— Да, я участвую, говорю я неправду, чувствуя как земля уходит из под ног: — Что ты делаешь, зачем тебе это. Как ты можешь. Немедленно беги отсюда, — кричит второе я в моём мозгу. Собрав всю смелость в кулак я переступаю порог. Дрожь в коленях и частое дыхание выдают моё волнение.

— Хорошо, но мне нужно всё равно вас записать. Кто вы, как ваше имя, фамилия?

— Олеся Иванова, — произношу я. Всё таки мне хватает сообразительности не называть своей настоящей фамилии.

Произнеся эти слова, я опускаю руки. Мозг мужчины будто отключается рубильником от источника мыслей. Уставившись на моё бесстыдство он на мгновение замирает. Мои прелести оказываются лучшим пропуском внутрь.

— Добро пожаловать, проходите, приятно провести время — изменившимся тоном произносит охранник, пропуская меня вниз. Путь назад теперь отрезан, и я, с подгибающимися от страха коленями, спускаюсь по лестнице, в логово разврата и извращений. Одна, хрупкая, беззащитная, без какой-либо поддержки, сама не понимающая зачем, влекомая любопытством, я переступаю невидимую черту, за которой умирает добродетель.

— Очень рад приветствовать вас, Олеся. Меня зовут Максом — предупрежденный охраной о моём появлении, мне на встречу выходит мужчина, одетый в дорогой костюм, чем-то похожий на фрак, и взяв под руку ведёт по коридору.

— Разумеется у вас с собой тесты из венерического диспансера? Он слегка сжимает мою ладонь и внимательно смотрит в глаза.

— Разумеется нет. Я их не захватила, — вру я. ( — откуда я могла знать, что это вам потребуется, — хочу добавить я, но молчу.)

— Ну и не нужно, у нас ведь свой собственный контроль. Вы же должны понимать, что безопасность превыше всего.

— Да-да, я понимаю. Осматривайте.

Я останавливаюсь и опускаю руки.

— Что вы! Конечно не здесь. У нас для этого существует медицинский кабинет и собственный доктор. Но вы не волнуйтесь, это не займёт много времени.

Мы молча идём по полутемному коридору, и заходим в маленькую каморку, заваленную старой мебелью.

— Подождите, сейчас к вам пришлю доктора.

Я сажусь на длинную, обитую обшарпанной кожей скамью и жду. Не проходит и пяти минут, как появляется доктор, невысокий лысоватый мужчина средних лет.

— Ну что там у вас? — с места в карьер начинает он, то и дело постреливая взглядом на мой обнаженный лобок, красующийся, слегка раскрытыми половыми губами. — Есть проблемы со здоровьем, патологии, запущенные болезни?

— Нет, я здорова. Под его взглядом я робею и прикрываюсь сумочкой.

— А это мы должны проверить. Раздевайтесь.

— Прямо здесь? — я недоуменно окидываю взглядом помещение, ища подходящее место.

— Да, прямо здесь. Вещи можете сложить вот сюда.

Мне приходится раздеться до гола. Здесь прохладно. Кожа покрывается мурашками. Я стесняясь переминаюсь с ноги на ногу

— Подойдите сюда, к свету, — приказывает мужчина, — так, так, так… Он зачем то ощупывает мою талию, руки, грудь. Зачем-то пощипывает соски, которые быстро набухают.

— Хорошо, очень хорошо, — произносит он многозначительно, — теперь. поднимите руки. Я подчиняюсь.

Он заходит ко мне со спины, осматривает подмышки, вновь ощупывает грудь, опускается ниже, к ягодицам. Я чувствую его прерывистое дыхание у себя над ухом. Будто случайно в процессе осмотра он прикасается к анусу, через секунду проводит кончиками пальцев по внешним половым губам.

Я чувствую, что возбуждаюсь.

— Сядьте пожалуйста здесь, — указывает он на скамью, — раскройтесь, ноги поставьте сюда. Нет не так, поднимите выше.

