После срочной службы я переехал в областной центр, где устроился в газету стажером. Начинались лихие 90. И многое, очень многое я прекрасно помню из того времени, но более всего то, как страстно мне хотелось любви.

Вынужденное воздержание в армии давало о себе знать, к тому же сам я по природе, видимо, был очень любвеобильным, словом, как бы там ни было, но женская красота казалась тогда мне верхом совершенства и пределом желаний.

Ну вот беда: будучи пареньком, в общем то с характером, перед девчонками я как то пасовал, терялся, может быть именно потому, что слишком трепетно относился к дамским прелестям.

Как то приехала ко мне двоюродная сестра с подругой Наташкой. А я неплохо играл на гитаре. Спел им. Наташке это понравилось. Настолько, что восхищенная, ночью она сама подлегла ко мне, даже не постеснявшись мою сестру. А у меня член втянулся в тело и даже похолодел от страха.

И чего я так боялся? Да того и страшился потерпеть фиаско. Наташка положила руку мне между ног, какое то время полежала, ничего не говоря, и ускользнула из под одеяла.

Это событие окончательно подорвало мою веру в себя, как в мужчину. Мне казалось, что я уже никогда не смогу любить. А без любви жизнь не имела смысла.

В редакции у нас было много парней и девчонок. Мы так и назвались молодежная редакция областной газеты. Ну конечно дружили, плели интриги, пытались доказать друг другу и всему миру, свою гениальность, понятно, что в нашей среде образовывались и любовные парочки. Как же без этого!

Уж не знаю почему, но молва приписала мне в подруги Лену, корреспондента отдела культуры. Нет, Ленка мне действительно нравилась, но показать свою симпатию, я, по причинам, приведенным выше, робел: уж слишком красивой казалась мне эта девочка девушка.

Опять же фиаско с Наташкой черной звездой освещало все мое тогдашнее существование.

Тем не менее, в Ленин День рождения я все же отважился приподнести ей букет роз. И, о Боги, она их приняла! Мое сердце чуть не выпрыгнуло из груди от радости. Но я тут же вспомнил о своей мужской несостоятельности. И эта радость с букетом лишь омрачила мои страдания.

На тот момент я жил в общежитии. Редакция выделила мне комнату в отдельной секции. Вторую комнату в ней занимал некий Марат, парень или мужчина лет 35, высокий, худой, раскосый, с большими руками. Работающий где то, я так и не понял где.

Это был редкий мерзавец! Каждую ночь он притаскивал к себе очередную подружку или точнее жертву (одну страшнее другой, и где он их только откапывал?!). И устраивал оргию. Жестокую и подлую.

Трахая, обзывал партнерш последними словами, хлестал их, заставлял петь себе дифирамбы, да еще и тайком записывал все эти дела на магнитофон, а потом шантажировал этих своих бедолажек, эксплуатируя их, как и когда ему вздумается.

Через тонкую дверь мне все было прекрасно слышно. К тому же, если честно, проклиная себя, я бывало на цыпочках подкрадывался к соседской двери, чтобы получше расслышать детали. Потом пристрастился дрочить под той чертовой дверью.

Отношения с этим Маратом у меня не заладились сразу же. В быту он был нечистоплотен, забывал спускать воду из ванны после себя, оставлял грязной посуду. Эти его подружки разбрасывали повсюду свои полотенца, предметы гигиены, а то и детали нижнего белья.

Все это я швырял под дверь соседа, из за чего мы нередко собачились.

Он очень настойчиво пытался взять контроль над нашей территорией. Однако до физического насилия не доходил, поскольку чувствовал, что и я тоже с характером, и дам сдачи, хотя я и был мельче его.

Тарелки свои помой, тараканы разводятся! – Это я ему.

Будешь много пиздеть, сам их помоешь, понял? Это он мне.

Вот так мы и жили, «в любви и согласии».

Помню, я пригласил к себе Лену с подружкой. И она пообещала придти! Тогда она была у меня в первый раз. О, как я волновался. Купил торт и даже набор бокалов для такого случая – вся имеющаяся у нас с Маратом посуда была разношерстной, как правило, керамической со сколами и трещинами.

О, то был чудный вечер! Мы пили какое то недорогое вино, я играл девчонкам на гитаре, пел. И, кажется, нравился Лене все больше. Искорки света дробились в ее чудных, серых глазах, и в этих глазах неизменно горел огонек интереса.

