Даша и Женя сыграли свадьбу 12 июня. А числа 15 — го мама сказала Даше, что у нее есть дядя Василий — старший брат отца, и живет он в Феодосии. Пишет, что сильно болеет, просит приехать.

Я не поеду, я его на дух не переношу, а вы съездите, у него шикарная трехкомнатная квартира в центре, недалеко от музея Айвазовского, да и деньги наверняка имеются.

Даша знать ничего не знала ни о каком дяде. А мама рассказала, что они давно повздорили с ее отцом. Их отец — Дашин дед был начальником порта, человеком уважаемым и состоятельным, так вот, все свое наследство он отписал старшему — дяде Васе, тот с молодости был хитромудрым прохиндеем, ужом влез в отцовскую душу и все оттянул на себя.

В то время как Дашин отец был человеком непрактичным, легкомысленным, да еще и пил, конфликтуя со своим отцом. И в конце — концов довел его до того, что он по сути отрекся от младшего сына, приблизив старшего.

После смерти отца Василий не захотел делиться с братом отцовским имуществом. Брат бы его простил, да зазнался старший очень.

С тех пор они и не общались.

Вообще этот Василий, со слов матери, был мерзким типом, ушел от первой жены с четырьмя сыновьями к молодой проводнице. Та тоже родила ему двоих сыновей и умерла от пневмонии.
Ни с кем из шестерых своих детей отец отношения не поддерживал, со всеми рассорился, никого не признавал, жил в свое удовольствие.

Все бегал кобелина проклятый, никто ему не нужен был, возмущалась Дашина мама. А теперь вот прижало, подвернул хвост. «Приедьте, ради Бога». Я бы к тебе приехала с хорошим поленом, да отходила тебя по спине твоей сутулой вдоль и поперек.

Даша, как и отец, была девушкой бескорыстной, доброй, и в этой маминой декларации ее заинтересовало не возможное наследство, а то, что вот именно есть такой дядя.
Ей, росшей без отца( тот умер, когда ей было 7 лет), стало любопытно, что у их семьи есть такой близкий родственник мужского пола.

Поедешь, что ли? В удивлении подняла тонкую бровь мама, поняв дочкино состояние.
Съездим с Женькой, туда обратно. Посмотрим, как он там. Ответила Даша.

Однако мужа, он был оператором в МТС, с работы не отпустили, и его молодая супруга к дяде поехала одна.

Вернулась она дня через четыре, слегка озадаченная, но довольная. Сказала, что дядя это очень одинокий, милый, добрый человек, встретил ее, как родную. Как такого можно не любить, она не понимает.

Ну квартира то у него хорошая? Спросила мать. Обстановка есть?
Дочь ответила, что не разглядела ту квартиру, она занималась дядей. Тот очень больной, ходит с трудом — ноги у него, слабые, а еще случаются припадки, он служил в торговом флоте, в Африке подхватил какую то лихорадку, и она дала осложнение.

В общем, дядя Вася почти все время проводит в узкой постели с поручнями, что бы не упасть с нее во время припадка.
Правда, обслуживает себя сам. Но туалет и душ посещает, держась за стенку.

Он умолял племянницу пожить с ним. Пригласил вместе с мужем. Даша неосторожно пообещала. И вот теперь он ждет, а она не знает что делать.
А еще он рассказал ей, что служил на судне, которое перевозило очень важные, секретные, дипломатические грузы советским посольствам в Африке, из — за чего у дяди очень приличная пенсия, которой, как он говорил, на троих с лихвой хватит, еще и останется. И никому работать не надо.

Намекал, что есть хорошие сбережения и ценности.

Что ж, поезжайте, рассуждала мама. Если ты говоришь, что он настолько плох, глядишь, до Нового года и отдаст концы. Вам все и останется. За одно и в море покупаетесь. Только сразу истребуй от него обещание, оговори условия, что будешь за ним ходить, но за наследство. А то он такой мудрец, что прикинется, что ничего не понимает. И останетесь ни с чем.