Я сижу, облокотившись спиной о стену, раскрытая, немного смущенная, и чувствую как быстро приливает возбуждение к моим половым органам. Я замираю. Но мой визави не спешит продолжать осмотр, он внимательно наблюдает за моей реакцией, видимо пытаясь принять правильное решение. Его руки медленно опускается к моим сокровенным местам. Прикосновение к клитору вызывает судорогу. Я ещё шире развожу ноги и сдерживаю стон, готовый сорваться с губ. Мне стыдно, и я закрываю глаза, чтобы не лицезреть того, что сейчас может произойти. Словно во сне я ощущаю его пальцы внутри себя. Мое тело непроизвольно подаётся на встречу движению его рук. Я уже не могу противостоять натиску своего желания, искушение охватывает меня. Мои ладони сжимают соски, мнут груди, соскальзывают вниз. Нащупав клитор я начинаю мастурбировать, помогая моему искусителю довести себя до оргазма. Это продолжается не более трёх минут. Не в силах подавить крик, я кончаю. Вскоре спазмы, охватившие нижнюю част моего тела, трансформируются в слабые всполохи и затихают. Я удовлетворена и довольна, чего не скажу о толстяке. Потный и запыхавшийся, дрожащими руками он долго пытается расстегнуть ширинку. Наконец его толстая возбужденная ялда появляется на свет. Мне смешно наблюдать, как он суетится, пытаясь принудить меня удовлетворить его похоть. Но каждый должен знать своё место, и этот горе-доктор должен заплатить за свои проделки. Я отстраняюсь от члена, который он пытается просунуть мне в рот. Но мне плевать на его желания.

— Извините, не могу. Вы как-нибудь сами себе, — издевательски произношу я, и добавляю уже с вызовом: — Надеюсь у меня всё в порядке, и вы удовлетворены осмотром?

— Да, да, вы здоровы. Я торопливо одеваюсь, уверенная что докторишка не посмеет больше мне докучать.

Толстяк быстро собирает своё барахло, и сконфуженный покидает импровизированный медицинский кабинет, забыв даже застегнуть ширинку. Вскоре возвращается мой проводник, и мы выходим.

— О моем появлении уже предупреждены. Попадающиеся на встречу одинокие фигуры мужчин стараются ничем не выражать своего удивления, хотя не всем это удаётся. Мы проходим мимо БДСМ комнаты, пересекаем небольшой зал, где меня оттрахал Гоша в прошлый раз, и входим в небольшое помещение, с огромным зеркалом на стене, напоминающее гримерку в театре.

Но гримерка — это мягко сказано: Обстановка производит удручающее впечатление. Остатки мишуры, разноцветная бумага и прочий новогодний мусор: всё-всё, что ещё вчера украшало многочисленные помещения клуба, сваленные в бесформенную кучу у дальней стены. Полусдутые воздушные шарики, напоминающие использованные презервативы, россыпи конфетти, обрывки ткани, видимо служившие в новогоднюю ночь карнавальными костюмами, производят впечатление запустения. Запах сигарет и три полуголых дамы, торопливо прихорашивающиеся перед зеркалом, так же не добавляют приятности.

— Девушки, знакомьтесь, это Олеся, ваша подруга и партнерша на сегодня. Прошу любить и жаловать, — произносит Макс безучастным, обыденным тоном, и уже обращаясь ко мне говорит более приветливо: — Располагайтесь Олеся Иванова, чувствуйте себя как дома, — и посмотрев на часы, добавляет: — через двадцать минут начинаем.

Итак, очутившись в гримерке, и не получив никаких инструкций, я остаюсь на едине с новыми подругами.

Из состояния ступора, в котором я нахожусь, меня выводит вопрос высокой анарексичной блондинки:

— Я вижу ты новенькая, не так-ли?

— Да.

— Тогда слушай сюда: сейчас нас всех по очереди будут вызывать на сцену. Вроде как для знакомства. Хотя нас уже давно здесь знают, — Блондинка ухмыляется своей остроумной реплике, — Ты выходишь последней. Так что время у тебя есть. Располагайся тут. Видишь незанятый стул?

— Да, — отвечаю я, — спасибо.

— Ну а на сцене сориентируешься как-нибудь. Главное ничего не бойся, что бы не случилось. Ничего страшного с тобой не произойдёт, поняла?

— Да, — повторяю я.

Три девицы, утратившие ко мне интерес, занимаются собой, нанося на кожу боевую раскраску, примеряя немногочисленные детали своего туалета, вертясь перед зеркалами, словно невесты перед венчанием. Мне ничего не остаётся, как последовать их примеру, хотя на душе ещё не спокойно.