Как на грех и Марат был дома, да еще и со своим дружком Ашотом. Я не знаю, что связывало этих двоих. Ведь Ашот был старше моего соседа почти вдвое. Был это уже почти старик – лысый, с кустами седины вокруг головы, пучеглазый и толстый.

Заходил он редко, но, что называется метко. В такие вечера дружки то ли напивались, то ли чего то курили. Марат крутил гостю свои коронные записи, ну, те самые. Оба ржали на всю общагу, потом чего то шептались, потом снова ржали и так до утра.

Самое не выносимое, что за ночь они так накуривали в своей комнате, что дышать невозможно было во всей секции. Мне потом сутки приходилось проветривать помещения.

Момент, когда я выходил провожать Лену с ее подругой, совпал с моментом ухода Ашота. Эти двое из соседней комнаты, как нарочно, тоже вывалили в коридор. А я хотел этого меньше всего.

Марат дурашливо ухмылялся, буквально поливая похотливым взглядом девушек. Ашот пристал к Лене:

Э, красавица, давай я тебе погадаю? Хочешь, нагадаю тебе жениха хорошего?!

Выходило, что я таким быть не могу.

Не хочу! Коротко отбрила Ленка.

А Марат высоко поднял шляпку ее подруги, дескать, дотянись. Но никто дотягиваться не спешил. И наглец отдал шляпку.

Хуже всего было в лифте. У этого престарелого Ашота на таких красивых девчонок встал, и это было явно видно. Его просторные, в серую полосочку, штаны топорщились громадным бугром. Ашот слюняво лыбился и предлагал девчонкам довести их на своей машине.

Когда я вернулся домой, Марат был необычайно добр и ласков. Провожать гостя он почему то не ходил и теперь дежурил в нашем общем коридоре:

Классные девчонки! Познакомь, а? – Посидим как – нибудь вместе. У меня записи классные есть.(Ага, как же!!!). Ты на гитаре попоешь.

Я сочувствующе вздохнул и смерил его высокомерным взглядом.

«Да к такому чухонцу, как ты, Ленка и близко не подойдет!». С невероятным злорадством подумал я. И захлопнул за собой дверь комнаты. Она и отсекла меня от этого, истекающего половой истомой, хлыща.

Помню, было воскресенье. Я затеял стирку. Машинки у нас не было, поэтому полоскали прямо в ванной. На веревке для просушки висели женские трусики. Видимо, какая то из подружек Марата с утра постирала, повесила просушить да и забыла.

Не скажу, что это был шедевр женского белья, но они притягивали мой взгляд. Такие вишневые с кружевами по краям, не ведаю из какого материала.

Я с трепетом снял их, рассмотрел по внимательнее, и вдруг подумал… а что если их примерить?! И сладкая жуть окатила меня всего. Не знаю, откуда, из каких глубин возникло это преступное желание, но оно было сладким.

Я быстренько снял свои трусы и надел эти. Удивительно, но они были мне по размеру! Но чтобы увидеть, как они сидят, мне надо было выйти в общий коридор там было большое зеркало.

Марат спал. Во всяком случае, он не подавал признаков жизни. Я решился!

В зеркале я увидел, что у меня, оказывается, по женски, достаточно стройные, длинные ноги и эти заветные трусики лишь подчеркивали их длину. Мой член невольно привстал.

Захотелось дрочить тут, прямо перед зеркалом. Вертясь у зеркала, я позабыл обо всем на свете. Кинув взгляд вправо, я вздрогнул. Марат смотрел на меня из своей двери она была дальше зеркала по коридору и понимающе ухмылялся.

Ужас охватил меня всего. Я кинулся в свою комнату, выпрыгнул из тех трусиков и затаился. Катастрофа! И нет другого слова.

Чего испугался то, дурашка? Ласково спросил Марат из за коридора. Думаешь, что я кому нибудь расскажу?

Я молчал, сердце мое страшно колотилось, я просто не знал, что теперь делать.

И правильно думаешь, пела свой реквием эта раскосая сволочь. Ну во первых, попрошу чтобы твоя газета отселила от меня пидораса, а во вторых, Лене твоей расскажу.

Чего тебе надо? вскрикнул я.

Ну, выйди сюда, поговорим.

Я натянул джинсы и вышел.

Давай я тебя сфотографирую в этих трусах и забудем об этом? сразу взял он быка за рога.

