плеч. Ну и фигурка конечно, хороша, на мой подростковый вкус была!

Я сам по себе домосед, общался мало с кем, а с девушками и вовсе никаких близких контактов не имел. Ну, разве что один раз Оксанка Скворцова в губы за школой поцеловала классе в шестом, так и то на спор было. Книжки правда я эротические любил, картинки тоже, ну и шалил, бывало, иным словом рукоблудил, хоть так физиологический разряд получал.

А как Рита в доме появилась, стала объектом моих эротических желаний. Дома она сразу обвыклась. Халатик коротенький носила, то-то я на ее ножки засматривался с босыми пальчиками. А спала, бывало в сорочке или маечке, сквозь белую ткань титечки угадывались и пятнышки на них темные — сосочки. Конечно, передо мной она так нарочно не ходила, девушка скромная была, но я то все подмечал, дом небольшой, особо не спрячешься, не уединишься. Она в Зале спала, на тахте, что в углу стояла и я любил за ней подглядывать тайком из своей спальни. Там у меня дверь была из тонкой вагонки и в одном месте сучок выпадал, вот я его вытаскивал и в дырочку подглядывал. Любил смотреть, как она утром встает с постели, одеяло откинет, а сорочка за ночь задралась до самых трусиков, ножки голенькие, белокожие. Иногда и трусики удавалось увидеть — белые на ней обычно были или черные. Она как просыпалась, на кровати садилась и волосы расчесывать начинала, мордашка заспанная, движения автоматические, но я все подмечал, и как грудки трепыхаются под сорочкой, и как подол на бедрах задирается. А один раз, прям счастье мне подфартило, она к стене отвернулась, сорочку сняла, в одних трусиках осталась! Я конечно грудь не увидал, только спину голую, да и то она лифчик быстро надела и сарафан поверх, но для меня это прогресс был! Я прям на коленки себе брызнул, от переизбытка эмоций! Фантазии потом бурлили несколько недель, все подобного поджидал, но больше мне такой случай не улыбнулся.

Точно не помню, конец мая был или начало июня, хотя, наверное, все же май, когда я узнал одну Риткину особенность.

Она, как я уже говорил, и училась, и работала сменами, поэтому после ночных спать ложилась часов до четырех вечера, специально заводила будильник, просыпалась по нему и за свой диплом потом принималась.

Вначале мне как-то мать замечание сделала, что я громко телик смотрю, когда Ритка спит, а разговор при ней был, она чай пила. Вот Матери сестра и говорил:

— Ничего страшного. Я сплю мертвецким сном и абсолютно ничего не слышу, кроме своего будильника!

Ну я тогда не придал значения ее словам, пообещал, телик делать тише. А через несколько дней к нам почтальон зашла, для Риты письмо заказное принесла, ее подпись требовалась, а та как раз после ночного отсыпалась. Почтальон в сенях осталась, а я пошел Риту будить. Сначала позвал, потом легонько за плечо потормошил, она ноль внимания, спит. Я и так, и эдак, и звал громче, и тряс почти что, и что вы думаете — не смог разбудить, о чем и сказал почтальонше.была упругая плоть икроножной мышцы, захотелось легонько сжать ее пальцами, что я и сделал не удержавшись. Сам внимательно смотрел Ритке в лицо, но от моих касаний не дрогнул ни один мускул. Значит, спала мертвецким сном, как и говорила! Я скользнул под подол халатика, наткнулся на край хлопчатых трусиков, обнял пальцами ягодицу и немного сжал ее. Снова прислушался к Рите — спит! Другую руку запустил себе в брюки и стал делать привычные движения. Заигрался, что чуть не свалился с дивана с сердечным приступом, когда она вдруг зашевелилась. Я вскочил как ошпаренный, не зная куда деться, и как объясняться, но Рита лишь сменила положение. Теперь она легла на спину, одну ногу выпрямив, а другую согнув в колене, что я теперь мог беспрепятственно заглянуть, и проникнуть ей под подол. Я был на седьмом небе от счастья, во рту стало сухо от волнения, под мышками выступил пот, а член «скулил» от желания скорейшей разрядки. Я сел на пол, подле ее ног и заглянул под халат. Трусики, образуя бугорок между бедер, туго обтягивали ее «то самое место», которое я никогда не видел, не трогал. Я был у края тайны. По краям трусиков выглядывали редкие черные волоски, а основная полянка, поросшая этим мхом, скрывалась под тонкой тряпочкой в полуметре от моих глаз, рук и... губ. Я не знаю, откуда у меня возникло такое желание, из каких фантазий, но мне жгуче хотелось поцеловать ее там, в «то самое место», прикоснуться к нему губами. От одних только мыслей об этом, по моему телу пронеслась волна возбуждения и я, не выдержав, кончил прямо в трусы. Испытав экстаз я погрузился в приятную истому, мысли блуждали где то рядом, а перед глазами маячил, зазывая тот самый бугорок со складочкой посередине, спрятанный под ненадежной тонкой тряпочкой. Все еще сидя на полу в мокрых трусах я склонил голову к ее ноге и легонько поцеловал ступню над пальчиками. Кожа была прохладной, приятной.