— И черт меня дернул сказать такое: УЧАСТВУЮ! УЧАСТВУЮ! УЧАСТВУЮ: В своём ли я уме? Как всё обернётся? А каковы будут последствия, если они будут? И выпустят ли меня отсюда живой? — на все эти вопросы я не нахожу ответов. Время томительного ожидания тянется, ничуть не уменьшая напряженности. Неизвестность тяготит. — Скорее бы всё началось, — я и хочу и страшусь грядущего.

Наконец и до меня доходит очередь. Выход на сцену — для меня новое испытание. Мой сексуальный наряд с вызывающим вырезом в области гениталий производит предсказуемый эффект. Я вижу десятки глаз, бесстыдно смотрящих на меня с нескрываемым вожделением.

— А вот и наша последняя фея, слышу я откуда-то сбоку. Ко мне быстро подходит Максим, всё в том же костюме, и элегантно взяв меня за руку, выводит из глубины на середину помещения.желаниях. Особенно нравится публике моё заявление, что я могу мастурбируя кончить более десяти раз подряд. Это заводит толпу так, что меня чуть не стаскивают со сцены, чтобы воплотить это в реальности. Мой «монолог откровений» даже меня возбуждает, не говоря о публике.

Следующий этап — так называемое знакомство претенденток с поклонниками становится первой наградой моей пробуждающейся сексуальности. Мы, четыре девицы, должны спуститься со сцены и пройти сквозь толпу, держа над головой таблички с номерами. Зачетные очки присуждаются лишь тому, кто не выпустив свою табличку, пройдёт испытание. Но как только я попадаю в гущу толпы и ощущаю прикосновения к своей коже, естество самки вырывается из зажатого сознанием тела, и уже доминируя над ним, не позволяет никоим образом взять над собой верха. Меня трогают, можно сказать, лапают десятки рук одновременно. И от этого моё тело воспламеняется ответной страстью. Возбуждение, предопределяет все мои реакции. Я не могу двигаться, пытаясь держать руки над головой, позволяю делать с собой всё. Мужские пальцы проникают мне в вагину, вторгаются в анальный проход, чьи-то руки тискают мои груди и ягодицы.

Мои набухшие соски теребят, пощипывают, накручивают, клитор сладкой истомой отзывается на каждое прикосновение, а вагина, изливается соками сладострастия, Всё мое тело извивается в экстазе и жаждет соития. Не отпустить табличку для меня становится непосильной задачей. Мне не удаётся сдержаться, и я, отбросив номерок в сторону, бурно кончаю. Меня вылизывают, меня целуют, тыкаются восставшими чреслами в моё тело, на меня дрочат, на меня кончают. Это торжество плоти становится прекрасной одой моему женскому началу. Наконец меня, возбужденную и потную, вытаскивают из толпы на свет фонарей подиума. Задание провалено. Доказательства моего поражения очевидны. Десятки глаз смакуют мой позор, а я, лишенная возможности спрятаться, позирую для них. Меня выставили на показ. Я не могу, да и не хочу укрыться. Желание показать себя доступной, необычайно сильно в этот момент. Разврат ради разврата — теперь я понимаю что означает это выражение.

На сцену возвращаются более успешные претендентки. Но время идёт, волна возбуждения уходит, а с ней и ощущение эйфории. Теперь мне кажется что я нелепо выгляжу на сцене; Я сдвигаю бёдра и встаю на носки, стараясь казаться выше и тоньше, как будто пытаясь стать менее заметной. Вы когда-нибудь испытывали оргазм на публике, под взглядами десятков глаз? Попробуйте, и тогда вы поймёте то моё состояние.

Победительницей этого этапа объявляют высокую шатенку Юлию, которая, устроив вокруг себя немыслимую давку, всё же удерживает свои физиологические инстинкты в узде. Со своего места на сцене мне кажется, что толпа сомнёт, разорвёт и растащит по кусочкам извивающееся в оргазме тело. Но ее номерок, как штандарт главнокомандующего не разу не скрывается в массе человеческих тел. Довольная, удовлетворённая, с горящими глазами победительница, шатаясь от усталости, возвращается на подиум.

