Сейчас уже осень. За окнами серо, и идет дождь. На душе стабильно равнодушно и покорно судьбе и неизбежным холодам. Все предсказуемо и рассчитано: учеба, дом, запрограммированный любовный роман.

Жаркое лето кажется далеким и сказочным. И только слабые затухающие воспоминания иногда, нет нет, да и напомнят о себе.

Это произошло в один из летних месяцев, когда остались позади экзамены, зачеты, курсовые. Уезжать куда нибудь далеко не хотелось, да и не моглось. Знакомые посоветовали отправиться в небольшой и не очень далекий поселок, где свежий воздух и натуральная еда.

Добираться было несложно: сначала электричка, потом расшатанный автобус, ходящий один раз в сутки, и я на месте.

Была тихая речка, был большой густой лес, из которого, казалось, вот вот должна была выйти избушка на курьих ножках.

Да… Цивилизацией здесь и не пахло – так жили, наверно, и сто, и двести лет назад. Было только электричество.

Небольшой уютный домик с огородом, коровой и немолодой хозяйкой как раз устраивал меня. Все было так, как хотелось.

И был он… Худенький, светленький, с голубыми искренними глазами, казалось, светящимися откуда то изнутри.

Он тоже жил у хозяйки, являясь дальним ее родственником. Мы подружились, часто проводили время вместе. А по утрам ходили на речку загорать и купаться. Особенно нам понравилось одно место, где зеленая гладь медленной реки всегда казалась неподвижной. Там всегда было тепло и хорошо. В лесу звонко щебетали птицы, где то неподалеку квакали лягушки. Невысокие зеленые камыши делали наше место уютным и защищенным от посторонних глаз. Никаких мыслей относительно него у меня не было, но однажды, когда он предложил: «Давай разденемся полностью – ведь никого нет», я, чуть поколебавшись, согласился.

Он, немного стесняясь, повернулся ко мне спиной и снял плавки. Его кожа была изумительно светлой, даже, можно сказать беломраморной.

Теперь ты…

Я стал тихонько опускать плавки. Он, вроде бы, стоял боком, но искоса поглядывал на меня. Затем плюхнулся на берег животом вниз и, сгребая под себя уже прогретый песок, притворно отвернулся. Я лег на разложенную подстилку животом вверх, раскинув руки и ноги.

Солнце начало сильнее греть, и мне показалось, что я задремал.

Проснулся оттого, что почувствовал взгляд. Слегка приоткрыв глаза, и, делая вид, что сплю, увидел его, сидящим рядом и водящего ладонь надо мной, желая и боясь дотронуться. Я, не меняя дыхания, ждал. Он еще немного посидел рядом, как то тихо вздохнул про себя и отошел. Солнце уже пекло вовсю, и я был вынужден «проснуться» и перевернуться на живот. Его уже рядом не было он плескался в воде.

Вскоре мы пошли домой. По дороге я отметил его молчаливость и задумчивость, в которых были и досада, и тайная обида на меня, и желание, и боязнь, и еще что то. Тогда я не особо придал этому значения.

На следующий день мне необходимо было срочно уехать на несколько дней; и когда вернулся, он, встречая меня у калитки, веселился, прыгал, дурачился, громко смеялся, дергал меня за руку, и все время пытался дотронуться.

Пойдем на речку утром? – с надеждой спросил он, заглядывая в глаза.

Конечно!

Как в прошлый раз? – лукаво улыбнулся «нашей тайне».

Обязательно!

Он обнял меня и повис на шее.

И было утро следующего дня…

Мы были там же на нашем месте – в тихой заводе. Теперь я разрешил ему сделать мне массаж. Он, усевшись голым телом мне на спину, стал неумело, но с силой гладить спину, руки, шею. Ему это доставляло удовольствие, и я почувствовал, как он немного возбудился.

Давай, перевернись на спину! скомандовал он.

«Эге, рано тебе еще видеть мои чувства», подумал я и сказал:

Я еще так полежу.

Ну, давай! – по детски капризничал он.

Потом…

Он, разочарованный, еще немного посидел на мне, а потом, обидевшись, побежал в воду. Когда во мне пробудившиеся желания погасли и я успокоился тоже пошел купаться. Больше ничего тогда не произошло.

