Муж видит, как склонная к наготе жена изменяет ему с двумя парнишками – разносчиком газет и его другом. Против обыкновения, обманутый супруг не ревнует, а, напротив, неожиданно для себя ощущает интерес. Не скрыв, что подглядел за ней, он позволяет жене и дальше принимать у себя юных любовников и с её согласия наблюдает за очередной „изменой“…

Дальнейшее повествование – от лица Андреа, жены рассказчика.

Неверным жёнам и практичным мужьям посвящается… )))

…Я была благодарна мужу за то, что он всё так воспринял. Впрочем, между нами всегда царило взаимопонимание… Когда я поняла, что мои измены его не сердят, а, наоборот, возбуждают, мне стало легче. До того мной владели иные ощущения: явная запретность того, что я свершала, придавала остроту моим действиям, плюс опасность, что муж увидит, какому разврату я предаюсь (как и вышло в итоге). Не последнюю роль играло и чувство вины, требовавшее разрядки…

Наверно, подсознательно я и хотела, чтобы Дэвид увидел всю меру моей распущенности, хотя вероятность этого была невелика, и если бы не тот удачный случай, когда он вернулся раньше… Как ни странно, острота моих ощущений нисколько не снизилась после того, как он всё узнал. Видно, у нас с ним не вполне правильная психика… Если его возбуждало зрелище жены, изменяющей ему с двумя парнями у него на глазах, то меня, в свою очередь, возбуждало знание о том, что он за мной наблюдает и получает от этого удовольствие не меньше моего. Я ощущала себя порноактрисой… вернее сказать, театральной актрисой (если бы в театре разыгрывались сцены с настоящим сексом), только это был театр трёх актёров и одного зрителя. Впрочем, пока одного…

Тяга к обнажённости проявилась у меня с юных лет. Я осознавала, что красива, мне просто нечего было скрывать, и хотелось, чтобы и другие видели меня, хотелось дарить им свою красоту, щедро делиться ею… Но поначалу это не было возможно, поскольку родители вряд ли бы одобрили моё увлечение. Впоследствии, когда я стала жить отдельно, во время своей учёбы я уже больше могла позволить себе, старалась обходиться без одежды, насколько удавалось. В частности, подрабатывала стриптизёршей в разных местах (да и не я одна, так делали многие студентки, среди которых были и мои подруги).

Потом, уже получив образование, я много работала и зарабатывала вполне прилично, но продолжала иногда выступать в клубах, уже не ради денег, как поначалу. Хотя и тогда я делала это не столько ради денег, сколько из уже упомянутой потребности – дать всем полюбоваться на себя. Незадолго до знакомства с будущим мужем я как раз сделала перерыв в своих выступлениях (было много работы), а потом, понятно, не стала их возобновлять. Он не знал, что я этим занималась, но, думаю, догадывался, исходя из моей склонности разгуливать по дому в чём мать родила.

Согласна, это несколько нехарактерно для молодой женщины – пренебрегать нарядами, но, в конце концов, каждая из нас подбирает себе такие наряды, которые усиливают желание её раздеть, то есть просто удлиняет путь к цели. И потом, я избегла знакомой многим женщинам сложности – стоять перед битком набитым гардеробом и убеждаться, что надеть нечего. У меня было именно столько одежды, сколько нужно, и именно такая, которая мне наиболее подходила.

До того, как я вышла замуж за Дэвида, у меня было много и парней, и мужчин в поре самой зрелости. А после замужества я терпеливо хранила верность супругу до того дня, как Томми и его приятель совратили меня с пути истинного… Впрочем, всё обернулось к лучшему. Они лишь вернули меня к моей истинной сущности, которую мне приходилось в себе подавлять. Полагаю, и муж осознавал это, что и помогло ему не осуждать меня. Да и наблюдаемые им зрелища моих измен, несомненно, возбуждали его так, что с лихвой покрывали всякий моральный ущерб. Не говоря уже о том, что градус наших телесных отношений заметно повысился и наши взаимные ласки стали ещё более страстными… (Чтобы загладить изначальную вину, я отдавала свою часть супружеского долга с повышенными „процентами“, на которые и раньше всегда была щедра.)

Итак, всё между нами было предельно ясно, без ненужной мешающей ревности. На следующий день после того, как тайное стало явным, супруг заверил, что отныне я могу в любое время принимать у себя кого хочу. Это разрешение последовало как нельзя более кстати: я чувствовала, что ежедневных визитов моих милых мальчиков мне уже катастрофически не хватает и необходимо расширить круг партнёров.