А лучше сразу подведите его под завещание. И нечего, Дашка, стесняться. Мы ему ни чем не обязаны. Подпишет завещание — оставайтесь, а нет, так билет в руки и возвращайтесь домой. Пусть сам кости свои волочит по квартире.

В тот же вечер Даша уговорила мужа ехать. В своем МТС он получал 20 тысяч, карьер никаких, в общем, особо терять было нечего. За такие деньги работу всегда можно было найти. Да и уговаривать Женю особо не пришлось. С тещей у них отношения были не ахти, а молодая семья ютилась у матери жены.
Да и перспектива жить в портовом городе привлекала мужа. А еще он неплохо рисовал, а в Феодосии — дух Айвазовского!
В общем, собрали вещи, включая два Дашиных купальника, и уехали.

Дядину квартиру, в том числе и окна, которых, к слову, было много, племянница отмыла до скрипа. Перестирала белье, постелила в дядюшкину купель новый комплект белья и взялась откармливать больного родственника, сбалансировав ему рацион, покупая сметанку, чернослив, орехи, шоколад.

Варила горячий бульон на курочке и кормила больного чуть не с ложечки.
Тот просто был счастлив. Говорил, как они теперь заживут. Причем сам уведомил практически сразу, как гости переступили порог квартиры, что квартиру и все движимое — недвижимое он подпишет им.

Женька особо не лез в дела жены и ее дяди. Посещал музеи, его видели на пляже. И всех делов — то у него было, что подстраховать дядю, когда он идет в туалет или моется в душе. Делать это было не сложно. Дядя был мужчиной мелким, худощавым, с впалой грудью и тонкими руками. Лишь его голова была лысой и большой.

Да и держался он на своих ногах в целом сносно.

Даша же души в новоявленном родственнике не чаяла, она искренне любила его, как отца, всегда была рядом, готовая помочь,заполошно готовая ухаживать за ним. О том наследстве она и думать забыла, ей хотелось, чтобы родной человек пожил по дольше.

И не был он ни чуточку сварлив, ни капризен. Вполне себе добрый, воспитанный человек.

От такой заботы, от любви, от хорошего питания он вскоре почувствовал себя лучше, в его глазах появилась искра, припадки стали очень редки, почти сошли на нет правда ноги у него никак не приобретали достаточную твердость, и он чаще лежал в своей узенькой, чистенькой купели.

Его комната, буквой Т, через коридор, располагалась по отношению к комнате молодоженов. Двери и там, и там были сняты, чтобы дядю было слышно.

Где то дней через пять после заселения молодой семьи в феодосийскую квартиру, с утра, часов в десять, уже после того, как Даша покормила дядю горячим, сытным завтраком, к нему явилась участковый врач с плановым осмотром, переобулась в прихожей в тапочки.

Это была статная, высокая женщина, лет 45, одетая, впрочем, безвкусно.

Даша не хотела им мешать, однако подслушивала из коридора их разговор. Она знала, что скромный дядя сам не расскажет ей о своих болячках, и надеялась из беседы врача и пациента узнать о его состоянии.

Да вы молодцом! А не стыдно так безобразничать, ведь у вас в доме молодежь? Спросила дядю доктор.
Они свои, кашлянул старик. Мне трудно то и дело
одеваться и раздеваться. Лучше я голый полежу.

Даша сначала не поняла, о чем это он. Потом вспомнила, что тело дяди, когда она его кормила, укрывал бежевый в синюю клетку плед. Выходило, что под ним он был обнажен, а теперь, перед доктором тот плед с себя скинул.

Какой у вас большой член, и как стоит! Лечение вам явно идет на пользу. А не боитесь, что отобьете жену у мальчика, ваши родственники ведь молодожены. Вы мне рассказывали, что ждете их? Иронизировала врачиха.

