Безмятежную тишину ночи разорвал ужасающий грохот. Для проснувшегося Марка Терция Флавия он звучал особенно страшно и казалось исходил из самой преисподней.
В спальню вбежала служанка Лидис. Она была бледна, глаза вытаращены, губы и руки трясутся.
— Господин, солдаты!

Марк Флавий мгновенно соскочил с ложа и начал одеваться. В горле застрял комок, спазм леденящего страха пронзил спину и отдался тягучей, ноющей болью в желудке. Его жена Эмилия Кориолана, тоже проснулась. Широко раскрытыми, испуганными глазами она смотрела на мужа.
— Марк… Что случилось?
— Солдаты! Оставайся здесь! Я разберусь! — бросил он, выбегая из комнаты.

Входная дверь сотрясалась от града ударов. Время от времени из-за неё доносилось злобно и настойчиво.
— Именем императора! Именем Гая Юлия Цезаря Августа Германика — открыть! (1)

Несколько испуганных рабов, в том числе привратник в нерешительности топтались возле двери. Появление хозяина дома, внушило им некоторую уверенность. Стараясь держать себя в руках и сохранять спокойствие на лице и в движениях, Марк Флавий приказал:
— Открыть.

Привратник и ещё один из домашних рабов бросились выполнять. Две массивные, окованные позолоченной бронзой створки двери начали расходиться в стороны. Едва освободилось место, чтобы мог пройти один человек в вестибул (2), не церемонясь шагнул здоровенный, облаченный в доспехи центурион. Позади него теснилось несколько солдат преторианской императорской гвардии. В свете факелов их пластинчатые доспехи блестели, пышные султаны разноцветных перьев на шлемах шевелил проникающий с улицы ветер.

Недобро взглянув на хозяина дома, центурион криво усмехнулся и произнёс:
— Всадник Марк Терций Флавий? (3)
— Да, это я, — последовал ответ.
— К тебе нет дела. Мне нужна твоя жена.
— Что?
— Твоя жена! Где она?
— Зачем тебе…

Центурион отпихнул Марка Флавия и вошёл в атриум (4), словно он был здесь хозяином. Преторианцы последовали за ним, оттесняя рабов от дверей.
— Итак, ещё раз спрашиваю: где твоя жена? Или нам обыскать дом?
— В этом нет необходимости, центурион, — послышался мягкий, но полный чувства собственного достоинства голос и в атриум вошла юная девушка не старше двадцати лет.
— Я Эмилия Кориолана Вициния — жена всадника Марка Флавия, дочь сенатора Публия Вария Вициния.

При виде хозяйки дома, даже грубый, неотесанный центурион на минуту остолбенел. Не зря по Риму ходила молва о красоте этой матроны. Она была стройна и изящна, и все достоинства её фигурки подчеркивала туника из полупрозрачной ткани, с красивой вышивкой по краю и без рукавов, в которую юная женщина была сейчас одета. Ночная прохлада, проникшая через распахнутую дверь заставила Эмилию слегка поёжится и тут же служанка Лидис подбежала к госпоже с палой (5) в руках. Хозяйка дома остановила её лёгким движением руки и пристально глядя на пялившегося на неё центуриона, спросила:
— Так что угодно доблестному воину от меня в этот поздний час?

Преторианец нахмурился и вновь напустив на себя грозность, сказал:
— По приказу божественного Гая Цезаря Августа Германика все молодые жены, сестры всадников и сенаторов, а также их половозрелые дочери обязаны внести свой вклад в процветание государства. Для пополнения казны Империи и личного фиска императора (6) тебя Эмилия Кориолана приказано доставить на «Меч Посейдона». Там в течении года ты будешь работать на благо государства, выполняя свой гражданский долг!
— Меч Посейдона?! — вскричал пораженный Марк Флавий. — Это же судно люди прозвали Кораблём страсти! Это лупанар (7) на воде! Какую работу там могут выполнять женщины из благородных семейств?!
— Ту же, что и остальные шлюхи из рабынь и черни, которые там, уже трудятся, — усмехнулся центурион.
— Ну как… Как это возможно?
— Приказ императора, — центурион пожал плечами и обернувшись к побледневшей матроне, произнёс: — Идём, почтенная Эмилия.
— Нет! Это невозможно! — заорал Марк Флавий. — Это какая-то ошибка!
— Нет никакой ошибки, — хмыкнул преторианец. — У меня есть чёткие указания.
— Но это возмутительно! А как же законы?!
— Отойди в сторону Марк Флавий и не мешай мне выполнять приказ! — рявкнул центурион, хватаясь за рукоять меча.
— Мы женаты, лишь две недели! Как же так… Не возможно.

