Шумная компания, обилие алкоголя сделали, свое дело, я расслабился. К середине ночи, так и не выбрав себе визави для плотских утех, лег на отведенное мне койко-место. Маленькая комнатка в мансарде была уютна, в ней пахло травами и фруктами. Удобно устроившись на софе, я быстро заснул, шум утихающей вечеринки почти не долетал до моего ложа.

Толчки сотрясали мое тело, они регулярно повторялись, то медленно, то быстро. В моей попке, двигался чей-то толстый, упругий и твердый член, я ощущал, что он заполнил собой всё пустое пространство внутри неё. Этот момент мне грезилось, что этот сон, со всплывшей из-под спуда сознания и тщательно скрываемой от посторонних глаз, являвший собой, одну из многочисленных картин, моего богатого калейдоскопа сексуальных развлечений. Происходящие во мне движения, завораживали, до дрожи и стонов, яркостью своих ощущений. Я боялся пошевелиться, чтобы не спугнуть это умопомрачительное наваждение. Через некоторое время всё закончилось, яркой вспышкой эмоций, молниями расплескавшись по всему телу, которые исчезая, превратились в теплую пустоту, которая закружилась воронкой и увлекла меня за собой. Это Гимерос, бог страстных, плотских наслаждений, вдоволь насладившись моим либидо, снова вернул меня во власть Морфея.

Уром было небольшое похмелье и двоякие ощущения. Попка немного саднила, легкий зуд был приятен и окрашивался тонкими нотками вспыхивающей, как крошечные молнии, бархатистой боли. Грубо говоря, меня «трахнули», хотя и нежно. Но, кто!? Чужих с нами не было, только свои. Свежая вода озера освежила тело и успокоила разум. Мне надо было выяснить, кто он, этот ночной, пусть и ласковый, насильник.

Завтрак прошел весело. За столом, были шутки, прибаутки, планы на сегодняшний день. Никто из собравшихся не смотрел на меня как-то необычно. Позавтракав, мы пошли купаться.

На пляже было хорошо и уютно, в этот жаркий, будний день, наша компания бездельничала и нежилась на солнце. Я же не смотря на всё великолепие природы вокруг меня, ломал голову над ночным происшествием. Рядомстоящий"бумбокс"мурлыкал:

Неаds turn, уоur bоdу burn

Riр оff уоur сlоthеs fоr mе

Mаkе оut, lаsh оut

Кеер dаnсing nаkеd, fееling frее

Тhаt's mу gun

Тhаt's mу gun

Тhаt's mу gun

Mmmm (mmm-mmm)

Mmmm (mmm-mmm)

Lаst night, уоu wеrе

Whо уоu рrеfеr, bесаusе оf mе

Wаkе uр, mеssеd uр

Вut уоu'rе still hарру аs саn bе

До вчерашней ночи, знакомства с мужскими прелестями уже бывали со мной и не раз, но осознано, наяву, и это было моим выбором. Ситуации, чтобы ночью во сне, меня изнасиловали, воспользовавшись моей расслабленностью и невозможностью к сопротивлению, у меня ещё не было никогда. Свою Девственность моя «шоколадная орхидея» потеряла не вчера, поэтому мои переживания не имели ничего общего с муками утраты. Злил сам факт, что «свои», могут легко превратиться в «чужих», пусть этот «чужой» оказался понимающим в подобных ласках.

Смазка или гель у него была с собой. Наверное, у насильников эти вещи являются непременным атрибутом?! Иначе, на сухую, он просто порвал бы мою попку и одним зудом, дело бы не закончилось. Только в дешевом порно, актер плюет на

свой член и на попку партнера и началось соитие.

Сначала, «бутон» надо нежно приласкать, чтобы он, постепенно раскрылся, как раскрываются лепестки цветка, готового к «опылению». На это нужно время, «бутон» конечно можно открыть силой, тогда будут травмы, боль. В моем случае, досрочное пробуждение, со всеми вытекающими отсюда последствиями, словом форменное изнасилование.

Мой незнакомец, не спеша сорвал букет удовольствий, мастерски раскрыв мой «бутон», не помню была ли на мне одежда, в трусах или без них, я ложился спать. Мои ощущения, то происходящего, были приятными и желанными, пока этот «шершень» спокойно наслаждался нектаром моего «цветка». После алкогольных возлияний, коитус, длиться дольше обычного. Толщина «хоботка» то же влияет на соитие, хотя это не первый «шершень» проникший своим «хоботком» в мой «цветок», чувствовалось, что у этого, он был довольно крупным. Обладателей больших «хоботков», среди здесь присутствующих «шершней», не замечено. Кстати, не знаю какие они у них во время эрекции, я не был ни с одним из них близок, а «хоровое пение» у нас не принято.