А что такого? Рассуждал старик. Член вон притянуло к животу, плед замахнул и ничего не видно.
Все равно трусы не мешало бы надеть.

Кажется медработник слушала сердце пациента — они молчали.
Вы позволите я возьму в руку вашу головку раз уж вы голый? Спросила доктор. По ее температуре можно судить о вашем состоянии.
Да пожалуйста, одобрил старик.
Прекрасно! Спустя минуту отозвалась врач. Вам с вашими данными жениться надо. Любую сделаете счастливой.

Потом, кажется, она что то писала на тумбочке, видимо рецепт. Рассказала дяде, что и как принимать.

Вышла из комнаты и направилась в ванную, мыть руки.
В целом, удовлетворительно, шептала она через несколько минут Даше в коридоре. Чуть сердце надо поддержать. В аптеке покажете рецепт, вам все дадут. В том числе Артроцин и Фастум — гель, это для суставов.

Может ему витаминок хороших купить? Заботилась о родственнике племянница.
Ну купите, чуть подумав, сказала квалифицированная гостья. Они не помешают.

А вообще, у вас не дядя, а настоящее сокровище, многозначительно говорила она от двери Даше, обувая туфли и помогая себе обувной ложкой, как то загадочно поглядывая на девушку.

В тот вечер, когда уже после вкусного ужина, душистых ванн с пышной пеной и интересных фильмов все улеглись спать, успокоились, и свет был потушен, дядя вдруг позвал:
Даша, иди ляг со мной. Пожалуйста, родная. Я так долго был один, что мне необходимо ощутить рядом живое, человеческое тело.

Девушка вскочила, накинула халат. Пошла к дяде:
Ну у вас же тесно, смеялась она.
Ничего, я подвинусь, говорил дядя, ворочаясь. Ложись под стенку, ко мне на руку.
Женя слышал, как заскрипела дядина кровать и смолкла.

Какое у тебя крутое бедро, восхищался родственник племянницей. Как у мамки твоей. Та тоже статная была. Давай поцелуй дядю в щечку.
Раздался поцелуй.
А теперь в губки, стесняться нечего, по родственному.
Раздался еще один поцелуй.
Потом пауза. И еще один без комментариев, более продолжительный.

Ну беги к мужу, наконец велел дядя.
Девушка юркнула в супружескую постель. Она была счастлива, что помогла дяде не чувствовать себя одиноким.

На следующий день, в десять утра в квартире снова появилась женщина врач.
В коридоре она сняла плащ и осталась в коротеньком, каком то очень легком белом халатике, едва скрывающем ее крутые, белые бедра с широкими резинками от белых чулок.

Даша недовольно отметила про себя, что одета медичка не по ситуации фривольно.
А та, не снимая красных туфель на шпильке, прошла в комнату дяди.

Я решила сделать внеплановый визит, говорила она пациенту. Честно говоря, меня вчера несколько насторожило ваше состояние. Я должна вас еще раз осмотреть.

Она глянула на Дашу. Та вышла из комнаты. Слова врача встревожили и ее тоже. Поэтому она слушала в коридоре.
Покажите мне свою эрекцию, велела доктор пациенту. Какой он у вас твердый. Вы ничего специально не принимаете? Учтите, в Виагра в вашем состоянии крайне нежелательна.
Я ее не ем. Он сам стоит.
Не принимаете?
Нет.
Удовлетворите меня анально.
А ты еблась в анал? Неожиданно перешел дядя на заборный сленг. Даша не верила своим ушам. Вот тебе культурный и воспитанный. Впрочем, он ей любой был дорог.

Да, меж тем говорила врачиха. Меня муж пристрастил. Ну у него небольшой член, намного меньше вашего. Я хочу большой.
Ну иди ко мне. Садись на него сверху.
Заскрипела кровать. Раздался какой то двойной стук. Даша догадалась, что то попадали на пол туфли женщины.
А а а! Вскоре раздался ее протяжный стон, похожий на блаженный глубокий выдох. Была минута паузы, потом кровать пошла скрипеть часто.