Тем не менее из вежливости я возразила, что в этом случае он не сможет всегда быть зрителем наших занимательных представлений, на что он ответил, что ведь есть камеры, которые нужно лишь вовремя включать или настроить на непрерывный режим работы (этот намёк заставил меня замереть от возможной перспективы, которую он имел в виду). Кроме того, не исключено повторение того, что было, ведь он в любой миг может вернуться непредвиденно. И это опять же вносит некоторую неопределённость, то есть я никогда не буду знать наверняка, наблюдает ли он за мной вот сейчас, когда я предаюсь уже одобренному им удовольствию.

Камеры в необходимых местах установили на следующий же день. Я сразу проверила, как они работают, тем более что их устанавливал такой симпатичный молодой человек…

Прошло около недели, в течение которой я не замедлила сполна воспользоваться любезным разрешением. Но, как ни странно, Дэвид ни разу не дал понять, что видел мои бурные дни живьём или в записи. Мне показалось, что он даже ни разу не смотрел их, задумчиво вынашивая какую то грандиозную идею. Хотя это не мешало ему по ночам обладать мной в полную силу. Уж от своей законной доли он отказываться не собирался ни при каких обстоятельствах, что меня вполне устраивало…

Из вышесказанного легко догадаться, к чему в итоге всё должно было прийти. И это было так логично… Мой дорогой муж, будучи практичным человеком, решил извлечь некоторую выгоду из моего пристрастия к неограниченному сексу, совместить приятное с полезным. Вскоре после того знаменательного случая у нас с ним состоялся почти деловой разговор. Я была в своей обычной рубашке, застёгнутой посередине на две пуговицы и едва прикрывающей лобок (хотя большую часть последней недели обходилась и без неё), а муж в чёрном костюме, напротив, выглядел чуть ли не официально, что придавало беседе оттенок встречи на высшем уровне, если бы только дамы там могли присутствовать в таком свободном виде.

– Ну, моя милая Андреа, – начал он, потирая руки и глядя на меня с каким то отстранённым вожделением, – полагаю, пришло время сделать следующий шаг.

– Что ты имеешь в виду? – поинтересовалась я, в тот момент не уловив темы.

– Ну как что? – удивился Дэвид. – Ты уже стала полноценной шлюхой… – Тут он предупредил меня, хоть я и не думала перебивать: – Нет нет, я не вкладываю в это слово ничего ругательного. Надеюсь, ты это понимаешь после наших прежних разговоров?

– Да я вовсе и не думала, что ты хочешь меня оскорбить! – возразила я. (Наоборот, мысленно добавила я, мне ужасно, до дрожи нравится быть шлюхой. Которую ты имеешь полное право наказать когда захочешь и сколько захочешь…)

– Ну и прекрасно! А кроме того, – он шутливо погрозил мне пальцем, будто прочтя мои мысли, – признайся, тебе ведь и самой нравится быть такой распущенной и весьма даже потребной блудницей, которую всякий кому ни лень имеет во все дырки?

На это я лишь мило порозовела в знак согласия, подумав, что ведь и моему муженьку нравится, что я такая. Не потому ли я и стала вести себя как шлюха, что подсознательно чувствовала это его предпочтение?

– Однако я не договорил, – продолжал супруг, перейдя на деловой тон. – Мне кажется, что можно слегка подзаработать на том, чем ты сейчас занимаешься даром, лишь из удовольствия. То есть шлюхой ты уже стала и предаёшься свойственному ей делу с большой охотой. Но ведь можно добавить к удовольствию деньги, которые лишь усилят его. Тем более ты уже давно не работаешь, так почему бы тебе не потрудиться на дому? Ну, ты понимаешь, о чём я?

– То есть ты хочешь, чтобы я стала платной шлюхой, – уточнила я, намеренно не употребляя нужное слово, чтобы не покоробить Дэвида.

Он оценил это, кивнул и продолжил:

– Пойми, и это сказано не в обиду тебе. Если ты откажешься, я ни в коем случае не буду настаивать. Просто сама знаешь, лишние деньги никому ещё не мешали… Да и вообще это в твоих же интересах: так тебе не придётся самой искать, кому бы отдаться, а уж актов получишь сколько телу угодно, лишь бы ты не пресытилась. (На это замечание я успокаивающе улыбнулась.) Можно даже считать, что ты по прежнему отдаёшься только по желанию, а я буду получать все деньги за поиск твоих клиентов. Возьму отпуск и вплотную займусь этим, а если дела пойдут хорошо, то и совсем уволюсь. Откроем у нас дома публичную комнату… Что ты об этом думаешь, дорогая?.. А впрочем, если ты всё же обидишься и откажешься, то я приму это как должное.