Я поднялся и пошел в уборную, приводить себя в порядок. Вернулся минут через пять. Моя мечта спала так же безмятежно, разве что халат немного сполз с плеча. Я совсем осмелел. Снова присел рядом и провел рукой по ее волосам, потом по щеке и коснулся пальцами губ. Мне очень понравилось ощущение, губы под пальцами были такими трепетными, нежными, хрупкими. Кончиками пальцев я провел по подбородку, по шее и занырнул под халат, замерев, когда палец коснулся того места где груди соприкасаются друг с другом. Дрожащими руками я расстегнул пуговицу на халате, затем еще одну и медленно раздвинул края. Эти бугорки, белые и гладкие манили меня словно какое-то лакомство. Мне захотелось полностью освободить их и зачем то оглянувшись на дверь я потянулся к третьей пуговице, потом перевел глаза на часы. Черт, оставалось минут десять, а вдруг будильник зазвонит раньше? Я колебался несколько секунд, но желание совершить задуманное пересилило и я расстегнул пуговицу и распахнул халат. Бледно-розовые соски завораживали. Это была та самая тайна, которая манила меня. Как я уже говорил Ритка лежала на спине и груди ее как бы растеклись по телу, из упругих шариков превратившись в пологие холмы. Сосочки находились немного ниже центра этих холмиков. Я разглядывал их, наблюдая крохотные узоры морщинок, редкий светлый пушок вокруг, неровности в виде пупырышков. С самом центре соска угадывалось крохотное углубление. Я дотронулся до одного, он был мягкий и нежный, но под моим пальцами вдруг затвердел из бледно-розового став бордовым. Я наклонился и обхватил его губами. На миг мне показалось что Рита вздрогнула от этого, замер и я, но ничего не последовало. Я нежно сосал его, это бархатное вкрапление плоти в белоснежную кожу, ощущая губами и языком, твердость, будто эрекцию.

С большим усилием воли я оторвался от этого запретного и тайного наслаждения и глянул на будильник. Было без пяти четыре, и рисковать дальше было опасно. От моих лобзаний сосочек Риты стал влажным, я промокнул его краем футболки, стирая свою слюну. Затем аккуратно застегнул все пуговицы (мне повезло что на этот раз она сняла лифчик, а то не знаю, как бы мучился с ним). Еще раз окинув взглядом спящую красавицу и не заметив каких-либо следов преступления я поправил снова набухший член, чтоб не делал штаны «палаткой» и уселся за комп, краем глаза поглядывая за пробуждением моей тетки.

Конечно хотелось в этот момент выйти из комнаты, из дома, например в магазин, так как было волнительно, вдруг она все ощущала через сон и сейчас учинит мне допрос, а то и вовсе расскажет все мамке. Но с другой стороны мне нужно было понять, как все прошло, чтобы иметь возможность в следующий раз повторить это путешествие.

Рита встала по будильнику, пригладила пятерней растрепавшиеся волосы. Все ее поведение было обыкновенным, движения рассеянные, взгляд задумчивый, смотрела будто сквозь меня, наверное уже мысленно решая уравнения своего диплома. Я спросил (еле выдавил из себя) не мешал ли ей мой кассетник, на что она ответила, что спала как убитая и вообще ничего не слышала.

Оставалось выдержать последнее испытание, я все боялся что она не подала виду передо мной, но расскажет все маме. Но за ужином прошло все как всегда. Мама осветила последние новости с работы, Рита поделилась своими, обсудили какие-то планы. На меня особо внимания никто не обращал.

Та ночь была у меня бессонная, я предавался воспоминаниям прошедшего дня, придумывал и строил планы на следующий раз. Пока все это крутилось в моей голове я еще пару раз кончил и уснул далеко заполночь, проспав даже утренние подглядывания за Ритой.

У Риты был график день-ночь-отсыпной-выходной. Выходило, что до следующего раза мне нужно было ждать еще три дня и я не знал куда деть себя все это время. Я старался тайком наблюдать за ней, но это не приносило того эффекта, того возбуждения пережитого мной рядом с ней спящей. Накануне я не спал почти всю ночь и когда щелкнул замок и она пришла с ночной смены, у меня екнуло сердце. Я давно уже был на ногах, бесцельно слоняясь по дому и делая вид, что чем-то занят.

А Ритка словно нарочно тянула со своим сном: решила вдруг позавтракать, заодно уткнувшись в свои тетрадки. Потом поставила греться ведро воды, чтоб обмыться в бане. Потом затеяла глажку своей одежды — на свидание что ли собиралась! В общем я так распалил себя ожиданием, а лакомый кусочек мне все не давали, что психанул и ушел в магазин.

Но когда вернулся примерно минут через сорок, моя спящая тайна безмятежно спала на своей тахте, лежа на спине и запрокинув руки за голову. На этот раз на ней были джинсы и водолазка, что несколько разочаровало меня.

