Мама встречала меня на вокзале, когда я приехал из Москвы домой на летние каникулы. Мы обнялись и я почувствовал, что она почти плачет. «Давно я не была одинока столько времени,» сказала потом мама. «Я даже забыла, каково это.»

Мой отец погиб, когда мне было три года, и всё это время мы с мамой жили одни. В начале девяностых он попытался стать бизнесменом, для чего набрал кредитов и на половину этих кредитов купил шикарную квартиру в центре. Сделал там евроремонт, джакузи, кондиционер и индивидуальное отопление. Увы, бизнес не заладился, и однажды киллер застрелил моего отца прямо на улице.

С тех пор мама или не пыталась найти нового мужа, или тщательно скрывала от меня свои попытки. По крайней мере, никаких посторонних мужчин у нас дома я никогда не видел. Тогда, в подростковые годы, мне было всё равно, я даже не задумывался об этом. А сейчас, когда я приехал домой после первого курса университета, это понимание вдруг накрыло меня: за весь первый год моей учёбы мама была дома совсем одна. Я представил себе, насколько грустно и одиноко это было, и приобнял её ещё раз.

В моей памяти пронеслись картинки из моего детства: мы с мамой едим мороженое в кафе, мы с мамой на утреннике в школе, мы с мамой в кино, мы с мамой на аттракционах в городском парке, мы с мамой дома: она готовит, я делаю уроки. Мы с мамой принимаем ванну. Мы с мамой смотрим телевизор перед сном.

Надо будет обязательно сводить маму и в кафе, и в кино. Это должно сразу поднять ей настроение. А дома я обязательно помогу по всем домашним делам, которые накопились.

В памяти снова всплыло воспоминание про ванну. Огромную ванну-джакузи мама всегда экономно набирала только один раз и мы залезали туда вместе. Сначала просто лежали, наслаждаясь упругими струями джакузи, потом мылись и вытирались. Это было настолько привычно, что я никогда не задумывался над этим и не придавал значения тому, что постоянно вижу маму голой. Мы были одна семья и нагота была какой-то естественной, само собой разумеющейся.

Впрочем, так продолжалось только до моих n лет. Потом мама просто перестала купаться вместе со мной, не объясняя причин — сначала мылась она, а потом я. Опять же, я не задумывался над этим, разве что подростковый бунтарь во мне полагал, что это из-за наших постоянных ссор. И только несколько лет спустя я постепенно осознал, что, оказывается, мамы почти никогда не моются вместе со своими сыновьями в одной ванной.

Когда я вспоминаю наши совместные купания, меня будоражит не столько отчётливая картинка маминого обнаженного тела, сколько её невероятная близость: я чувствую её рядом со мной — открытую, голую, нежную. Её гладкие ноги касаются моих ног, голые груди блестят в мыльных потоках воды, а её нежные руки прикасаются ко мне, когда она передаёт мне шампунь или намыливает мне спину.

— Видишь, сынок, как дома грустно и пусто без тебя, — сказала мама, когда мы вошли в квартиру, и обвела её рукой. Впрочем, в квартире вкусно пахло горячим обедом, так что мы поторопились на кухню.

— Может, давай сходим в наше кафе завтра? — предложил я за обедом. — Интересно, как оно изменилось.

— Давай, — согласилась мама, — хотя мне кажется, оно всё такое же. Когда остаешься на одном месте, ничего не меняется.

— Ага, а я вижу всё как будто заново, и всё так поменялось. Но мне почему-то хочется, чтоб всё было по-старому.

— У нас в квартире точно всё по-старому, — усмехнулась мама.

— Это-то мне и нравится, мама.

Мама потянулась к печке, чтоб включить чайник.

— Ты хочешь принять ванну после обеда? — спросила она.

— Да, а ты?

— Я бы тоже не отказалась. Ну, ты помоешься, потом я.

— Может, ты хочешь вместе со мной? — спросил я, как бы невзначай. — Как в старые времена?