– Откажусь?.. – я чуть не засмеялась. – Да что ты, милый! Ведь то, что ты предлагаешь – так замечательно!

Я подумала, что сама никогда не предложила бы ничего подобного, ведь тогда это выглядело бы иначе, а теперь – другое дело, я не запятнала себя недостойной просьбой, позволившей бы заподозрить меня в меркантильности (впрочем, я ни в чём не нуждалась и сама бы отдавала деньги мужу), а мой дорогой Дэйв предложил вариант, при котором у меня гарантированно будет много партнёров, что мне, видимо, так необходимо. Его разрешение принимать кого угодно всё таки не обеспечивало такой непрерывности, приходилось во многом полагаться на случай, искать, тратить время, и не всегда с толком… Да и для выходов из дома приходилось одеваться, а я этого так не любила!.. Конечно, Томми отчасти помог мне, пригласив ещё нескольких своих приятелей, но их было не так уж много, к тому же и опыта им всем не хватало…

Тут, уже получив от меня полное одобрение своим планам, Дэвид слегка сменил тон и разыграл добропорядочного главу семьи:

– Но, полагаю, ты понимаешь, что формально я должен быть оскорблён и требовать от тебя удовлетворения?

Я томно кивнула:

– Которое ты в любой момент можешь получить…

– Само собой. Но это не всё. Признаёшь ли ты меня своим полновластным хозяином, пока я не сочту себя удовлетворённым?

– Да, с радостью, – охотно согласилась я.

– Тогда с этого дня я ввожу некоторые правила. Во первых, вплоть до моего разрешения ты больше не будешь носить никакой одежды, включая бельё. Для верности сегодня же заберу из дома все твои вещи. Так что снимай свою рубашку, которую ты больше не наденешь.

– Но, милый, – нарочито капризно запротестовала я, выполняя приказание, – ведь зимой мне будет холодно!

– А мне нравится твой настрой, – усмехнулся он, забирая у меня рубашку, – тем более что пока лето. Ты заглядываешь далеко вперёд и готова самое меньшее полгода обходиться без одежды. Но не беспокойся, холодно не будет. Установим более сильные отопители, и всё. Да и без того мёрзнуть тебе не придётся… Теперь второе правило – все твои контакты будут записываться на камеры, я потом буду просматривать и отбирать лучшие. Возможно, мы это тоже используем, чтобы зря не пропадало. Само собой, я продолжу подсматривать за тобой и живьём, но ты никогда не будешь знать, когда именно. В любом случае тебе придётся всегда стараться как следует, чтобы меня не разочаровать!.. Ну, и третье – у тебя должно быть не меньше двадцати посетителей в день. Об их должном количестве я позабочусь, а уж тебе предстоит позаботиться о потребном тебе количестве сношений и о том, чтобы желающих не стало меньше.

– Всего двадцать? – чуть притворно огорчилась я. (На самом деле это было заметно больше того, чем я довольствовалась раньше, ведь не каждый час к нам заглядывали симпатичные разносчики газет с друзьями.)

– Дальше посмотрим, – неопределённо пообещал он. – Если удастся, увеличим поток. Только вот боюсь, чтобы тебе это не повредило…

– Да не бойся! – рассмеялась я и весело тряхнула распущенными ярко рыжими локонами. – Такое повредить не может. Мне, во всяком случае…

Муж посмотрел на меня взглядом, в котором ясно читалось желание. Поэтому дальнейшее обсуждение нам пришлось надолго отложить… Хотя соглашение и без того вошло в силу.

После этого мой любимый самец собрал всю мою одежду, не оставив ни клочка материи, которым я могла бы прикрыться, и куда то увёз её. А я и сама уже давно большей частью почти ничего не одевала, у меня и так в шкафу сиротливо ютилось лишь самое необходимое. Впрочем, подумала я, так будет заметно пикантнее: одно дело, когда я ходила обнажённой по своему желанию, теперь же я помимо своей воли вынуждена обходиться без всякой одежды, полностью нахожусь во власти мужа, и эта мысль так приятно возбуждала… Он забрал также всю обувь, а заодно прихватил и несколько заколок с резинками, заметив, что распущенные волосы мне больше идут и являются необходимым дополнением к моей отныне непрерывной наготе. Впрочем, он переусердствовал, поскольку я редко собирала волосы, – только если делала что то, во время чего они мешали. (Так что теперь единственным, чем я могла бы отчасти прикрыться, если бы этого захотела, остались мои волосы. Они у меня длинные, но не настолько, конечно – груди скроют, а самое интересное останется на виду.)