В ожидании очередного этапа, мы, постреливая глазами в зал, прохаживаемся по сцене. Как стая голодных псов в предвкушении добычи хъюманы смотрят на голеньких беззащитных женщин. Пройдя через ряд испытаний, я не тешу себя иллюзиями, и уже мысленно распрощалась со своим целомудрием. Я спокойно стою перед алчущей меня толпой, приняв неизбежное: Что меня здесь вые… бут и не раз уже давно приняло моё подсознание, но окончательное осознание что это неизбежно, происходит только сейчас, в первом часу ночи, спустя два часа после начала шоу.

Нас разводят по отдельным кабинкам. Я оказываюсь в тесноватом боксе, со стенами и полом, обитыми чёрной мягкой бархоткой. Подобные помещения в Европе называют «Glory Hole», и имеются почти в каждом свингер клубе. Я осматриваюсь, ощупываю стены, удивляясь столь маленьким размерам этой каморки. Заниматься сексом в ней вряд-ли возможно, что меня успокаивает. Но мне кажется, что я знаю о предназначении этого помещения.

— Здесь меня вряд ли оттрахают, — подбадриваю я себя.

До сих пор, я, допустив в сознание идею промискуитета, разумом не могу принять её окончательно, ещё побаиваюсь её, стремясь оттянуть моё посвящение.

За тонкими стенами каморки что-то происходит. Я чувствую людей, их становится больше. Я знаю, что за мной наблюдают. Время идёт, я мёрзну, начинаю размахивать руками пытаясь согреться, как вдруг из отверстия в стене на меня вываливается большущий фаллос. Вздрогнув от неожиданности, я шарахаюсь в противоположную сторону. Член эротично раскачивается из стороны в сторону, будто приманивает к себе. Это его игра, и я должна в неё сыграть.

Я не знаю чей он, но это и не важно. Минет инкогнито имеет свои прелести. Воображение мгновенно дорисовывает человека, стоящего за стеной таким, каким я хочу его увидеть. Во мне пробуждается любопытство. Ещё никогда в жизни я ничем подобным не занималась. Сделав шаг я слегка дотрагиваюсь до моей новой игрушки, на что она трепетно вздрагивает. Присев на корточки, я хватаю член руками. Он с готовностью расстаётся с теплом, отдавая его моим холодным ладоням. Я чувствую, как пульсируют этот ствол, с каким рвением он стремится ко мне. Но тонкая перегородка между нами надёжно охраняет моё целомудрие. Немного помедлив я решаюсь, и впускаю фаллос в свой ротик. Дальше всё идёт по отработанной схеме. Моя голова двигается в такт фрикциям полового акта, мои пальчики ласкают яички и основание ствола моего незнакомца. Мне не терпится довести этот агрегат до оргазма, высосать всё его желание из его бездонных хранилищ до последней капли. Немного запыхавшаяся, уже стоя на коленях, я продолжаю процесс. Жезл любви, с каждым взмахом проникая всё глубже в глотку, наконец, скрывается целиком. Ощущая как легко пульсирующая плоть проникает в меня, не до конца веря, что он весь внутри, я замираю. Но горловой спазм быстро выводит меня из этого состояния. Откашлявшись, я вновь устремляюсь в бой. На этот раз всё у меня получается лучше. Чувствуя, как в мои недра извергается горячий поток, я мастурбирую себя и тоже кончаю. Удовлетворённая и уставшая я опрокидываюсь на пол, выпуская из ладони скользкий увядающий член. В то же мгновение на его месте возникает второй богатырь, которого мне предстоит ублажать. В процессе следующей фелляции угасшее было желание вновь возвращается ко мне. Сосать мне всегда нравилось, я это делать умею, и умею хорошо. Впервые попробовав этот вид секса ещё в юности, я с удовольствием проходила этот чудесный путь познания со многими, всю жизнь оттачивая своё мастерство. Вот и теперь отсасывая член незнакомца, я кайфую, и вновь свободной рукой возбуждая себя. Но это — только цветочки. Ещё один фаллос, пробравшийся через дырку в стене, неожиданно возникает слева от меня. Задание немного усложняется, но становится интересней. Ничуть не смущаясь, я хватаюсь за него, и окончательно похоронив добродетель, погружаюсь в бездну порока.