Мама подняла брови.

— Что ты, Саша, это будет неудобно.

— Да что там, мы же вместе купались всегда. Мне будет приятно вспомнить, как это было.

— Ты маленький был, Саш, а сейчас ты вон какой большой дядя, — мама улыбнулась.

— Ну и что, — чуть ли не закапризничал я, — мне приятно будет почувствовать себя снова маленьким. Давай?

Изучающе посмотрев на меня некоторое время, мама неловко сказала:

— Я не молодею, мне некомфортно будет перед тобой...

— Мама, ну что ты, ты такая же красивая для меня, как и раньше! Я тебя очень прошу! Ты знаешь, как мне приятно было всегда, когда мы купались вместе? Это такое семейное доверие, наша маленькая тайна, наше время только для нас. Я очень скучаю по тем временам, мама.

— Да?

Мама подумала ещё несколько секунд, потом кивнула.

— Ну что ж, раз ты так настаиваешь. Пойду воду включу.

— Спасибо, мам.

Она ушла, а я занервничал. Зачем я так настаивал? Что она подумает? Надо будет вести себя как можно естественней и не наделать глупостей.

***

Ванна, как всегда, набралась довольно быстро. Я успел только одежду из чемодана разобрать и найти там свежие плавки. Мама позвала меня из коридора:

— Ванна готова!

— Иду!

Я разделся до трусов и пришёл в ванную комнату. Мама крутилась там, раскладывая чистые полотенца. Не глядя на меня, она кивнула в сторону воды:

— Залезай.

От пушистой пены на поверхности воды пахло приятным ароматом и веяло теплом. Я секунду помешкал, потом решительно спустил трусы, бросил их в корзину и шагнул в ванну. Мама стояла ко мне боком и как будто не смотрела на мою наготу, но наверняка могла видеть боковым зрением. Впрочем, это было неважно.

Я опустился в горячую воду и с удовольствием лёг, опираясь спиной на бортик. Пена скрывала моё тело, мне было тепло и хорошо. Я повернулся к маме:

— А ты?

— Я сейчас.

Она поставила на край ванны какой-то шампунь, приглушила свет и взялась за пояс халатика. Посмотрела на меня и я тут же отвёл взгляд в сторону, чтоб не смущать её. Краем глаза я видел, как она распустила пояс халата, сняла его и повесила на крючок. На ней остались белые трусики и лифчик. Мама взялась за застёжку лифчика и бросила быстрый взгляд в мою сторону — я всё ещё смотрел на пену прямо перед собой, видя маму только боковым зрением.

Мама расстегнула свой лифчик и сняла его, тут же прикрыв груди рукой. Потом медленно, нерешительно опустила руку вниз. Взялась за трусики и потянула их вниз. Весь этот процесс оказалался невероятно возбуждающим для меня, я даже не мог представить себе, что это будет так завораживающе: смотреть, как мама снимает свои трусики, спуская их по ногам вниз и вышагивая из лежащих на полу трусиков голыми изящными ступнями на кафельный пол.

Когда мама повернулась в сторону, чтоб положить свои трусики в корзину, я бросил быстрый взгляд на её тело: белоснежно белая кожа, округлые вполне молодые груди, красиво торчащие вперед, стройная женственная фигура, курчавые чёрные волосы лобка, постриженные совсем немного, только с боков. Она была очень красива и привлекательна как женщина, и я порадовался, что меня закрывает густая пена, потому что мой член начал вставать.

Мама подошла к краю ванны и осторожно шагнула внутрь. Остановилась, присела и опустилась в воду напротив меня — я ощутил, как её ножки скользят вдоль моих ног под водой, выпрямляясь. Мамины голые груди теперь были скрыты пеной, так что я смог поднять глаза и посмотреть на неё. Мама смущенно улыбнулась мне, и я улыбнулся в ответ как можно счастливее, стараясь показать, как приятно и нормально для меня это событие.