Дэвид не забыл также одеяла и постельное бельё, вообще всё, кроме специальных простынь и наволочек (заказанных им заранее), которые я сама не смогла бы снять. Вот ведь смешной… Тут он опять же проявил чрезмерную осторожность. Видимо, ему казалось, что его запрет вызовет во мне подсознательный протест и я только и буду думать о том, чем бы прикрыть свою наготу. Но ничуть не бывало! Наоборот, как уже сказано, его запрет лишь обострил мои ощущения. Теперь я ещё более, чем когда либо прежде, желала никогда больше не одеваться, а всегда пребывать в чудесной первозданной открытости миру…

Перед уходом муж выдал мне полотенца и пообещал поступать так каждый день, а потом забирать их (чтобы у меня не возникло искушения в них завернуться). А я как раз пошла принять душ. Начиналась прекрасная голая жизнь, в которой я должна особенно соблюдать чистоту…

Но перед тем, как мы начали зарабатывать на моей страсти к мужчинам, мой супруг предложил мне для разминки соблазнить соседа, который уже давно неравнодушно на меня поглядывал. Это было детской игрой. И если я не сделала этого до сих пор, то лишь потому, что сосед весь день работал и появлялся поздно (по выходным же на глазах у мужа я, понятно, до его разрешения не позволила бы себе подобного). А в эту субботу я его легко подловила. Просто вышла утром во двор и устроилась в шезлонге, якобы позагорать. Естественно, сосед моментально клюнул на приманку, подошёл к заборчику и завёл со мной светскую беседу, которая плавно перетекла в более интересное занятие в спальне. (Чтобы обеспечить успех предприятия, Дэвид заблаговременно и демонстративно уехал, громко сообщив, что вернётся нескоро.) Камеры аккуратно запечатлели этот опыт незамысловатого соблазнения, который тем не менее при просмотре весьма впечатлял…

А накануне дня, когда ко мне валом должны были повалить юноши и мужчины нашего городка, муж придумал ещё и такой фокус: на крыше нашей новой машины (которую теперь то мы могли себе позволить) надёжно закрепил лёгкий пластмассовый стул с подлокотниками, я уселась в него – понятно, нагая (уже стала забывать ощущение одежды на коже); мы медленно проехались по всему городу, и меня постоянно сопровождали похотливые мужские взгляды. Подобные взгляды принято называть раздевающими, только я опередила мужчин и разделась сама, причём давно и надолго…

Дэвид позволил мне надеть туфли, но лишь для того, чтобы дойти до машины, а потом сам снял их с меня. На удачу, день выдался весьма тёплым, но облачным, так что мне даже шляпа не понадобилась. Из предосторожности крышу машины накрыли белой материей, чтобы мои ступни не обжигало, но в такую погоду этого бы и так не произошло. Все уже были оповещены о моём будущем статусе, поэтому никого не удивило, что я появилась на публике без одежды. Только смотрели и пожирали глазами, отчего я получала неизъяснимое удовольствие. Закинув ногу на ногу, я восседала на своём стуле, как на троне, подобно голой королеве секса (полагаю, для зрителей это было приятнее, чем смотреть на голого короля). При этом я вела себя так, как будто подобный откровенный выезд является для меня привычной ежедневной необходимостью, да в какой то мере так и было. Дэвид исполнил эту мою мечту, чтобы все могли лицезреть мои соблазнительные прелести. Ощущение всеобщей доступности возбуждало до предела, и во время нашей довольно длительной поездки я неоднократно кончила…

А со следующего дня начался праздник секса. Я уже была настолько подготовлена к этому, что не испытала никаких особых потрясений ни телесно, ни духовно. Моё тело с лёгкостью выдерживало десятки соитий в день и лишь наливалось любовной силой, страстью и жаждой, требовало ещё, всё новых и новых сношений… (Стесняться наблюдения я очень скоро перестала, что, впрочем, никак не сказалось на силе моих многочисленных оргазмов, хотя поначалу небольшое стеснение и позволяло быстрее достигать пика.)