А вечером, когда мы сидели на пороге дома, слушая тишину и отбиваясь от комаров, он сказал:

На следующее воскресенье у меня будет день рождения, не уезжай никуда мне будет скучно…

Что тебе подарить?

Его лобик наморщился слегка. Он задумался.

А можно на желание? – спросил он, серьезно взглянув своими бирюзовыми глазами.

«Твое желание у тебя на лице написано», подумал я и с улыбкой добавил:

Тебе все можно…

Мне все таки пришлось поехать в город за подарком. За каким я еще сам тогда не знал.

А в воскресенье вечером мы отметили его совершеннолетие с деревенской едой, вкусняшками из города и крепкой местной самогонкой. Он тоже выпил и сразу же запьянел. Громко и беспричинно смеялся, говорил глупости, рассказывал анекдоты, изображая взрослого. Он сидел возле меня, поэтому приходилось иногда его утихомиривать, обнимая за плечи и сдерживая.

Я подарил ему котенка. Это был маленький пушистый комочек белого цвета с узкими полосками голубеньких глаз и прозрачными ушками. Комочек открывал ротик, показывал розовый язычок и маленькие беленькие зубки.

Какая прелесть! – обрадовался он, целуя, тиская и весь вечер не выпуская его из рук.

И этой же ночью он получил ожидаемый подарок.

Было уже далеко за полночь. Одинокий белый месяц смотрел в окно, слабо освещая душную комнату.

Мне не спалось.

Вдруг дверь тихонько скрипнула, и кто то бесшумно вошел. Я лежал, насторожившись и ожидая чего то. Он, стараясь не шуметь, подошел к моей кровати и тихо сказал: «Кис кис», сопя, громко дыша и не контролируя себя. Ему казалось, что он невидим. Его рука коснулась моего тела и замерла. Медленно и низко нагнулся к моему лицу, несколько мгновений разглядывая его. И неумело поцеловал в щеку. Я «спал», внутренне улыбаясь. Он тихонько провел пальцами по губам, по щеке. Его рука соскользнула дальше – на шею, на грудь, немного задержалась на соске, погладила живот. И с легким трепетом опустилась ниже.

Что мне оставалось делать?.. Я обнял его и прижал к себе. Казалось, он ждал этого.

Это и есть твое желание? – тихо спросил я

Да… чуть прошептал он.

Его гибкое тело стонало и мурлыкало. Он выгибался, закусив губу и откинув голову назад.

Утром, проснувшись, я увидел на подоконнике возле кровати большой букет полевых пахучих цветов. Здесь была и желто белая ромашки, и красные маки, и еще какие то фиолетовые, розовые, синие и другие цвета.

Это тебе, улыбаясь, говорил он.

Мы были счастливы.

И только сейчас заметили, что котенок, свернувшись пушистым клубком, лежал в моем тапке.

Ну, где ты был, негодник? – гневно ласково спросил он. – Мы тебя уже повсюду обыскались.

Я стал щекотать его мягкий животик, отчего он слабо отбивался всеми лапами и покусывал мою руку.

В этот же день малыш попросил у хозяйки голубую ленточку.

Зачем она тебе? – поинтересовался я.

Я сделаю Коте (так он назвал котенка) голубой бантик, ответил он серьезно, разглядывая котика, и, засмеявшись, добавил, ты голубой, я – голубой, пусть и он будет голубым.

И завязал на шее большой голубой бант, который котенок вначале пытался стянуть лапками, но потом привык и не снимал.

Наши утренние прогулки на речку все еще продолжались. И однажды непонятно откуда взявшийся желтый лист упал возле нас.

Скоро осень, сказал он, но ведь еще много времени? Правда?

Конечно, я прижал его к себе.

Осторожно, с улыбкой предостерег он, Котю прижмешь!

Котенок спокойно лежал у него на руках, закрыв глазки и тихонько урча.

Я так люблю его, говорил он. – Ты мой любимый, хороший, ласковый.

Он целовал его в мокренький носик, отчего котенок щурился и мотал своей пушистой головкой.

А меня ты любишь? – спросил я.

И тебя тоже, его искренние синие глаза смотрели доверчиво. Он будет моим котенком, а я буду твоим котенком.