Я для проверки потормошил девушку, пытаясь разбудить, но фаза ее мертвецкого сна уже вступила в силу. И вот я вновь стоял на пороге этой запретной тайны, часто дыша, пытаясь унять дрожь в руках и адреналин, устроивший цунами где то в груди. Я уже на скрывал свой стояк. Напротив, стянул спортивки до колен и стоял перед ней спящей, с членом торчащим колом и меня жутко возбудил этот поступок. Так в спущенных штанах я и присел к ней на тахту, одной рукой лаская себя, другой я провел рукой по ее грудям, немного сжав их. Я хотел чего-то большего но не знал, как подступиться к Рите, в этот раз такой запакованной. Аккуратно вытащив из джинсов заправленную водолазку я запустило руку под нее пока не наткнулся на лифчик. Я хотел проникнуть под него но он очень тесно прилегал к груди. Тогда меня посетила другая мысль, забраться к ней в трусики. Попытавшись просунуть руку под джинсы, я понял что они очень тесные, и я решил их расстегнуть и немного спустить. Когда я это сделал, передо мной появились белые трусики с крохотным бантиком на резинке. Стягивая джинсы, наконец я добрался до этого скрытого бугорка. Я провел рукой по ткани, ощущая растущие под ней волосики. Затаив дыхание я потянул трусики вниз, пока не показались первые темные волоски, ниже они становились все гуще и вились словно тонкая проволока. Ее кожа и «то самое место» приятно пахли душистым мылом. Мылом и чем то еще, чем то потаенным, секретным, от чего кружилась голова и бешено билось сердце. Я коснулся губами жестких волосков, я поцеловал ее ТАМ! Я немного потерся лицом, вдыхая этот запах женщины и едва успел зажать член, а то бы забрызгал и ее джинсы и тахту.

С тех пор у меня появилась такая вот тайная игра. Я с нетерпение ждал следующие три дня. С каждым разом я придумывал все более изощренные (извращенные?) способы воплощения своих фантазий. Я запускал руку ей в трусики и исследовал пальцами ее промежность, я целовал ее груди, облизывая твердеющие под моими ласками соски. Минуя поросший волосками холмик я оказывался у входа в самую главную ее тайну. Я легонько трогал ее там, ощущая очень мягкую плоть, которая вдруг становилась влажной и скользкой. Я разглядывал эту влагу на своих пальцах, нюхал ее, пробовал на вкус и это доставляло мне удовольствие. Я раздевался догола и ложился к ней рядом, прижимаясь к ее ляжкам, ее груди, к животу.

Ощущая свою незамеченность и безнаказанность я стал полностью раздевать Риту и ласкать ее нагое тело, исследовать его, разглядывать, касаться руками, языком, членом. Я кое что знал о сексе, хотя опыта у меня в тот момент не было и я даже не мог помыслить, чтоб попробовать это со спящей тетей. Мне нравилось то, что я делал. Я становился на колени терся головкой о ее соски, я раздвигал ей ноги и разглядывал ее вульву, всегда норовя поцеловать ее туда. Гладил волоски на лобке, с интересном разглядывая строение женщины, волнистые лепестки ее половых губ, тугой бутончик ануса, к которому нередко стекали капельки сочащиеся из нее. Будучи рядом с ней, я ласкал себя по два-три раза, иногда пачкая семенем свою спящую подругу. Конечно никогда не делал это с ее лицом, но мне нравилось спускать ей на титечки, на живот или на попу.

За 15 минут до будильника я все приводил в порядок, возвращал на место одежду (приловчился одевать ее спящую за несколько минут). И ни разу не было ко мне вопросов, странных взглядов или разговоров.

Ну а потом мне пришла повестка из военкомата, все как-то быстро закрутилось и я уехал поступать в военное училище, иными словами навсегда покинул родной дом, со спящей в ней мертвецким снов тетей Ритой.

***

Но это еще не конец истории. На прошлой неделе у мамы был юбилей. Ну как юбилей, на 50-летие она не смогла всех собрать, была в больнице, потому сказала, что закатит пир горой на 55 лет, что собственно и сделала. Собралось народу человек тридцать. Там я и увидел впервые за двадцать лет Риту. Годы придали ей шарма, какой то плавности движениям, крепости фигуре, уверенности речи. Она была мне очень интересна, мила и мы как-то сразу сошлись, ощутив родственные души. Сидели рядом за столом, вместе танцевали, а когда объявляли перекур выходили с курящими в сад, подышать летним воздухом. Уже заполночь, нас осталось всего человек семь, все были хорошо навеселе, настроение било через край. И мы оказались с Ритой в саду на скамейке между яблонь. И помню я рассказывал какую то нелепицу о своей службе, как она перебила меня на полусловные и призналось, что тогда, в 98-м она не спала мертвецким сном, а все чувствовала, все знала. Я умолк, не зная, что еще сказать, и хмель сразу выветрился и в пот пробило, а она как ни в чем небывало, добавила, что за все эти годы в ее жизни больше никогда не бывало такого трепетного и ласкового мужчины. Она говорила мягко, с полуулыбкой, а глаза ее блестели.

Утром, когда я проснулся, она уже уехала. К сожалению так и не попрощались. Но в кармане пиджака я нашел сложенный вчетверо лист с адресом и телефоном. И размашистой подписью «Жду, Рита».