Разумеется, мы позаботились о предохранении (вернее, я ещё в первые разы благоразумно подумала об этом), но теперь оно было практически стопроцентным – благодаря наиболее надёжным дорогостоящим средствам. А что касается моих возможностей, то мне, подобно хорошей обуви, сносу не было. И секс держал меня в наилучшей форме.

Памятуя о групповом сексе, за которым он застал меня впервые, муж предложил по обоюдному желанию клиентов устраивать сдвоенные визиты, в которых всё проходило бы по тому же сценарию, и это здорово разнообразило ощущения. Кстати, та парочка, с которой всё и началось, выторговала себе льготу на пол цены. Я упросила супруга сделать им эту поблажку, ведь без них ничего бы и не было… возможно. Они уже так привыкли ко мне, что не представляли и дня без того, чтобы меня не оттрахать.

А с деньгами у них было, конечно, не очень, не то что у более состоятельных граждан. Цена за визит была не так чтобы запредельной, но и не слишком низкой. Чтобы знали, что я не какая нибудь дешёвка. И мне было приятно, что муж меня оценил достаточно высоко. Вот за это я его и люблю… А к ночи из шлюхи я вновь превращалась в добропорядочную жену и безраздельно принадлежала моему законному супругу, которому дарила наслаждения ещё больше, чем всем остальным вместе взятым. Он полновластно располагал мной ночами напролёт, так что я не могла пожаловаться на большие перерывы.

А он и до того был достаточно мощным в смысле мужской силы, теперь же и вовсе, не иначе как наглядевшись записей, заделался половым гигантом. (Или же отчасти всё таки играла роль подсознательная ревность: Дэвид всё пытался мне таким образом доказать, что он лучше всех тех, кого позволил мне попробовать помимо себя. И он правда был лучше многих, это уж точно.) Днём он организовывал график посещений, вечерами просматривал накопившиеся записи и отбирал наиболее удачные фрагменты, а ночами занимался со мной сексом, применяя многое из увиденного…

Это может прозвучать иронично, однако я больше не ощущала себя изменяющей женой, потому что душой безраздельно принадлежала мужу: этого он добился своим пониманием. (Да и его разрешение само по себе исключало мою вину.) Разумеется, я никоим образом не ставлю себя в пример и не пытаюсь оправдать супружескую измену, хотя нередко её бывает сложно избежать… Наш случай был особым. Ну, не всем же так везёт с партнёром. Понятно, что в основном супруги вряд ли одобрят подобную свободу нравов…

Наши доходы ощутимо возросли за те несколько месяцев, что я отдавалась всё новым и новым „вкладчикам“ (звучит двусмысленно), так что мой деловой супруг вскоре смог открыть собственную фирму по своей специальности, которая процветала не меньше, чем задуманное им предприятие со мной в главной роли. (Поскольку он больше не мог заниматься организацией посещений, то передоверил это одной сотруднице, которая тоже уволилась с его бывшей работы ради новой выгодной должности.)

Вскоре после этого Дэвид пригласил к нам с десяток новых сотрудников. По такому торжественному случаю он разрешил мне надеть короткий кружевной передничек, который не слишком скрывал мои пышные груди и всё остальное. Готовить и убирать мне больше не приходилось, поскольку теперь мы нанимали для этого приходящую домработницу, но в тот раз муж попросил меня сделать исключение и самой внести вклад в трапезу. На время готовки я также повязала голову выданным мне вдобавок платком и приготовила несколько своих фирменных блюд, хотя большая часть снеди была заказана в ресторане.

Когда гости явились, супруг представил меня обществу и усадил рядом с собой. Моё присутствие за столом возбудило у присутствующих аппетит, что меня порадовало и как хозяйку, и как женщину, которой были нужны сильные партнёры. Ясно было, чем закончится вечер, поэтому гостям следовало хорошо подкрепиться. Так и вышло: Дэвид предложил меня в качестве десерта, предварительно заверив, что никого за это не уволит, а, напротив, поощрит. Угадайте, многие ли отказались от сладкого, вернее, сладкой?.. (Вообще то в этом не было ничего нового: я слышала, что у некоторых древних народов был обычай – в качестве жеста гостеприимства хозяин предлагал гостям жену.) Всё было записано на камеры, как всегда.