По лицу всадника потекли слёзы.
— С дороги! — центурион оттолкнул хозяина дома. — Если не хочешь, чтобы твоя жена прямо сейчас не стала вдовой, отойди!
— Не нужно, Марк, — мягко произнесла Эмилия, шагнув к мужу. Она положила руку ему на плечо. — Всё будет хорошо. Мой отец поможет нам. Ступай к нему прямо сейчас. За меня не волнуйся.
— Но Эмилия… Как же так? Это страшный сон… Или что? Я не могу во всё это поверить.
— Береги себя, — Эмилия нежно, но с привкусом горечи и тоски поцеловала мужа и повернувшись к центуриону сказала: — Я готова.

Рабыня помогла ей облачиться в палу. И в сопровождении конвоя Эмилия Кориолана покинула дом.

Огромное трёхпалубное судно, носящее имя «Меч Посейдона», но прозванное в народе кораблём страсти стояло на якорях в порту Остии (8). Два его собрата плавали на озере Неми (9) и предназначались для личных увеселительных целей императора Калигулы и его свиты. Ну, а этот корабль, был доступен для простого люда.

Внутренние помещения этого чудовищного исполина были разделены решётками на множество каморок. Сотни молодых красивых женщин и совсем ещё юных девушек были привезены сюда со всего Рима по приказу императора Калигулы. Верховный властитель империи остро нуждался в деньгах, и он был столь же изобретателен в их добыче, как и в способности быстро проматывать средства, не считаясь ни с какими затратами. К концу подходил четвертый год, как Калигула облачился в императорский пурпур. Рим стонал, рыдал и истекал кровью. «Корабли страсти», куда насильно отвозили молодых представительниц аристократических семейств стали последней каплей, переполнившей терпение римской знати. Чернь же, была довольна. Матросы, легионеры, носильщики, мелкие торговцы, а также всякий сброд без определенных занятий валом повалил на судно. Ну в самом деле, когда ещё за пару монет удастся поиметь дочку всадника или засадить жене сенатора?

Преисполненные радостью и похотью толпы мужчин образовали на пристани огромные очереди. Стражники орали и старались всеми силами поддерживать порядок. Но время от времени, то там, то тут вспыхивали потасовки, когда мужья, отцы или братья пытались вызволить с корабля своих родных.

Лено (10) приказал Эмилии раздеться и распустить волосы.
— Хороша, — прищёлкнув языком, произнес он, беззастенчиво разглядывая юную матрону.

На небритой мерзкой роже сводника появилось похотливая ухмылка, когда он начал самым бесцеремонным образом ощупывать тугие, высокие груди Эмилии, её крепкие широкие бёдра, упругие полушария ягодиц. С нескрываемым удовольствием он любовался длинными стройными ногами молодой женщины, а глядя на её прелестное личико, даже представил, какое удовольствие получат посетители, когда изольют сперму на эти нежные щечки, на эти пухленькие, словно у дитя алые губки. Так допредставлялся, что сам едва не кончил. Ему понадобилось некоторое время и немалые усилия, чтобы хоть немного успокоиться и взять себя в руки.
— А вот это надо убрать, — заявил лено через пару минут и начал пощипывать тёмный пушок на лобке Эмилии. Затем, его пальцы коснулись половых губок новенькой. Тугие, теплые валики были плотно сжаты. Сводник крякнул и начал впихивать между ними сразу два пальца. Эмилия поморщилась: ей было, не только не приятно, но и ужасно стыдно стоять тут перед этой скотиной голой, да ещё он щупал её, как рабыню, выставленную на продажу. А впрочем, так ведь и было. Может она и не рабыня, но продавать её будут многим. Точнее сдавать в пользование на время. О боги, какое унижение для дочери сенатора!
Неужели отец не вызволит её? Он очень влиятельный и уважаемый человек. Да и муж занимает не последнее место в обществе. Вдвоём они уговорят императора отпустить её. Обязательно уговорят! Хотя, то что она слышала о Калигуле…
Пальцы, таки протиснулись в её влагалище, преодолев сопротивление. Подвигав ими немного туда-сюда, лено вытащил их и обнюхал.
— Хорошая, здоровая девка. Очень хорошая. Пожалуй, я буду пускать к тебе мужиков почище, да поприличней и платить они будут не по два медяка, а скажем серебряный сестерций за час. Ну да, не меньше сестерция за такую девку!
— Я тебе не девка, — произнесла Эмилия и отвернулась.
— Эй, эй, будь-ка повежливей! — воскликнул сводник. — Или ляжешь у меня под вшивого бродягу! Жаль будет портить такой товар!

И грубая, шершавая ладонь лено отвесила по ягодицам юной матроны звучный шлепок. Черноволосая девица, по виду чуть старше Эмилии, сидевшая в соседней клетушке захихикала.
— Твоя соседка Миртис, — сводник кивнул в сторону черноволосой. — Советую подружиться с ней. Она тебё всё расскажет и покажет. Ну, а меня зовут Квинт. Просто Квинт. Ну всё, красавица, у меня ещё куча дел. — лено направился к выходу из коморки. — Готовься, через час пришлю к тебе первого клиента.