А а а! Стонала женщина, как стонут от невыносимой муки. Она часто, с привизгом дышала, в такт с кроватью. Порой ее стоны становились нежными, какими то ласково — девичьими:
А а, блядь, какой ты большой и горячий, жаловалась она. И тут же просила:
Глубже, глубже, в нору, в нору. Я скоро кончу. Давай, давай!

Так длилось минут тридцать, в финале которых кровать уже просто скакала по полу, как лошадь. Половая партнерша дядюшки уже орала в голос не стесняясь ни Даши, ни соседей.
И вдруг все резко смолкло, лишь редко потрескивали в дядюшкиной постели какие то планочки.
И Даша поняла, что доктор кончает.

Она кончала минут пять. И свалилась на постель рядом с дядюшкой. Наконец выбежала босая, в чулках, в коридор, метнулась в ванную.
Потом как попало похватала одежду, сумку и туфли и, не помня себя метнулась на лестничную площадку.
Видимо одеваться и обуваться ей предстояло там.

Дядя понял, что племянница все слышала. Оправдываться не имело смысла. Он лишь извинился, сказав, что у него давно не было женщины, и он не устоял.

Конечно же Даша поняла близкого человека, обиды она не держала. Сама принесла ему чистое, свежее полотенце. И выбрала самое мягкое.

А дня через два, ночью, дядя позвал племянницу снова.
Дашенька, иди ко мне, мне одиноко и не по себе.
Дядя Вася, может не сейчас? Сомневалась племянница.

Иди не бойся. Мы родные люди, поэтому ничего предосудительного не происходит. Ты попросту лечишь меня, и все. Что тут страшного? И Женя пусть не ревнует, ты мне, как дочь. Какая тут ревность. Иди, полечи меня.

Она снова накинула халат, легла к старику:
Ну здесь совсем тесно. Не удобно, опять говорила она.
Зато лечение какое эффективное. Ты разденься, сними халат, будет просторнее.

Заскрипела постель.
Ай умница, доченька родненькая. Я всегда доченьку хотел, и вот дал Бог. Видишь, ты в трусиках и лифчике. Все скромно и пристойно. Давай, поцелуй меня. Но чур в губки.
Снова раздался поцелуй. Один, другой. Потом дядюшкину комнату наполнили смачные, чавкающие звуки интимных поцелуев взасос.

Невесомая Даша впорхнула в свою комнату. Сходу поцеловала Женьку и нырнула под одеяло, она дрожала.

Утром Женька затащил жену на кухню:
Тебе не кажется, что то, что происходит между тобой и твоим дядей ненормально? Зло шептал он, кося глазами.

Женя, не ревнуй, успокаивала его Даша. Я не могу его разочаровывать, любой мой отказ для него стресс. А он только только пошел на поправку. У нас все безобидно, он мне, как отец. Я иду на это просто из дочерней любви к нему. Ты же видишь, как его это лечит… Ну, не ревнуй, глупый, она чмокнула его в щечку. Давай поставим его на ноги. Нам ведь это ничего не стоит. Да и ты все видишь. Ведь я же не таюсь, поэтому ничего страшного.

А дня через два, после обеда дядюшка сказал, что он так не может, ему нужна девочка.
Женя, попросил он племянника. Найди в Интернете специальный сайт и подбери мне девочку. Молоденькую и такую, чтобы была похожа на Дашу — худенькую блондиночку. Не торгуйся, что запросят, то и дадим, деньги у нас есть.
Потом встреть и проведи ее ко мне.

Минут через сорок Женя встретил у подъезда девочку. Повел на второй этаж.
Старик почувствовал что они вошли по дрогнувшим шторам:
Женя, это вы? Спросил он.
Да?
Все, как я велел?
Да.
Милая, слышишь меня? Обратился он к невидимой ему девушке.
Да. Ответила та.
Как тебя зовут?
Анжела.
Анжела, разденься и взойди ко мне без одежды, совсем голая.