Хотя ко мне в спальню входили по одному, но на середине действия, пока мой предыдущий партнёр не закончил; новый присоединялся к нашим играм и позже замещал насытившегося предшественника, то есть опять использовали секс на троих, только „поступенчато“. Каждый поимел меня по нескольку раз, отчего я чувствовала себя на седьмом небе. (Строго говоря, мужчина и женщина взаимно обладают друг другом, но мне всегда приятней думать, что обладают мной; я предоставляю себя мужчине, хотя и получаю от него часть, конечно… Как это сладостно – когда тебя трахают, много раз доводят до оргазма, да ещё на глазах у любящего мужа, которому это нравится!) В тот раз я превзошла саму себя, и, полагаю, сотрудники после этого вечера стали особенно крепко держаться за свою работу, позволяющую испытать близость с роскошной женой босса.

Подобные приёмы мы устраивали и в дальнейшем, но эти концентрированные сеансы сексотерапии лишь оттеняли прелесть моего повседневного сексуального существования.

О, чуть не забыла упомянуть о главной изюминке, которую в дальнейшем придумал тот же, кто всё это и затеял. Муж справедливо рассудил, что раз уж подсматривание настолько его возбуждает, то наверняка найдётся немало тех, кто получит от этого не меньшее удовольствие. (А за посмотр, как известно, надо платить…) Это было ясно, ведь подобные зрелища в записи всегда привлекают обширную благодарную публику, только мы устроили порно живьём, что обладало даже большей притягательностью. Одну стену в спальне сделали сплошь зеркальной, а в комнате за ней располагалось около полусотни сидячих мест, на которые продавались билеты. И по вечерам наш зрительный зальчик никогда не пустовал, да и в другое время народу хватало. (Нередко зритель прямо оттуда переходил в спальню и становился на время актёром в паре с бессменной неутомимой партнёршей.) А сознание, что на меня смотрит столько народу одновременно, подстёгивало лучше всякого возбудителя. И я вовсю старалась, чтобы не разочаровать публику, ну и клиента, само собой, который по той же причине лез вон из кожи (отчасти буквально)…

Конечно, я не была настоящей профессионалкой, но и любительницей в сексе меня никто бы не назвал, а рвение с лихвой искупало всё. (Точнее, я и была любительницей – в самом прямом смысле, но при этом отнюдь не дилетанткой.) Я просто купалась в своей развращённости. Если бы какой нибудь художник собрался написать картину Похоти, я бы с удовольствием согласилась позировать – не прерывая своего приятного занятия… Я дарила удовольствие и получала его с прибылью (разумеется, не только денежной).

Особенно меня подхлёстывали сдвоенные посещения, когда я могла работать на оба фронта; как следует возбудив своих партнёров, поворачивалась к одному задом, предоставляя ему для обработки моё основное половое отверстие, чтобы тем временем без помех с упоением присосаться к члену другого (первый, усердно трахая меня сзади, нередко для удобства, как лошадь за поводья, хватал меня за распущенные волосы, – так они не мешали, и в какой то мере „всадник“ управлял движениями моей головы); а потом они менялись местами, и я, зажмурившись от двойного восторга, самозабвенно продолжала с наслаждением обрабатывать новый предельно напряжённый пенис, до дна насаживаясь на него ртом, пока меня, вечно голую и всегда доступную шлюху, каковой я себя сполна ощущала, хватали и щипали за бока, лапали за попу, активно тёрли мои большие, но упругие сиськи, до упора, по самые яйца сношали сзади…

В этом было что то непередаваемое: чувствовать себя на верху блаженства не только от активных физических воздействий на всё тело, но и от осознания себя такой распутной и всем отдающейся женщиной, которую ведь следует презирать и унижать, – как многие бы неверно и восприняли то, что со мной делали в телесном смысле; но при этом меня любили, пили меня как неиссякаемый источник радости, и это мне нравилось до безумия!.. Это был верх сладострастия. А потом мои партнёры, истощённые, валились на меня, накрывая своими телами, а их сила переходила ко мне, в меня… Но я знала, что они вскоре восстановятся и вновь придут ко мне получить то, чего недодают им их жёны и любовницы.

И при этом я не уставала постоянно, и словами и делом, благодарить моего дорогого мужа, который так здорово всё придумал и обеспечил мне такую наполненную во всех смыслах жизнь…

…

(Психологическое дополнение, которое читать не обязательно.)

…

Однажды Дэвид устроил нам обоим тайм аут, чтобы вместе провести свободный вечер. Я обрадовалась этому перерыву, потому что мы оба много работали и, не считая ночей, не слишком часто общались (чаще обходясь без разговоров).