Перед входом в клетушку стоял невысокий, полный, лысоватый мужчина по возрасту, годившийся бы Эмили в отцы. Длинный крючковатый нос и смуглая кожа указывали на восточное происхождение незнакомца, как и его непривычная для римлян одежда. Что-то вроде длиннополого халата с длинными рукавами. Темно-карие, блестящие, слегка на выкате глаза пристально и с нескрываемой похотью уставились на юную матрону. Отсутствие волос на голове мужчины с лихвой компенсировалось… Нет, усов и бороды у незнакомца как таковых не было, зато была обильная, густая, черная щетина, едва ли не до самых глаз.
— Это Иосиф Левий из Эфеса — торговец специями, — шепнула Миртис, прижавшись щекой к решетке, отделявшей её от соседки. — Иудей, кстати весьма неплох… Ты удивишься.

Эмилия не успела шепнуть в ответ, что этот перегрин (11) ей так мерзок, что едва ли сможет чем-то удивить, поразить и покорить её. Тут возле клетушки появился ухмыляющийся лено.
— Встречай своего первого гостя.
— Она пъелесть, пхгосто пъелесть, — ужасно картавя, произнёс толстый иудей и, не отрывая масляного взгляда от девушки бросил своднику монету. Тот ловко поймал её и упрятал в кошель.
— Развлекайся, почтенный Иосиф.

Иудей открыл дверь клетушки и вошёл внутрь, полусогнувшись.
— Слахденькая девотчка, — он облизнулся. — Иди-ка сюда.

Эмилия, сидевшая на топчане забилась в самый дальний угол. С ужасом она следила за приближающимся уродцем.
— Расслабься и прими неизбежное, — прошептала Миртис. — Поверь, так будет легче. И хлебни ещё вина.
— Ты что, боишься меня? — спросил торговец, протягивая в сторону девушки руки. Она увидела, что его толстые пальцы почти все унизаны кольцами и перстнями.
— Она в первый раз, и очень волнуется, — произнесла Миртис.
— О! Не ненугжно волгноваться! — воскликнул иудей. — Я не обхгижу такую застенчивую милашку. — Он присел на край топчана. — Как зовут тебя?

Юная матрона хотела ответить: «Я Эмилия Кориолана Вициния — дочь сенатора», но в последний миг передумала и назвала, лишь своё имя.
— Ты очень кыасива, — заулыбался торговец.

Его правая рука коснулась левого колена девушки. Эмилия вздрогнула, сейчас больше от отвращения, нежели от страха.
— Пьекхаасна, как богиня любфи! Одагхи бедного Иосифа своей любофью!

И он, придвинувшись вплотную, уже не церемонясь, распалённый похотью запустил под подол короткого хитона, в который была одета Эмилия обе руки. Толстые пальцы иудея начали лапать бедра и ляжки девушки, хватали её, то за коленки, то за икры, то за щиколотки. Затем, торговец начал раздвигать ей ноги.
— Ну-ка, покажи, кхакой пегхсик ты там пхячешь!

По приказу лено Миртис за час до визита посетителя побрила и лобок и вообще всю промежность Эмилии, не оставив нигде ни единого волоска. Почувствовав оголенную женскую picse (12), торговец специями начал довольно сопеть, выражение его рожи стало ещё более похотливым. Ну, прямо, как у козлоного сатира, изображения которых Эмилия как-то раз видела на потолочных фресках в доме одного знакомого неаполитанского богача.

Толстяк задрал хитон Эмилии ей до живота и втиснул руку между полураздвинутых ляжек девушки. Его пальцы начали раздвигать испуганно сжавшуюся щелку picse.
— Ты должна быть откхгытой и мокхгой, — прохрипел Иосиф Левий, едва ли не вплотную приблизив свою рожу к лицу девушки. Она ожидала неприятной вони из его рта в котором не хватало половины зубов, но к своему удивлению ничего такого не ощутила. Более того, от иудея исходил довольно таки необычный и приятный запах. Недаром он торговал специями.
— Давай-ка похгладим тебя здесь, — указательный палец правой руки Иосифа протиснулся в щелку повыше того места, где был вход во влагалище и начал двигаться там круговыми движениями. Эмилия закрыла глаза и сразу стало, как-то легче. Она сосредоточилась на своих ощущениях, стараясь отстраниться мыслями от всего остального. На месте иудея, она, даже представила своего мужа Марка Флавия.

Палец торговца между тем продолжал двигаться, слегка нажимать, тереть неподатливую девичью плоть. И она начала понемногу поддаваться. Губки слегка приоткрылись и Иосиф встретил это событие радостным бормотанием. Его палец стал более быстрым и настойчивым. Он отыскал заветный маленький бугорочек над входом во влагалище и принялся за него с ещё большим усердием. Эмилия знала об этом бутончике страсти. Ещё будучи совсем юной, она ни раз ласкала себя там и полагала, что об этом местечке знает, лишь она одна. Муж ни разу не прикоснулся к ней там. А толстяк Иосиф знал своё дело. От его прикосновений пипочка набрякла и начала сладко зудеть. И та влага, которую так хотел торговец, тоже появилась. В дело вступили и другие пальцы руки. Они мяли, растягивали и теребили нежные лепестки picse, проникали то по одному, а то и сразу по два во влагалище, где с каждым мгновением становилось всё более горячо и мокро.
— О да, моя маленькая шлюшка! Да! Ты почти гхотова!