— Так здорово, — сказал я, — вот теперь я ощущаю себя по-настоящему дома. Класс.

— Погоди, — улыбнулась мама, — я сейчас ещё джакузи включу.

Она дотянулась до выключателя и включила мотор. Струи джакузи начали бить из стенок и дна ванной, массируя наши тела, и я устроился поудобнее между самых приятных потоков. Мама тоже прикрыла глаза и откинула голову, расслабляясь. Из пены вдруг вынырнула её правая коленка — это мама согнула ногу и поставила её поближе к стенке ванной. Я прикинул конфигурацию потоков: получалось, что струя из той стенки либо массирует ей бедро, либо направлена сбоку на промежность, если я правильно представляю себе всё.

Несколько минут мы лежали молча, наслаждаясь водным массажем.

— Так приятно, — сказала мама. — Почти как у массажиста.

— Помассировать тебе ступни? — спросил я. Это в нашей семье всегда было обычное дело, но только не в ванной, а в комнате. Мама иногда вечером просила помассировать ей ножки, и я делал это. А иногда она делала мне массаж спины и ног.

— Да, если можно, — мама подняла из воды левую ножку и положила мне на грудь, буквально перед моим лицом. Я вдруг понял, что если её нога соскользнёт по моей груди и животу вниз, она наткнётся на возбуждённый член. Крепко взяв её одной рукой за щиколотку, я принялся другой разминать влажную ступню: благо, в мыльной воде это было легче и приятнее, чем обычно.

Мама издала довольный стон.

— Вот так очень хорошо, — прошептала она, не открывая глаз.

Мне было немного неудобно, потому что её нога наклоняла меня вбок. Я чуть повернулся, подвинув свою ногу под её ногой и согнув её в колене для опоры. Теперь мы сидели почти как две пары ножниц друг напротив друга: мамина стройная ножка была у меня в руках, а ступня моей согнутой в колене ноги стояла на полу ванной, где-то буквально в нескольких сантиметрах от маминой промежности.

Круговыми движениями я массировал маме пяточку, косточку на ступне, проглаживал ступню вдоль и поперёк порно рассказы и массировал изящные пальчики её ноги. В моей голове бродила мысль о том, что за лето надо успеть познакомиться с какой-нибудь девушкой и обязательно привести её сюда в джакузи. Сначала я сделаю ей массаж, а потом мы займёмся сексом прямо здесь.

Яркие сцены будущего секса в моём воображении только возбудили меня ещё сильнее. Хорошо, что пена ещё не иссякла и покрывала поверхность воды, скрывая мою эрекцию от маминых глаз. Мама тем временем забрала у меня из рук свою ножку, подвинулась так, чтоб сидеть напротив меня между моих расставленных ног, и дала мне массировать другую ножку. Я взялся за неё, а мама снова закрыла глаза и откинула голову, наслаждаясь.

Моё возбуждение меня беспокоило. О чем я только ни пытался думать, это никак не влияло на бодро стоящий под водой член. Тем временем бурлящая поверхность джакузи постепенно уничтожала остатки пены и я нервничал всё сильнее, не зная, что будет, когда мама увидит мой напряжённый член. Пена уже была совсем тонкая, и первые прозрачные окошки воды появлялись в ней то тут, то там. В одно из таких окошек мне стал виден сосочек маминой правой груди. Пользуясь тем, что мама всё ещё не открыла глаза, я жадно рассматривал его: почти идеально круглая некрупная тёмная ареола с упругой вишенкой соска посередине. Я, конечно, видел её грудь много лет назад, но уже ничего не помнил из деталей.

Мама подняла голову и я поспешно отвёл взгляд. Она посмотрела на остатки пены на воде, на прозрачные окна на поверхности и спросила меня, чуть улыбаясь:

— Думаешь, добавить ещё пены?

— Да нет, — сказал я, — хватит уже. Растворилась и ладно, зато аромат от неё приятный остался.

— Ага, — кивнула мама.