Семя он излил глубоко у меня в попке, словно оплодотворял меня, и боялся, что оно вытечет не сделав своего дела. Скорее всего, мистер «игрек» хотел, чтобы сперма не была замечена. Он попытался замести следы своих действий, смазка у меня на попке осталась и не полностью высохла, на простыне и на моем теле осталась его сперма, частично вытекшая из медленно сужающегося, после столь интенсивного соития, «удивленного ока», сперма на моем животе и члене, была моей. Так, что сегодня утром мне пришлось, сначала хорошенько подмыться, прежде чем сесть за стол.

Тhаt's mу gun

Тhаt's mу gun

Тhаt's mу gun

Mmmm (mmm-mmm)

Mmmm (mmm-mmm)

Я бы еще долго гонял такие мысли в голове, как тут услышал голос, меньше всего я мог подумать, что услышу именно его.

У Ника, здесь была постоянная девушка, зная это, мы не подкатывали к ней свои «бильярдные шары».

— Как дела, у тебя ничего не болит?! Давай поговорим спокойно. Я вчера был пьян, что называется «в мясо», и сам плохо понимал, что делаю. Попки у вас Верой похожие, ну, я, как обычно, поигрался. — выпалил он разом.

— Во-первых не кричи, — ответил ему я, — во-вторых, моя попа отличается то девичьей попки твоей Веры, в-третьих, это к первому тоже относится, дело это, только наше и разбираться мы будем, вдвоем и тихо. Я так понимаю, что огласка тебе тоже не нужна?! — спросил я его, уже понимая, что он не врет, а язык за зубами, он держать умеет. Я знаю Ника давно и подлости он никогда не делал и не любил когда их делают другие.

— Да, ты прости меня, если сможешь, что так получилось! — виновато извинился Ник, — спьяну, в впотьмах, твоя небольшая, упругая и теплая попка мне показалась попкой Веры.

— Хорошо, что ты сам во всём признался, а то бы я голову себе сломал, думая, какая это «сука» в нашей компании завелась. — уже спокойным тоном и без напряжения в голосе, принимая его ответ как правду.

— Тогда пошли вмажем «мировую»! — предложил он.

— Что ж, давай, выпьем! — сказал я надевая шорты на голое тело и прикрывая плечи полотенцем, париться на солнцепёке, мне уже порядком надоело. Главное, что выяснение деталей ночного происшествия, началось и, пока, со слов Ника, выглядело оно, как досадное недоразумение.

Dо уоu think I'm еаsу?

Оооh-оооh

Воу, if уоu'rе gоnnа shооt mе dоwn

Dо it gеntlу

I'm nоt еаsу

Оооh-оооh

Вut gо аhеаd аnd tоuсh mе nоw

Dо it gеntlу

Мы уже хорошо загорели, не первый день загораем на этой даче, у которой есть преимущество, свой закрытый пляж. Мы его дружно превратили в нудистский, даже шуточное правило придумали, оно гласило, в купальниках и плавках вход на территорию пляжа запрещен. Решили даже объявление повесить, но потом передумали.

Когда мы уже сделали несколько шагов в направлении дома, нас окрикнула Вера: — Вы куда, мальчики? В ответ Ник показал ей характерный жест, постучав пальцем по горлу, а я показал «Окей».

— Оставьте и того и другого на вечер!!! — Вера знала древнегреческий смысл этого жеста, поэтому и рассмеялась.

— Ты это серьезно, я про жест? — спросил Ник.

— Нет пошутил! — ответил я спокойно, — если честно, то я тебя никогда не рассматривал на роль любовника.

— А, я тебя рассматриваю, но это к вчерашнему не относится, поверь! — скороговоркой произнес Ник.

— И сколько времени ты подглядываешь за мной? — спросил я удивленно.

— Ты сексуальный, красивый, с тобой очень интересно общаться. Когда я смотрю на тебя, слушаю твой голос, внутри меня рождается горячая волна, разливаясь по всему телу, она несет на своем гребне очарование тобой. Нравишься ты мне очень давно, но я всё время стеснялся с тобой поговорить об этом, не зная, как ты к этому отнесешься, — не моргнув и глядя мне в глаза сказал Ники.