Теперь, тело девушки охватила иная дрожь. Желание становилось всё острее и нестерпимее. Тут еще, в клетушку Миртис ввалился здоровенный легионер. Не церемонясь, он схватил девку и сорвав с неё одежду, повалил на топчан. Миртис хихикала и лежа с раздвинутыми ногами, поглаживала свои полные, тугие груди с торчащими сосками. Легионер забрался с ногами на топчан, задрал свою тунику и присев на корточки, прямо над лицом девки принялся всовывать ей в рот, уже возбужденный член. Размеров он был немалых. Но Миртис умудрялась вбирать его ртом почти целиком. При этом, она мычала от удовольствия (или хорошо изображала таковое), а когда член ненадолго выходил из её рта, жадно хватала воздух, дыша судорожно и с надрывом.

Это зрелище невольно захватило Эмилию. Да что там, теперь уже отовсюду раздавались стоны, вскрикивания, слышались влажные шлепки друг о друга обнаженных тел. Куда не посмотри, в каждой клетушке мужчины совокуплялись с женщинами. Кто-то медленно и сладострастно, кто-то быстро и яростно. Аура разврата и похоти охватила помещение, проникла в каждый уголок огромного корабля. Никто не мог противостоять этим первобытным диким инстинктам, каждый сейчас на корабле, будь то мужчина или женщина поддался всесокрушающим чарам эротизма.
— Встхань, поднимись, — забормотал торговец.

Эмилия выполнила. Она была выше иудея на полголовы. Он торопливо сорвал с неё одежду. Начал что-то бормотать по своему, и везде беззастенчиво ощупывать её. Жадные, шершавые ладони скользили по грудям, бёдрам, ягодицам юной матроны.
— Ани охевет отха (Я тебя люблю), — бормотал он. — Хамуда, хамуда (Милая) Яфа шели (Моя красивая).

Эмилия не понимала ни слова, но странно звучавший зык, нежная, плавно текущая интонация заворожили девушку. Иосиф распахнул свой халат и тут же сбросил его. Он был не только толст, но и кривоног. Все тело иудея, а в особенности грудь и вздутый, отвисший живот, а также руки и ноги покрывали густые черные волосы. Торчащий, готовый к соитию член оказался на удивление длинным, да ещё и толстым. Темно-коричневый ствол оплетали выпуклые вены, а обнаженная головка блестела. Большие мохнатые яйца тяжело и внушительно отвисали снизу.
При виде голого иудея Эмилия испытала странные и противоречивые чувства. С одной стороны он был не просто не некрасив, а даже отталкивающе уродлив, но с другой, в нем была какая-то животная притягательность. Юная римлянка не знала, как это объяснить. Но почему-то от мысли, что ею, такой нежной красавицей будет овладевать этот волосатый толстяк с кривым, как у ястреба носом и выпученными глазами, её охватило невероятной силы возбуждение.

Иосиф обхватил девичьи ягодицы руками и начал осыпать её груди жаркими страстными поцелуями. Он кусал её набрякшие соски, облизывал их толстым шершавым языком, его щетина колола ей кожу, но Эмилия была уже так возбуждена, что не особо обращала на это внимание.
— Давай, пососи! — воскликнул иудей, пригибая голову девушки вниз. — Мне пососи!

Она опустилась перед ним на колени. Ухватила член ладонью. И тут увидела нечто странное. Головка и ствол члена пониже её были полностью оголены. Крайняя плоть, прикрывающая у всякого мужчины верхнюю часть члена у Иосифа полностью отсутствовала. Тут, Эмилия вспомнила про обычай обрезания, широко распространенный у восточных народов. Вот значит, как это выглядит. Лишать себя крайней плоти римлянам всегда казалось не только странным, но и гнусным делом, сродни религиозно-изуверскому оскоплению. Но заинтригованная необычным видом члена, его странной и притягательной оголенностью, Эмилия вобрала его в рот и начала сосать. Ее подогревали стоны и вскрикивания, что раздавались отовсюду, но особенно из соседней клетушки, где легионер улегся на Миртис сверху и теперь ублажал её.

Эмилия не умела отсасывать так, как это умеют опытные шлюхи, но Иосиф, вроде как был доволен. Придерживая ей голову, перебирая пальцами ее светлые локоны, он что-то бормотал, постанывал и улыбаясь смотрел сверху вниз на Эмилию. Она вбирала член в рот насколько могла, сосала, облизывала оголенную головку языком. Ухватив собственные яйца, иудей приподнял их и дал ей полизать. Яйца ужасно кололись из-за обилия волос, но от промежности и члена толстяка исходил густой, животный, терпкий и возбуждающий запах. В самой юной римлянке всколыхнулось, что-то животное, страстная и ненасытная самка пробуждалась в ней.
— Хогошо, да, хогошо, умница, — прерывисто дыша, произнёс торговец. — Тепхей встань задом. Да, да повегнись.