Даша указала гостье на свою комнату. Та стала аккуратно раздеваться. Она едва заметно дрожала. Даша уловила взглядам, как девочка украдкой проглотила что то. Похоже какую то таблетку.
Похватав одежду племянники выбежали на улицу.

Они гуляли часа полтора и почти не разговаривали. А когда вернулись в квартиру, поняли, что пришли не вовремя.
В коридоре валялись туфли Анжелы. Сама она забилась в угол кресла в дядюшкиной комнате, куталась в плед, растрепанная и босая и опять дрожала.

Дядя лежал в своей постели под простыней.
Отведите меня в туалет, велел дядя племянникам, дико хочу ссать.
Он опять говорил, как люмпен.

Он приподнялся, племянники взяли его с боков под руки и повели, его ноги дрожали:
Ослаб с непривычки, оправдывался старик. Давно с молодой не был.
Его вялый член низко болтался, стукая головкой чуть не по коленам.

В туалете, беспомощно вися на руках молодых супругов, дядюшка пустил две коротких струи мимо унитаза.
Возьмите мой член, направьте его, попросил пенсионер.

Переглянувшись, супруги приняли в руки скользкий и липкий от выделений и крови член в две руки, направили на унитаз. Поднатужившись, старик начал ссать. И ссал неправдоподобно долго, упругой, не кончающейся струей.

При этом племянница чувствовала, как член дядюшки становится все тверже и тверже. Когда струя иссякла, и последняя капля ударилась о край унитаза, член уже полустоял.

Даша, промокни его туалетной бумагой, велел родственник.
Ну что ты будешь делать, иронично говорил он, когда племянница вытирала бумагой его наливающуюся кровью головку, и выпячивал себя, чтобы тщательнее отерла. Попять ебаться захотел, я же говорил, соскучился по женщине, изголодался.

Женя брезгливо вытирал пальцы о свой живот.
И не надо морщиться, Женя, укорила его супруга. Дядя был с женщиной, его можно понять.

Даша не удержалась, взяла его яйца, почтительно взвесила на руке. Тяжелые! Они тоже были в пене, которая еще не засохла и оставалась белой. Племянница все удивлялась, что у дяди, при его мелком, невнятном, мягком тельце, такие большие, ярковыраженные, тяжелые, мощные и матерые гениталии.

Ну он был свой, родной человек и стесняться было нечего.

«Это не то, что у Женьки, член с пальчик» думала она.

Молодожены вернули дядюшку в комнату, бережно опустили на постель на спину. Он молча полежал минуты три, потом попросил:
Даша, поправь мне подушку под головой.

Племянница исполнила.

Дядя полежал еще, словно прислушиваясь к себе, наконец ощерился так, что племянники испугались, явив гнилые через один зубы, сильно напрягся, приподняв ноги, согнутые в коленях со сведенными судорогой пальцами и страшно заахал, глубоко дыша и интенсивно работая впалым животом. В его полустоящий член пошла кровь, и прямо на глазах у всех он полностью дико встал в три мощных толчка, словно вырос, и залупа словно выкатилась и стала гладкой и тяжелой, как биллиардный шар, только темно фиолетового цвета.

Под залупой высеялась какая то прыщавая сыпь, и густая смазка вывалилась комком из отверстия прямо на его живот.

Очень крупный смуглый, член какой то пестрый с желтизной и крепкий, стоял на всю, упруго лежа на животе, овитый бурыми рельефными венами. Его конец с крупной в среднее яблоко багровой залупой слегка подрагивал.