Муж попросил меня к ужину надеть принесённый им халатик (правда, опять же короткий). Я удивилась, потому что это было впервые со времени установленных им правил, первым из которых была обнажённость. И подумала, что, очевидно, мой милый супруг не хочет отвлекаться во время ужина, хотя обычно вид моего великолепного тела не мешал его аппетиту. Вероятно, он хочет серьёзно побеседовать. Я оказалась права. Вначале беседа вращалась вокруг каких то малозначащих тем, но я терпеливо ждала. Когда мы уже заканчивали, он, чуть смутившись, приступил к основному, ради чего всё и затеял:

– Андреа, я давно хотел тебя спросить… Скажи, почему тебе так нравится отдаваться мужчинам на моих глазах?

Это было неожиданно. И в самом деле, почему? Да, возбуждает, но в чём причина? Раньше я как то не слишком над этим задумывалась. Чтобы выиграть время для ответа, я пошла на хитрость:

– Дэйв, я тебе с удовольствием отвечу, если ты в свою очередь объяснишь мне, почему тебе так нравится наблюдать за тем, как мною обладают другие мужчины. Ведь большинство на твоём месте… ну, сам знаешь, как бы себя повели.

Я видела, что и мой встречный вопрос застал мужа врасплох, но лишь в том смысле, что он не ожидал его от меня сейчас. Однако, в отличие от меня, он явно размышлял над своими побуждениями, потому что не стал тянуть и принялся объяснять:

– Прежде всего, мне именно со стороны нравится смотреть, как ты занимаешься сексом. Когда это делаем мы с тобой, то я вижу всё с несколько… иной позиции. А ведь когда слишком близко, не видно как следует. Чтобы разглядеть, надо отодвинуться. Кроме того, лично мне не нужна жена скромница, это для меня было бы как то пресно, что ли… Поэтому, изменив мне, ты доказала, что ты действительно шлюха, которая мне нужна и от которой в постели можно требовать гораздо больше, чем от добропорядочной супруги, понимаешь? Как бы ты ни ублажала меня „по честному“, без измены нет той самой изюминки… То есть ты как бы сама ставишь себя в положение виноватой, которой я могу повелевать. И ты показываешь, на что ты способна с другими, – значит, и я могу требовать того же, а предварительный просмотр весьма разогревает, способствует аппетиту и желанию поискать, испробовать что либо новое. Каждая пара неповторима, и, усваивая опыт от других мужчин, ты и мне в итоге даёшь больше. (И чаще, мысленно дополнила я.)

Далее, ты сама ломаешь преграду, не позволяющую большинству жён ощутить всю полноту единения с мужской половиной. А это смелость, которую я уважаю. Ты ведь невольно бросаешь вызов общественным установкам, тем более теперь, когда все знают, чем ты занимаешься и когда любой может прийти, чтобы отыметь тебя как пожелает. Что ещё… А, ну и женская полигамность. Вот все говорят, что мужчины – кобели, но ведь, если подумать, женщинам нужно больше партнёров, поскольку им труднее достичь удовлетворения. И ощущений им требуется уж никак не меньше. Вообще стремление к многообразию свойственно людям. Раз уж тебе так потребны другие мужчины, то почему я должен мешать?

Ведь дать тебе столько же взамен никак не могу при всём желании… А жить вместе с тобой мне хочется несмотря ни на что. Ещё и такое соображение: чем постоянно подозревать измену, лучше её видеть воочию или даже организовать самому, тогда она не пугает и не приводит в ярость. Как известно, пойди навстречу своим страхам – и они рассеются. Если уж ты неизбежно должна была мне изменить, то что толку сходить от этого с ума? Всё зависит от подхода. А напоследок, пожалуй, упомяну, как ни странно, альтруизм. Ты у меня такая замечательная женщина, что просто жалко не дать тебя попробовать и всем остальным, кому можно… Ну как, удовлетворил ли я твоё любопытство так же хорошо, как обычно удовлетворяю твоё тело?

– Даже более чем! – искренне воскликнула я. – Не ожидала, что ты всё так складно объяснишь. Правда, мне чудится некоторая недосказанность, но, возможно, я и ошибаюсь. Однако теперь моя очередь. После такого пространного ответа и я хочу тебе исповедаться.

Прежде чем начать, я глубоко вздохнула.