Эмилия выполнила. Повернулась задом, наклонилась и руками уперлась в топчан. Её круглые и выпуклые ягодицы разошлись в стороны. Иудей приблизился, прижался к девушке, обхватил ее руками за бедра. Его горячий член коснулся попы, потом скользнул вниз и начал втискиваться во влагалище. Эмилия застонала, ощутив в себе этот толстый, горячий фаллос. Раздвинув плотные, упругие складочки её picse он втискивался, вползал всё дальше и дальше в мокрую липко-обволакивающую глубину женского лона. Сердце Эмилии громко билось, щеки горели от стыда. Какой позор! Римская матрона в лапах грязного перегрина! Но вместе с тем из груди её начали вырываться стоны, влагалище запульсировало от удовольствия и начало обильно истекать соком. Иудей овладевал ею умело, сразу понятно — опытный мужчина. Он двигался, то медленно, то быстро, иногда проникал едва ли не по самые яйца, а порой его член совершал быстрые и неглубокие толчки. Вагина юной римлянки так обильно источала сок, что вскоре член иудея задвигался туда-сюда с громким чавканьем. Темный ствол фаллоса и раскачивающиеся в такт движений яйца блестели от вагинальной течки. Эмилия и представить не могла, что так возбудиться. С каждой минутой она стонала всё громче, а порой из её груди вырывались и страстные возгласы, когда член Иосифа особенно сладко проникал в неё. Тело девушки покрылось лёгкой испариной. В свете настенных факелов казалось, что кожа Эмилии сверкает от блестящей позолоты.

Иудей продолжал овладевать девушкой, уже долгие-долгие минуты. Видя и чувствуя, как юная римская матрона возбуждается, как вместе с наслаждением её охватывает и неистовая страсть, он и сам впал в какой-то бешеный раж и теперь движения его были только быстрые, а толчки сильные и глубокие. Толстый волосатый зад Иосифа размашисто двигался, из глотки рвалось: «Ух! Ууух!»

Через некоторое время Эмилия поставила одну ногу на край топчана и ещё сильнее при этом наклонилась. Блестящий, липкий член торговца продолжал сладко терзать мокрую дырочку юной матроны. Голова её от выпитого вина кружилась, и словно кружился теперь весь мир. Рядом кричала и билась в оргазме Миртис. (А может изображала таковой?) Легионер, лежавший на ней зажмурился, лицо его было искажено, из глотки рвалось: «Ааах! Аааа!» Зад его бешено подпрыгивал, то верх, то вниз, а потом, по ягодицам солдата побежала короткая судорога. Он начал кончать в Миртис, наполняя ее лоно спермой.

Иудей оказался на удивление более выносливым. Он продолжал двигаться и вскоре довел Эмилию до оргазма. Девушка коротко, хрипло вскрикнула, а затем разразилась целой серией громких и продолжительных стонов. Её влагалище пульсировало и сжимало снующее туда-обратно мужское орудие, в ногах и бедрах началась безудержная и неконтролируемая дрожь, которая передалась всему телу, от промежности вверх прошла горячая и сладостная волна плотского наслаждения.
— Моя хогошая, моя девотчка, — с восторгом бормотал Иосиф, в не меньшей степени, чем девушка переполненный горячими чувствами и эмоциями. — Понхгавилось тебе? Дядя Йося умеет, згнает… Згнает, как сделать хогошо девушке.

Он развернул обалдевшую, ещё прибывающую в плену наслаждения Эмилию лицом к себе и припал к её рту своими губами. Поцелуй был диким, неистовым и долгим. Девушка едва не задохнулась и когда иудей отпустил её, начала жадно хватать воздух.
— Тепей так… давай ложись.

Неугомонный Иосиф помог Эмилии устроиться на топчане, в положении полулежа. После, дрожа от страсти, он поставил туда же левую ногу, высоко задрав её, а правой ступней упирался в пол. Член иудея оказался над самым лицом римлянки.
— Пососи! Ещё пососи!

Эмилия втянула губами толстую, мокрую головку фаллоса и ощутила вполне приятный привкус собственной вагины. Она начала сосать и облизывать член, ухватив при этом обеими руками Иосифа за волосатые ягодицы. Он же начал двигать низом живота так, словно рот Эмилии был её picse. Такая развратная ассоциация, вдруг возникшая у девушки, невероятно сильно возбудила её. Издавая стоны, страстное тягучее мычание, она сосала и сосала член иудея с каким-то диким остервенением, терлась об обрезанный фаллос и вздутые мешки яиц лицом.
— Да! О да! Хамуда! — хрипло стонал мужчина. — Хотчу тебя!