Мы лежали на берегу. Было хорошо. Полуденное солнце грело и нежило.

Почему у тебя нет волос там? – спросил он, рассматривая мое тело.

Я их сбриваю.

Зачем? – не унимался он.

«Что ему ответить? Рассказать об отличительных приметах геев?» подумал я и сказал:

Мне так лучше.

Он задумался.

Я тоже сбрею.

Я посмотрел на нижнюю часть его голого тела. Легкий золотистый пушок красиво расположился там.

Не надо, тебе и так хорошо.

Ну, не буду, легко согласился он.

Затем провел рукой по моим выбритым местам и сказал:

Немного колется.

Нормально.

Моя рука коснулась его шелковых волосиков. Их было немного, и они были мягкие. Он прижал ее к своему телу и сказал:

Погладь меня.

Я стал гладить – он замурлыкал и закрыл глаза от удовольствия.

Я тебя люблю, искренне говорил он мне.

Казалось, счастье не закончиться никогда…

Но время мудрее и умнее нас лето заканчивалось.

Небольшие, летние дожди с громами и молниями стали сменяться мелкими, нудными. Мы чувствовали, что что то грустное скоро войдет в нашу жизнь. И от этого были ярче, сильнее чувства.

Посмотри, радуга, показал он пальцем вверх однажды. Где то далеко шел дождь, и цветная полупрозрачная дуга неподвижно замерла на небе. И добавил задумчиво: Ты скоро уедешь?

Я промолчал – не хотелось говорить о грустном.

Я тебя люблю.

Любишь? – переспросил я.

Тебя и Котю.

Он обнял меня.

Как я смогу жить без тебя? – и добавил, кокетничая. Моно я потрусь о тебя?

Он прижимался и мурлыкал от удовольствия. Верхняя часть туловища опиралась на локти, а нижняя была приподнята. Спина прогнулась.

Еще еще, сильней – сильней…Я люблю, когда резко и больно…

Потом он лежал у меня под мышкой, плотно прижавшись к груди и тихонько сопел.

Не уезжай, будь со мной.

Скоро буду, целовал я его.

Я буду ждать и скучать…

И, приподнявшись на локти, посмотрел мне в глаза и тихо, как то изнутри, прошептал:

Мне хорошо с тобой…

(Я надолго запомнил этот чистый взгляд, эти голубые звездные глаза. Если бы знал…)

У меня не получилось приехать в нужное время – срочные дела и моя необходимость в городе помешали.

И вот опять знакомая калитка. Но тихо… И никто не бежит навстречу. (Почему то казалось, что он радостный выбежит навстречу, широко улыбаясь и скажет: «А мы с Котей соскучились по тебе»)

Сам уехал, а котенка мне оставил, равнодушно сообщила хозяйка. Будет зимой мышей ловить, если в лес не убежит.

И добавила:

Каждый год кого то оставляют.

Наш пушистый котенок теперь лежал на пороге. Голубенький бант развязался, и его грязные концы волочились по земле.

Кис–кис, позвал я.

Он меня узнал и побежал навстречу, мяукая. Он был немного грязный, поэтому я не взял его на руки, а присев, развязал ленточку.

Так тебе будет посвободнее.

Он терся о мои ноги, подняв хвост и урча.

А давно уехал?..

Третьего дня, ответила старуха.

Когда будет… не говорил?

Не говорил. Может, на следующий год, хозяйка, прищурившись, смотрела на меня. – Все время играл с ним возле калитки.

И вдруг сказала:

Не хотите у меня купить яблочек? Хорошие, вкусные. В этом году хороший урожай. Я подешевле продам.

Нет… зачем?

А то взяли бы, потухая, сказала она.

Да нет… мне не надо.

Ну, ладно… пойду я, а то еще работы много.

Она не спеша пошла к дому. Котенок побежал за ней. На пороге остановился, присел и задней лапой почесал за ухом. Затем поспешил за хозяйкой, опережая ее.

Я все еще стоял возле калитки, ожидая чего то.

Было тихо.

Ранняя осень была еще слаба и не особенно показывала себя. Хотя воздух был уже прохладен и свеж.

Прощай, жаркое лето! Прощай, котенок!..