— Теперь поговорил. Я подумаю, потому, что, мы с тобой давно дружим, а секс и дружба не тождественные вещи. В твоем случае всё еще сложней. Просто секс, без отношений, мне перестал нравится и я абсолютно не понимаю понятия «дружеский секс». Да, ты симпатичный, веселый, обаятельный, красивые девушки летят к тебе, как пчелы на мёд, но чтобы ты стал мне еще и любовником, надо чтобы эта мысль прошла все три стадии осмысления, — подытожил я, останавливаясь в саду перед шезлонгами.

Прохлада сада и ароматы цветущей природы, должны были настраивать на лирический, романтический лад. Где-то совсем близко, развлекались такие же как мы, дачники. Музыка звучала не громко, но было слышно, как певец, вдохновенно выводит:

Sоmе girls аrе аll аbоut it

Sоmе girls thеу lоvе tо lеt it flу

Sоmе girls саn't livе withоut it

Sоmе girls аrе bоrn tо mаkе уоu сrу…

— Слушай Ники, — спросил я его, желая выяснить для себя, почему пчёлки летят на его «мёд», — расскажи, как ты «это» сделал вчера? — Я помню, как ты ушел спать, немного погодя ушли Вера и Зина. Оставшаяся компания пила и веселилась. Ко мне приставала Нина, но я её вежливо отшил. Потом еще немного выпив, пошел к себе. Вера спала лёжа на животе, укрытая простынёй, я поднял простыню, посмотрел на её попку и мне вдруг сильно её захотелось. В нашей сумке нашлась смазка, я уже хотел начать, но решил пойти ополоснуться, поэтому пошел вниз, чтобы освежиться в озере, а тюбик сунул в карман. Внизу, меня снова остановила веселая компания, я выпил с ними еще, потом всё же пошел до озера. Как поднимался на верх, не помню, — сделал паузу Ник и задумался.

— Помню, стою у дивана, со спущенными до колен шортами, в руках у меня тюбик со смазкой, на кровати кто-то лежит, лунный свет мягко струится по обнаженными ягодицами. Смотрю на тюбик, на член, на аппетитно обнаженные ягодки, логическая цепь замкнулась. — после паузы продолжил Ник.

— Я присел рядом, раздвинул ягодки и выдавил смазку, на прячущуюся между ними «прелесть», потом стал её массировать. Сначала одним пальцем, потом двумя, тремя. Вход в «долину» постепенно расширялся, затем засунув в него три пальца, другой рукой, я начал массировать свой член, он уже давно набух, но был еще вялым. Когда член «встал», я подложил под живот лежащей, подушку, сел на колени над её попкой и начал медленно вводить член в её полу раскрывшийся «бутон».

— Ты, не заметил, что мои половые органы несколько отличаются от Вериных, у меня то, вообще, совсем «другое» между ног?! — удивленно воскликнул я.

— Нет, не заметил, рассеянный лунный свет не освещал того, что было под тобой, на подушке, — ответил Ники.

— А, там, где у Веры должны быть «створки раковины», было тоже пусто и тебя это не смутило?! — не унимался я.

— У Веры длинная промежность, да я же тебе говорю, что было темно, — парировал Ник.

— Ладно, проехали, продолжай дальше, — сдался я, на любой вопрос у него был готов ответ.

— Сначала вошла головка, потом я вынул её, выдавил смазку на член и снова вошел в «бутон». Продвинулся еще немного вглубь и снова вынул член, опять нанес смазку и снова вошел. Так повторялось до тех пор, пока член не зашел полностью.

— А, какой длинны он у тебя, — поинтересовался я.

— Восемнадцать на тридцать четыре, — гордостью сказал Ники. — Ой, надо же, это мой любимый размер!!! — пошутил я, словами одного мультяшного героя. — Не подначивай меня, я ведь тебе говорю, всё честно! — с обидой отрезал Ник.