Убрав ногу с топчана, Иосиф ухватил юную римлянку за ноги и подтянул её к себе так, чтобы бёдра её были ближе к краю ложа. Теперь, девушка сидела, или же полулежала, откинувшись назад, а ноги её были широко раздвинуты.

Иудей приблизился и немного согнув свои ноги в коленях втиснул член в мокрую, призывно открытую вагинальную дырочку Эмилии. Властно раздвигая складочки толстый ствол вошёл в сладко зудящую, мокрую глубину лона. После, придерживая девушку за бёдра торговец начал размашисто двигаться. Его волосатое пузо колыхалось и подпрыгивало, как большой мяч. Глаза были выпучены, тело и лицо блестело от обильного пота. Член иудея вонзался во влагалище юной матроны почти по самые яйца, порой низ его живота прижимался к её лобку. Там где соединялись две возбужденные до крайности плоти громко и смачно чавкало. Поначалу, Иосиф придерживал задранные вверх ноги Эмили под коленки, потом ухватил за щиколотки и вытянул ее ноги вверх. Римлянка громко стонала, охала и страстно бросала бедра мужчине на встречу. Глаза её восторженно сверкали, мысли скакали и путались, голова кружилась от вина и эмоций. Иудей, уже не казался ей таким мерзким. Или нет, он как раз и был мерзок! Но это волосатое животное её дико и невероятно возбуждало. Она не смогла бы объяснить почему так происходит, даже оставаясь трезвой и полностью контролируя себя, тем более не могла сделать этого сейчас, когда горячий, мощный фаллос Иосифа так сладко терзал её распаленную мокрую дырочку.

В предчувствии кульминации Эмилия начала издавать не только стоны, но и звуки, похожие на хныканье. Толстый, упругий ствол пениса с чавканьем сновал туда-сюда между растянутых срамных губок. Вся промежность и ляжки Эмилии были мокрыми от вагинальных выделений. Всё быстрее и быстрее двигается Иосиф, до самой матки проникает его мужское естество.
— Ах! Аааа!!! — завопила римлянка на высокой ноте и бёдра её начали неистово дёргаться. Зрачки девушки почти закатились под веки, кровь хлынула к лицу, густо покраснели шея, плечи и грудь. Потом, дыхание её на мгновение спёрло и крик стал беззвучным.
— Аааа! — вскрикнул Иосиф. — Ооох! Оооо!!!

Его зад дернулся пару раз, вытаращенные глаза, казалось вот-вот вылезут из орбит. Эмилия ощутила, как её наполняет горячий, бьющий струями мужской эякулят. Но о возможности нежелательной беременности римлянка сейчас не думала. Она полностью отдалась наслаждению. Да и та горьковатая настойка из каких-то трав, что дала ей Миртис, вроде бы должна предохранить её от ненужных последствий.

Опорожнив яйца, весь мокрый от пота иудей слез с девушки. Его полуобвисший член выскользнул, следом от головки до вывернутой мокрой picse потянулась жирная мутно-беловатая нить. Удовлетворенно постанывая, Иосиф обтёр член о лобок юной матроны и развалился рядом на топчане. Вздутое пузо его приподнимался от частого дыхания. Эмилия, усталая, насытившаяся осталась лежать с раздвинутыми ногами. Излишки спермы вытекали из её вагины, скапливаясь в анусе и размазываясь вокруг.
— Ты пъелесть. , — наконец выдохнул Иосиф. Сначала он приподнялся, потом наклонился и поцеловал Эмилию в мокрые губы. — Я пъиду ещё к тебе. Будешь ждать меня?

Римлянка слабо кивнула головой. После чего, забрав свою одежду, торговец вышел из клетушки.
— Ну как, разве он был не хорош? — спросила Миртис, прильнув лицом к разделяющей их с Эмилией решетке.
— Да, надо признать, — юная матрона приподнялась и потом, протяжно вздохнув, встала. — А твой легионер быстро сдался?
— Ну да. Пожалуй, я предпочла бы иудея, — кивнула блудница. — Он ещё рано сегодня закончил. Обычно может дольше. Ты его слишком уж возбудила.
— Мне бы помыться, — сказала Эмилия, проводя руками по своим мокрым липким ляжкам и бедрам.
— Да, мне тоже нужно, — кивнула Миртис. — Пойдём, я покажу где.

— Ну что, ты довольна? — спросил с улыбкой Квинт.

Эмилия покраснела и отвернулась к стенке.
— Вижу, что довольна. Ну, а теперь хватит отдыхать. Принимай следующего гостя.
— Как? Снова?
— Конечно, а чему ты удивлена? — хмыкнул лено.
— Но я думала…
— Ты думала, что в день у тебя будет, лишь один гость? — сводник расхохотался. — Оглянись и посмотри внимательно. Каждая девушка в день принимает по два десятка мужчин. Так что давай, приведи себя в порядок и готовься встретить Атиллия Туска.