Ой проклятый мучитель, всю жизнь от тебя покоя нет, простонал дед. Ребятки, идите погуляйте еще.
Анжела, иди ко мне…

Вернувшись, племянники поняли, что дядя в душе — шумела вода, он нашел в себе силы помыться самостоятельно.
Дядюшкина постель была жестоко скомкана, в нее непонятно как даже вплелись комнатные тапочки. Простыни в сперме и крови были скручены жгутами. На одеяло налипли каштановые Анжелины волосы.

«Дядя ведь в постели почти не движим, он способен лишь на одну позу лежать кверху лицом, рассуждала про себя Даша. Что же эта Анжела на нем вытворяла»?!

Племянница тщательно перестелила постель любимого ею дядюшки. Попихала в зевло стиральной машинки пододеяльник, простыни, наволочки, полотенца и запустила ее.

А следующим днем дядя Вася дал ей денег, попросил купить дорогого, хорошего одеколона. Сказал, что у него теперь бывают дамы, и он должен хорошо пахнуть.

Даша купила парфюм, оставались еще деньги, она зашла в аптеку взяла хороший комплекс витамин, чтобы поддержать дядюшкины силы, и две пачки презервативов. Она заботилась о родном человеке и считала, что он должен предохраняться.

«Ну ладно проститутка неопытная и идет на незащищенный секс, ну он то пожилой, знающий человек должен же понимать, что это опасно , размышляла она. Совсем себя не бережет».

А дня через два дед снова заблажил, что ему нужна девочка, просил пригласить Анжелу.
Я так не могу. Я хочу женшину. Я весь истомился. Жаловался он. Он смахнул с себя плед, обнажил свой дико стоящий, возбужденный член, притянутый животу. Смазка текла в пупок.

Дядя Вася, я должна с вами поговорить, серьезно сказала Даша, присев на стульчик у дядиной постели. Вам не нужно встречаться с проститутками. Это опасно. У них могут быть венерические болезни, и презерватив может быть бессилен. Вы можете заразиться через поцелуй. Инфекция еще больше ослабит вас…

«Ну началось, с досадой подумал Женька. И как ей не надоест, все время одно и то же».
Вы тут разбирайтесь по родственному, а я — на пляж.
Сказал он родственникам.

Однако расположившись на пляже, в деревянном надломанном шезлонге, он понял, что пришел туда не вовремя. Самый обед, солнце в зените, палит так, что мир кажется белым.

Даже тени пляжных зонтов, беспощадно просвеченных насквозь, были призрачны и почти не различимы. Оглядевшись, молодой супруг понял, что на берегу и людей то нет. Попрятались.
В четыре часа выйду. Решил Женька и захлопнул книгу.

Он тихо вошел в квартиру и различил слухом, все еще полным шумом улицы, что кровать в дядюшкиной комнате поскрипывает.
Он заглянул туда. Его голая жена была сверху на голом дяде. Она была в маечке, такой белоснежной, что даже белое тело жены по сравнению с маечкой казалось смуглым. Даша узлом стянула майку на животе в кулачке.

Она оседлала трудный дядин член спиной к дяде, лицом к двери и блаженно натягивалась на него, широко и плавно вращая лобком, бережно и любя надрачивая вагиной любимого дядю.

Она смахнула через голову майку, отбросила ее далеко на пол. Тряхнула головой, распустив волос.

Ее темно коричневые соски ее слаборазвитых грудей развернулись, налились, и, как мизинчики, упруго и дерзко, торчали в стороны.

Иногда она упиралась руками в дядины колена и круто глядела под себя, на член входящий в нее.
За ее набухшими срамными губами с «обслюнявленного» дядиного лобка тянульсь густые нити смазки.

Мужу было видно, что дядя якорит жену глубоко по самый корень.
Даша взглянула на Женю и стыдливо опустила пушистые ресницы. Но с члена не слезла.

А потом взглянула на него дерзко и послала ему воздушный поцелуй. А потом в блаженстве медленно закатила глаза под лоб. Ее глазницы стали белыми. Они мертвенно блеснули.