Она забрала у меня из рук свою ногу и села на дне, сжав ножки вместе. Наверное, ей не хотелось оказаться передо мной с раскрытыми ногами, когда окончательно разойдётся пена в центре ванны. Я подумал было сесть так же, но сразу осознал, что мужскую анатомию в возбужденном виде так не скроешь.

В новой позе мама теперь сидела чуть выше, и её груди оказались совсем над водой. Заметив мой непроизвольный взгляд, брошенный на них, мама отвела глаза. Я понял, что она всё ещё стесняется или чувствует себя неуютно.

— Ты очень красивая, мама, — сказал я. — Женственная и прекрасная.

— Спасибо. — Мама снова смотрела на меня, мой комплимент явно придал ей уверенности.

Она бросила взгляд в уже совсем прозрачную воду. Туда, где всё так же предательски торчал мой возбуждённый член.

— Ты, я смотрю, уже совсем возмужал. Такая фигура мужская, и мышцы, и всё остальное, — она улыбнулась, будто с намёком.

— Мгм, — промычал я, не зная, что ответить.

— Мыться будешь? Я вот шампунь приготовила и гель для душа.

Я нырнул под воду, намочил волосы, вынырнул и стал намыливать голову, не вставая. Мама тоже намочила волосы и взяла у меня шампунь. Пока она с закрытыми глазами намыливала волосы, я встал в полный рост и принялся намыливать всё тело гелем для душа. Член, к счастью, чуть обмяк и не торчал уже так бодро, но я всё равно повернулся к маме боком.

Тем временем мама тоже поднялась из воды. Она взяла свою мочалку, налила на неё гель и стала мыться ею. Я украдкой бросил взгляд на её бёдра — курчавая растительность прилипла к лобку и очень соблазнительно облегала его. В самом низу тёмного треугольника едва проступали контуры интимных губ. Я поспешил отвести взгляд.

— Потереть тебе спинку? — спросил я, когда мама уже мыла бока и бёдра.

— Давай! — она протянула мне свою мочалку и повернулась спиной.

Я приложил мочалку к её спине и стал тщательно тереть её, словно это было очень важное задание. Мой взгляд потихоньку опустился на мамину попу. Она была изящно округлая, белая, с едва заметным отпечатком трусиков купальника после летнего загара. Моя мочалка уже спустилась к самому низу маминой спины и я храбро перенёс её на мамины ягодицы:

— Ой, — сказала мама, но не воспрепятствовала мне.

Я намылил сначала одну ягодицу, потом другую. Они были упругие и необычайно скользкие, рука так и соскальзывала. Закончив, я отдал мочалку маме.

— Вот, всё.

— Спасибо. А тебе потереть спинку?

— Да, давай. — Я протянул мочалку и повернулся спиной.

Мама стала намыливать меня мочалкой, но она при этом ещё и помогала себе рукой. Её мыльная ладошка скользила по моей спине, бокам, бёдрам и даже по ягодицам. Это было невыносимо приятно.

— Ну, готово. — сказала наконец мама и отдала мне мочалку.

Я сел в воду, смывая с себя мыло, и мама тоже села. Мы немного полежали в воде, отдыхая, потом мама потянулась, выгнув спинку и тем самым выставив грудь вперед, и вздохнула:

— Ладно, хватит. Я буду выходить.

Она приподнялась, перешагнула через бортик и стала вытираться пушистым полотенцем. Я тайком рассматривал её, запоминая мельчайшие детали. Мама тем временем взяла с полки чистые белые трусики, надела их, продев в них сначала одну ножку и потом другую, выпрямилась и поправила их на попке. Накинула халат на плечи, завязала пояс, кивнула мне и ушла.

Я открыл пробку в ванне, чтоб вода начала вытекать, вылез и тоже оделся. Сполоснув ванну чистой водой, я выключил свет и быстрым шагом ушёл в к себе в комнату. Мой член снова стоял, а в кармане лежали трусики, которые мама сняла с себя перед купанием.