Через десять минут Квинт привёл высокого худощавого мужчину лет тридцати. Атилий Туск был плебеем и торговал рыбой в порту Остии. От него ею и пованивало. Никаких приятных чувств этот торговец не вызывал. К его ласкам Эмилия оказалась равнодушной и когда он начал овладевать ею желала, чтобы все поскорее закончилось. К счастью так и вышло. Не прошло и десяти минут, как Атиллий кончил. Он был вполне удовлетворен, а Эмилия облегченно вздохнула, когда он ушёл. Миртис в это время скакала сверху на розовощеком толстяке, который хрюкал, как боров. Отовсюду доносился шум, разговоры, стоны, выкрики. Шлюхи у которых пока не было клиентов разговаривали друг с другом или слонялись туда-сюда. Кто-то отдыхал, перекусывал, кто-то продолжал ублажать клиентов.

Эмилия вышла из своей клетушки и немного прогулялась по палубам. Размеры корабля её поразили. Как можно было построить такое чудовище? Сколько же гребцов понадобиться, чтобы сдвинуть этого левиафана с места?

Чего только юная матрона не насмотрелась, пока бродила по кораблю. Какого только разврата здесь не было? Но вместе с тем, девушку всё увиденное снова возбудило. Да и как можно было остаться спокойной и равнодушной, когда вокруг в самых разных позах мужчины совокуплялись с женщинами, когда ласкали друг друга, когда отовсюду раздаются стоны и вскрикивания, когда из членов брызжет сперма и ею все вокруг пропахло.

На одной из палуб Эмилия неожиданно встретила хорошо знакомую ей матрону. Это была Сильвия Паулина, молодая жена почтенного сенатора Луция Норбана Бальба. В своей клетушке она находилась сразу с двумя мужчинами. С ней сношались крепкие загорелые здоровяки, руки которых почти сплошь покрывали татуировки, характерные для матросов с военных судов. Один из мужчин лежал на спине. Сильвия Паулина насаживалась на его член анальным отверстием, при этом полулежала на партнёре, прижимаясь к его животу задом и нижней частью спины. Второй матрос — бритоголовый детина, с квадратной нижней челюстью, пристроился спереди между широко раздвинутых ног Сильвии. Его толстый член по самые яйца нырял во влагалище жены сенатора. Молодая матрона стонала, охала и ахала от наслаждения. Время от времени, лысый мял и тискал руками большие, вздымающиеся груди Сильвии, или же, припадал ртом к её набрякшим тёмно-розовым соскам.

Эмилия остановилась возле полуоткрытой дверки клетушки и наблюдала. Почти синхронное движение блестящих мощных членов в двух растянутых дырках Сильвии, просто заворожило юную матрону. От сильнейшего возбуждения жена сенатора обильно текла и фаллосы матросов входили в отверстия и выходили оттуда с громким чавканьем.

Сама Сильвия Паулина не так уж хорошо знала Эмилию, хотя на нескольких встречах аристократических семейств, проводившихся в доме её мужа, всех гостей официально представляли. Но разве упомнишь всех этих юных девиц? К тому же, жена сенатора была сейчас пьяна и, заметив наблюдавшую девушку, совершенно не узнала её. То, что за её развлечениями кто-то наблюдает позабавило Сильвию и она рассмеялась:
— Что, сучка, желаешь присоединиться?

Юная матрона смутилась, покраснела вся и ничего не ответила. Она собралась уже было уйти, но тут бритоголовый матрос соскочил с Сильвии и, подбежав к Эмилии, схватил её а руку.
— Ого! — воскликнул он, получше рассмотрев гостью. — Да ты красавица! Да молодая какая!

Он затянул юную матрону в клетушку и потащил к топчану.
— Идём, побалуемся! Боги, какая же ты красивая!

В первое мгновение Эмилия начала упираться, но скорее это была рефлекторная реакция на бесцеремонное обращение. Но вместе с тем, она не могла не признать, что мужчина был очень привлекателен, поэтому её сопротивление было не долгим и слабым. Подчёркнутая мужественность этого человек покорила её. Крепкие мускулы, тёмно-бронзовая кожа, черная бородка, обрамляющая нижнюю часть лица, следы от шрамов перемешаны с татуировками. Длинный, толстый член. Это был самец, которому хотелось отдаться просто, подчинившись женскому инстинкту. Но тут, кое-что вспомнив, Эмилия воскликнула:
— Подожди, а заплатить!
— А! — мужчина на мгновение застыл с раскрытым ртом. — Ах, ну да, конечно!

Матрос порылся в разбросанной на полу одежде и, вытащив пару монет сунул их в ладонь оторопевшей Эмиллии. Девушка и сама не понимала, как у неё вырвалось насчёт оплаты. «О боги, как низко я пала, — подумала она. — Требую плату за своё тело, как настоящая шлюха».