— Давай пред тем, как ты продолжишь, выясним еще один момент. Частичная потеря памяти, после долгой битвы с «зеленым змеем», вещь обычная. Я это к чему, ты просто так подробно рассказываешь, как массировал «бутон», вводил свой «хоботок», если честно, то меня это как-то настораживает? Может ты тогда уже понимал, что это я, а не Вера?! — задавая этот вопрос, я ждал что он ответит. — Память тут не причем, просто это у меня выработано до автоматизма, поэтому говорю, как было и бывает всегда, — нисколько не смущаясь ответил Ники, — кстати, ты застонал, когда «мой», был весь в «тебе». — Стонал?! — удивился я. — Да, сначала и до конца, тихо и нежно, это я точно помню. Вера тоже стонет, но её стоны похожи на шелест струящегося шелка, они нежны и легки, но немого холодны. Твои же уста издавали звуки, напоминающие мне прикосновения меха шиншиллы, теплые, мягкие и воздушные! Я еще тогда подумал, что у Веры появились новые нотки в голосе, значит ей сегодня особенно хорошо. — А, это был я. Когда ты заметил, что я, не Вера? — весьма несложный, но важный вопрос.

— Когда перевернул тебя на спину. До этого, пока я полулежал на тебе и перекатываясь на твоих упругих, округлых, превосходных «ягодках», я ничего не замечал. И даже тогда, когда лежа на тебе, с подсунутой под тебя рукой, ласкающей твою грудь и сосок, я не понял, что это ты. У Веры, фактически, такая же грудь, как и у тебя, то есть её нет, соски такие же маленькие и так же твердеют во время ласк, как и у тебя. Волосы у тебя короткие и у Веры тоже, когда я ласкал языком и губами твою шейку и ушко, волосы совершенно не мешали мне. Твои руки, не руки молотобойца, ладони у тебя сильные, крепкие и шершавые, у Веры просто ладошки поменьше. Поэтому, когда наши ладони сплелись и стали сжиматься в такт мои движениям, тоже ничего не обычного не произошло, Вера делает также. Еще ты гладил меня ладонью по бедру и ягодице, бывало крепко хватал меня за ягодку и тянул на себя, в этом не ничего экстраординарного, все женщины, порой, делают это. Вот когда я перевернул тебя на бочок, не вынимая своего «перца» из твоего «бутона», проведя ладонь по тому месту, где у Веры должен быть клитор, а вместо него моя ладонь легла на здоровенный и готовый к выстрелу, «ствол», только тогда я понял, как сильно ошибся «дверью».

— В момент потрясения, от произошедшего, я не смог остановиться, мое тело двигалось само, подчиняясь только страсти, бушующей во мне. Скажу честно, что в следующий момент, я уже не хотел останавливаться!

— Я всем своим телом прижался к тебе, мы оба дрожали от охватившего нас экстаза. Ладонью, соскользнувшей с твоей груди, я нежно приблизил к себе твое лицо, его озаряла легкая улыбка бархатных, полу открыты губ, проходя сквозь эти пунцовые порота, лились тихие стоны, твои глаза были закрыты, лишь брови иногда вздрагивали, отражая эмоции, бушующие за сложенными крыльями ресниц. Как только кончики моих языка и губ, стали лёгким ветерком облетать пунцовый бархат твоих губ, они стали искать с ним встречи, вновь и вновь, а ветерок дразнил их и после мимолетных объятий уносился прочь. Уносился он туда, где ладонь, подобно легкому морскому бризу, ласкает мощный «пик» прибрежного утёса, помогая ей, своими поцелуями. Финалом этих воздушных ласк, стал быстро надвигающийся, яростный шторм страсти. Наши губы слились в пылком поцелуе, движения наших влажных тел, двигающихся навстречу друг другу, в головокружительном ритме, создавали ту неповторимую симфонию экстаза, услышав которую, наши сердца начинают биться еще чаще и бешено гонят кровь по артериям, принося с собой в каждую клеточку тела частичку вожделения, вызванного этой симфонией.

Кратеры наших «вулканов» изверглись семенем страсти и стали медленно затухать. Твой «вулкан» извергся далеко, его семя попало мне на тыльную сторону ладони, лежащей у тебя на груди. Мы еще не много полежали обнявшись, одной ладонью ты продолжал держать меня за ягодицу, а другой прижимал мою руку к своей груди, в другой моей ладони была вершина твоего «вулкана», из которого медленно вытекали остатки семени. Потом я выскользнул из твоих объятий, вытер тебя своей футболкой, подложил тебе под голову подушку, накрыл тебя простыней и вышел из комнаты. Ты еще продолжал тихо стонать, когда я закрывал за собой дверь. Хмель прошел и я понял, что случилось то, чего я так долго ждал, но ждал ли этого ты?! В свою комнату я всё же попал, но там Вера с Зиной занимались тем же, что и я с тобой. Остаток ночи спал я в саду, тут, где м сейчас с тобой лежим. Вот собственно и все, — закончил Ники своё повествование.