– Знаешь… Если честно, то ещё пять минут назад я не знала, что тебе ответить. Но твои слова многое для меня прояснили, и теперь я могу кое что сказать. Итак… Всё, что ты упомянул, верно. Но есть и ещё несколько причин. Например, стремление к разнообразию, которое ты отчасти подметил. Оно важно и само по себе, но к тому же помогает по достоинству оценить тебя, твою незаменимость. Как мне понять, что ты у меня лучший, если мне тебя не с кем и сравнить? Вот откуда это стремление. Остальные – не более чем фон для тебя, моего главного мужчины. Правда, что касается Томми и его друга…

Мне их было немного жаль. Они ведь такие юные, неискушённые… то есть были поначалу. Они так жаждали женщину, что было бы преступно не дать им вкусить себя. Хотя в первый раз они моего согласия и не спрашивали… Что обернулось к лучшему. И насчёт приходящего с другими опыта ты прав. Я ведь именно для того хочу изведать всё возможное, чтобы потом подарить это тебе. Да и ты видишь эти приёмы, тоже учишься многому, я это потом чувствую на себе. Но и другим я тоже хочу дарить себя, свои возможности… Тебе и так всегда достанется столько, сколько ты способен получить.

Зачем же пропадать неиспользованному? И потом, меня возбуждает максимальная открытость, доверительность между нами. Я более обнажена перед тобой, когда ты видишь, как меня берут другие, чем когда ты сам на их месте. Физическая отстранённость, которую ты тоже подметил, усиливает наше стремление к близости. Мы не нарушаем стабильность нашего брака, а просто избавляем его от опасности закостенеть. Но главное, пожалуй, это доверие. Ведь обнаружив измену жены, как поступают обычно мужья? Выгоняют жён, разводятся с ними, даже убивают… А ты не такой. И я это оценила. Моё тело может принадлежать кому угодно, но душа – только тебе, теперь уж я знаю это наверняка. И поэтому же я знаю, что ты меня не бросишь. Ведь мы испытали друг друга самым сильным способом – изменой. Раньше, когда я просто изменяла тебе, я была больше шлюхой, чем с тех пор, как ты позволил мне ею стать. Доверие в любви – главное, несмотря ни на что. Это связывает нас сильнее всяких клятв…

Я остановилась перевести дух. Не ожидала, что сумею столько наговорить… Дэвид тоже был впечатлён.

– Это невероятно… Сейчас ты ещё более прояснила мне то, что между нами происходит. Но я вспомнил ещё об одной причине. Когда я вижу, как на тебя, голую и беззащитную, посягает другой мужчина, я как бы ощущаю себя – тобой. Как будто он вторгается в меня, в мою душу… Благодаря этому непристойному зрелищу я невольно соприкасаюсь с женской психологией. Через тебя обладают и мной, это унизительно, но почему то мне желанно. Наверно, я мазохист, да?

– Глупости! – возразила я. – Тогда все мы немножко мазохисты. Но сейчас ты опять очень здорово всё раскрыл.

Повисло молчание, во время которого мы обдумывали услышанное. Потом я робко спросила:

– Дэвид… Прости, я знаю, что у меня нет права задавать такой вопрос, но… а как у тебя? У тебя есть другие женщины? (Я намеренно не употребила слова „изменяешь ли ты мне?“)

– Нет, – просто признался он. – Мне всегда хватало только тебя.

Меня переполнило чувство любви. Я встала и сбросила с с себя халатик, вернувшись к своей такой привычной и вызывающей наготе. Потом подошла к мужу и обняла его, прижалась тёплыми сиськами к его крепкой груди; он со спины запустил руки в мои густые рыжие пряди, а потом мы поцеловались… Это был долгий проникновенный поцелуй. Когда мы оторвались от губ друг друга, мой любимый мужчина посмотрел на меня каким то новым взглядом, в котором светилось особое понимание.

– Вот оно что, – улыбаясь, прошептал он. – Теперь я, кажется, окончательно понял. Ты должна зримо изменять мне, чтобы я от тебя не ушёл. Это меня притягивает к тебе…

– А чтобы я от тебя не ушла, ты должен видеть, как я тебе изменяю, – завершила я его мысль.

Несколько минут мы стояли молча и по прежнему обнявшись.

– Милый, – нежно шепнула я мужу, – обещаю тебе сделать всё для того, чтобы мы никогда не расстались…

…И я выполнила своё обещание, продолжая вести тот образ жизни, который так нравился нам обоим…