Торопясь и сгорая от нетерпения, матрос уложил юную матрону на топчан рядом со сношающейся парочкой. Он не тратил время на ласки. Навалившись сверху, сразу вошёл в неё. Но Эмилия и так была, уже возбуждена и мокра. Преодолев незначительное сопротивление, член проник во влагалище на половину своей длинны. Матрос надавил посильнее, потом вытянул фаллос немного назад, затем снова последовал толчок вперёд. Юная матрона застонала от удовольствия. Мужчина заполнял её полностью, входил, даже туговато, как её первый клиент — иудей и это было восхитительно. Только сейчас, будучи на этом корабле в качестве шлюхи она открыла для себя, что ей нравиться, когда вагину её растягивают до предела, когда вторжение в её лоно происходит грубо и напористо, но при этом мужчина должен быть умелым и чутким. Таковым был Иосиф и этот матрос не уступал иудею в мастерстве. Он быстро довёл ее до дикого возбуждения. Головой Эмилия упиралась в колено второго мужчины, неустанно дерущего задний проход Сильвии Паулины, ноги юной матроны были вскинуты вверх. Она активно бросала бедра навстречу бритоголовому и уже недурственно подмахивала. Матрос что-то бормотал, иногда ей слышалось: «богиня, нимфа моя, какая же ты вкусная», при этом он тискал руками её груди, покусывал соски, захватывая их губами, и то оттягивал, то отпускал, оттягивал, отпускал…
Девушка возбудилась так, что потеряв над собой всякий контроль начала кричать. Член с чавканьем сновал в её влагалище, сплошь липкий и мокрый от вагинального сока. Оргазм у Эмилии случился яркий, сильный, насыщенный. Она билась и кричала под любовником и пришла в себя, лишь несколько минут спустя. Матрос одарил её грубым, но чувственным поцелуем и сказал:
— Теперь, садись на меня сверху.

Он устроился на спине рядом со своим приятелем, тот в это время рычал и спускал сперму прямо в анус хохочущей, взвизгивающей Сильвии Паулины.
— Повернись ко мне задом и садись, — сказал бритоголовый, ухватывая руками Эмилию за влажные, блестящие ягодицы.

Она выполнила и, раскорячившись, начала опускаться на торчащий член. Проникновение опять получилось приятным, чуть туговатым с нажимом. Но обычное сношение продолжалось недолго. Раз восемь-десять юная матрона насадилась на фаллос, после чего матрос сказал:
— Теперь, приподнимись.

Эмилия сразу не поняла зачем эту нужно, но выполнила. Член вышел из её лона, но как оказалось, лишь за тем, чтобы проникнуть в анус юной матроны. Когда тугая головка фаллоса с нажимом начала втискиваться в крохотное заднее отверстьице, Эмилия пронзительно взвизгнула. Нет, не от боли, скорее от неожиданности.
— Ой, не надо так!
— Ты что? — удивился матрос.
— Я так не хочу… не умею, — девушка попыталась слезть с мужчины, но тот удержал её.
— В попу не умеешь? Да любая шлюшка это умеет.

«Я не шлюха, я дочь сенатора!» — хотела крикнуть Эмилия, но прикусила язык. Кто этого не знает, пусть не знает и дальше.
— Я совсем недавно занялась этим, — пробормотала она.
— Понятно, — матрос кивнул. — Тогда, я научу тебя. Шлюха должна уметь принимать мужчин в зад. Давай опускайся понемногу…

Лено Квинт едва не спятил от страха, обыскивая корабль. И куда же эта аристократка запропастилась? Неужто ей удалось как-то сбежать? Но вот, к немалому своему удивлению обнаружив пропавшую в клетушке жены сенатора Луция Норбана Бальба, он, вытаращив глаза, заорал:
— Проклятие Тартара! Вот ты где! Я повсюду тебя ищу!

Эмилия сидела на каком-то матросе, повернувшись к тому спиной и насаживалась растянутым до пределом анусом на его крепкий большой член. Рядом на топчане полулежали, расслабившись от полученного удовольствия ещё один матрос и Сильвия Паулина.

Квинт с минуту наблюдал за тем, как член, то входит в задний проход Эмилии, то выходит оттуда, весь глянцево блестя.
— Вот это да, — наконец произнёс лено с кривой ухмылкой. — Я вижу, ты быстро тут осваиваешься. Но тебя ждет клиент. Быстро к себе.

Эмилия не без сожаления слезла с крепкого члена. Ей начало нравится такое совокупление, хотя, было ещё как-то не привычно и больно.
— Эй, а как же я?! — вскричал матрос.
— Он заплатил? — обратился сводник к Эмилии.

Девушка разжала ладонь.
— Хорошо, — Квинт забрал деньги. — Заканчивайте тогда, но побыстрее.
— Я хочу кончить на твоё милое личико, — сказал матрос юной матроне. — Встань на коленки.

Эмилия протестующее замотала головой.
— Выполняй! — прикрикнул Квинт. — Гость заплатил!
— Я не хочу так. Я никогда так не пробовала, — запричитала Эмилия.
— Ты и в попу раньше не пробовала и тоже не хотела, — усмехнулся матрос и приблизился к девушке одной рукой дроча свой член. — Но когда по