Мы сидели и молчали, через некоторое время я решил задать ему еще один вопрос: — Бывает, что мы входим в не те двери, считаем друзьями не тех людей… Я считаю, что ты рассказал всё откровенно, приукрасив при этом некоторые моменты… Знаешь, я не злюсь на тебя, мы продолжаем оставаться друзьями… Как быть с тем, чтобы мы стали любовниками, я еще не решил. Как я понял, тебе за моей «дверью» понравилось?! — Конечно!!! — воскликнул Ник, — у тебя очень красивое лицо, его овал безупречен, меня навсегда пленили твои волоокие глаза, цвета свежей весенней, листвы, орошённой теплым майским дождиком, в опахалах твоих ресниц, нежатся пряные и таинственные ветры Востока, твой чувственный ротик тёплым бархатом, сочных пунцовых губ, влечет меня за собой, в бездонную пучину наслаждений, твой пикантный носик, как волшебное зеркало, отражает постоянство и чарующий эротизм желаний.

Голос Ника, завораживающий, своей мелодичность и чарующий своими теплыми переливами, я мог безотрывно слушать, казалось, целую вечность, но, не только в голосе было его особенное очарование. Ник высокий, хорошо сложенный, порой с быстрыми, отточенными движениями, выдающими в нем силу и уверенность в себе, между тем, мог быть ласковым и нежным котенком, мурлыкающим у тебя на руках и изредка выпускающим свои коготочки, чуть дальше мягких подушечек своих лап, эти «царапки» создают красочный букет ощущений, то легкой боли, до наслаждения, волнами пробегающих по всей коже «мурашек».

— У тебя прекрасная фигура, твои ножки длинные и стройные, веретено икр, плавно переходит в покатые бедра, которые венчает шедевральна попочка, она изящна и упруга, своими округлыми выпуклыми ягодицами, с расширяющейся вверх треугольной ложбинкой, венчающей собой выход из скрытой от посторонних глаз, долины. Твоя токая талия, плавно разливаясь по телу вниз и вверх, подобна двум спокойным рекам, подошедшим к друг другу так близко, чтобы выяснить, чей изгиб скользящего ложа красивей. Отсутствие у тебя ярко выраженной груди, не означает потерю привлекательности, ведь важен не размер, а умение ласкать. Богиня Аврора, покрыла твою грудь утренними цветами, а Эрос одарил их жаждой плотских наслаждений, два из них, перевоплотились в обворожительные, пунцово-розовые сосочки, нежным пунцовым ореолом, привлекая к себе, только очень чуткие взоры, способные понять, их аромат и свежесть. Повинуясь желаньям Эроса, твои «утренние цветы», грезят о теплых, воздушных прикосновениях языка и губ. Начиная «расцветать», от нежных ласк, пунцовые «бутоны» наливаются, не давая оторваться прильнувшему к их неге, твердея и набухая, превращаются в неиссякаемый источник чувственного сладострастия.

«Шоколадная орхидея» у тебя шикарная, узкий зев, но эластичный, упругий, но нежный, тугой, но мягкий, как и «коридор» за ним, который ты можешь делать еще уже. Дрожь твоего нежного, с шелковистой, загорелой кожей, обворожительна. Твои стоны — это лучшая музыка, которая до сих пор звучит в моих ушах. — Ты еще не знаешь, как я делаю минет! Анилингус не предлагать, не люблю! — выпали я. — И, не буду, я его тебе сегодня ночью сам с удовольствием сделаю, моя рrеttу littlе рussу-саt! — вскричал он. — Стоп!!! Что это значит, «моя кошечка»?! Я еще не с тобой, но если ты хочешь, то сможешь шептать мне эти слова на ушко, только тогда, когда ты станешь моим котиком! — надо сразу очертить круг, за который другим пока не стоит переступать, — а, «мой малыш» немногим меньше твоего, семнадцать на тридцать три!
— Ну вот, мальчики уже «хороши» и начали письками мериться! — голос Веры звучал весело и озорно, они с Зиной возвращались с пляжа и услышали наши голоса.
— У кого длинней? — спросила Зина.
— Фискальная экспансия в условиях ликвидной ловушки наиболее эффективна, поскольку отсутствует эффект вытеснения инвестиций, — в один голос ответили мы. Девчонки рассмеялись и пошли дальше, и мы поняли почему, у нас под шортами дыбились наши «вулканы».