•••

Сейчас стыдно вспоминать что я вытворяла в этой маленькой темной комнате. События развивались по нарастающей. Двумя членами дело не ограничивается, и вскоре появляется третий, потом четвёртый, пятый… Я теряюсь в счете. Ограниченное пространство помещения позволяет ублажать всех страждущих одновременно. Я, как пианист, бьющий по клавишам и извлекающий чудесную музыку, играю пенисами. Эта игра или работа, как вам угодно, увлекает меня, я вхожу в азарт. Сексуальный конвейер работает без сбоев. Сперма выплескивается на меня, не оставляя сухого места. Глотая и отплевываясь, я упиваюсь процессом, принимая в себя очередное орудие, наслаждаясь и даря наслаждение. Теперь мне стыдно об этом рассказывать, но тогда меня так захлестнула эта волна сладострастия, что мне это казалось невероятно уместным. Поработившая меня чувственность не даёт мне опомнится, требуя всё новых и новых эмоций. Количество для меня здесь важнее качества. Я востребована, и меня это возбуждает ещё больше. Зная, что десятки мужчин за стеной томятся в ожидании, я, как королева, принимаю моих подданных, давая каждому персональную «аудиенцию», не жеманясь и не выбирая. Количество фелляций не поддаётся счету, но всему приходит конец. Взмыленную, уставшую, выжатую до последней капли, но счастливую, меня выводят в общую залу, к моим коллегам по Ганг-Бангу. Не буду описывать, какими я вижу своих спутниц. Моё состояние, думаю, было не лучше. Нам не дают ни отдышаться, не стереть с себя признаки оргий, в которых мы принимали участие, и вызвав на подиум, зачитывают приговор. Мои достижения аккуратно заносят в заветный блокнотик, а сама я ещё некоторое время радую взгляд своей развратной доступностью. Стыд, как естественное состояние сознания напрочь отсутствует. С меня словно упали кандалы целомудрия. Я чувствую свободу, раскованность, бесстрашие. И если бы мне рассказали днём раньше, какой я буду в этом ночь, я бы плюнула этому человеку в лицо за клевету.

Нас, голеньких и голодных, усаживают за уставленный закусками и алкоголем стол. Есть мне не хочется, я только пью, и пью много. Смешно и необычайно интересно слушать как мои подруги делятся впечатлениями. В завязавшемся разговоре я участия почти не принимаю, ограничиваясь лишь редкими фразами. Из этой беседы мне удаётся почерпнуть много разноплановый информации. Как я и предполагала, эти шлюшки не первый раз появляются на подобных оргиях, их не московский говор режет слух. Но я держусь, и не подаю вида, что мне претит их общество. То и дело прикладываясь к бокалу с шампанским, изредка вставляя реплики, я делаю вид, что мне интересна их болтовня. Но моё внимание больше привлекают мужчины, терпеливо ждущие окончания банкета. Как всегда не рассчитав с дозой, я быстро пьянею, и теперь мне хочется секса ещё больше. Что с такой легкостью со мной смог делать алкоголь не смогли ни доводы, ни увещевания моего неугомонного мозга. Нас вызывают, и с хмельным туманом в голове я отправляюсь на завоевание звания королевы красоты.

Следующий этап меня бы сильно потряс, начнись он раньше. Но я уже была к нему подготовлена. А что у меня до сих пор дрожит рука, описывающая произошедшее, мало о чем не говорит. Не в пример теперешнему, моё тогдашнее состояние было более расслаблено. Я была готова к любым экспериментам со своей сексуальностью. Но такого приподнятого состояния, как тогда, я ещё не испытывала. Пары алкоголя этому сильно способствовали.

Но грубость и бесцеремонность, с которой меня, буквально, принуждают пойти на следующий этап, становятся полнейшим откровением для меня. Какая к черту добрая воля — не было ничего подобного и близко. Нас, как рабынь тащат вниз, в самое логово Сатаны. Даже не думая, что такого рода игры возможны в публичном месте, и почему меня не предупредили за ранее, что это произойдёт, я не понимаю.

Спустившись, мы оказываемся в достаточно просторном помещении, посередине которого располагается три механизма; один напоминает козлы, на которых пилят дрова. Другой походит на огромный стул со спинкой и подлокотниками, сколоченный из толстых досок, покрытых темной полиролью, а третий, немного пониже, выглядит как гимнастический конь с отпиленными ножками Вот к этому коняге обитому кожей и подтаскивают меня, положив животом на бревно. Меня пристегивают кольцом к станку, предварительно нацепив ошейник. Я обескуражена, и даже и не думаю сопротивляться. Ах, если бы я знала, что случится дальше