Запечатлим момент, и все. Фото останется только у меня, я его никому не покажу.

Нет!

Тогда я все расскажу в твоей редакции.

Трудно сказать, какие мысли тогда владели мной. Может потому, что этот тип застал меня врасплох, а может просто из необходимости сделать хоть что то, чтоб выйти из той невыносимой ситуации, но, как тот профессор Плейшнер, я пошел на этот совершенно провальный, нелогичный шаг. Я поверил, что он никому не покажет снимок. Я тогда был очень доверчив.

И он провел свою фотосъемку. Он хлестал меня, одетого в женские трусики, своей безжалостной фотовспышкой, как пощечинами. Я пытался заслониться руками. А он снимал, снимал.

Потом куда то испарился. Оставшись один, я попробовал успокоиться. Но мне это трудно давалось. Городок у нас был маленький, а времена темные, тогда голубая тема воспринималась исключительно негативно. И слава, о том, что я, допустим, педик, попросту могла уничтожить меня самого. Я уж не говорю о карьере.

Он явился под вечер, когда я достирал и развесил белье.

Видишь?! Еще из коридора показал он мне какой то конверт. – Айда, посмотрим. Фотки получились просто класс!!!

Садись, он похлопал по дивану рядом с собой. Я присел:

Смотри! Он начал показывать мне мои снимки, которые где то уже успел сделать, смотри, какой ты красавец! Смотри, смотри, не отворачивайся.

Словно сквозь какую то мглу я кидал взгляды на эти карточки. Честное слово, если бы кто то захотел показать тайную жизнь пидораса, лучших ракурсов он не нашел бы.

Наконец Марат сложил карточки колодой, спрятал их в конверт:

Ну, так вот, если раньше у меня не было доказательств, то теперь есть. Понятно?.. Я не слышу, понятно?!

Да.

Громче.

Да!

И учти, если что, негативы у Ашота. А сейчас мы поиграем, ну чтоб я никому не показал.

Я, наконец, понял в какую западню попал.

Раздевайся, коротко велел он.

Зачем?

Сейчас увидишь.

Я снял футболку.

Догола!

Будучи, как в тумане, я разделся.

Ну, у тебя и писюн! ухмыльнулся он. И ЭТИМ ты собирался ебать Ленку?! Смотри, каким должен быть хуй! Он вышел из своего трико. Его длинный с криво завернутой головкой член уже вовсю стоял. Такой и до гланд достанет, с грустью подумал я. Стало понятно, почему так орут его подружки. Марат скидал подушки под верхнюю стенку своей постели, развалился на них:

Давай, соси!

Ты же обещал.

Ничего я тебе не обещал. Если не хочешь, чтоб все узнали, что ты пидор, будешь делать все, что я прикажу. Ясно?

Ясно.

Блядь, не слышу!

Да!

Приступай! А нет, подожди, он вскочил, чем то щелкнул в книжной полке. Я догадался, что он включил свой ужасный магнитофон. Зашуршала лента. Он снова развалился на подушках:

Давай.

Я неловко прилег на постель:

Встань раком, лицом ко мне, и ноги шире!

Я встал.

Никогда не сосал мужчине?

Нет.

А как тебя зовут? Только громче!

Я назвал свое имя.

А кому сосешь?

Своему соседу Марату.

Я уже не принадлежал себе. Понимая, что ничего не поправишь, я поймал рукою его ствол, подивившись, какой он горячий, неумело лизнул головку:

О, блядь, классно! – одобрил он. Возьми его в рот, только зубками осторожней .

Как мог я сосал и лизал, лишь бы он быстрее кончил.

Тебе нравится? нарочито громко спрашивал он на микрофон.

Да.

Что «да»? Нравиться сосать мужчине? Скажи!

Да, мне нравиться сосать мужчине.

К счастью на этот раз он кончил быстро. Но успокоился ненадолго:

Иди в ванную, сделай себе клизму и приходи ко мне. Приказал он.

Зачем?

Я скоро буду снова готов. Мне захочется ебаться.

Клизма у нас действительно была. Забыли прежние жильцы на полочке в ванной. Однако, чтобы ввести, мне пришлось не раз и не два смазать ее каким то кремом. Я неуклюже, делал сам себе незнакомую мне процедуру, толком не отдавая себе отчет, что будет потом.

Скоро ты там?! Нетерпеливо крикнул партнер.

Когда я вернулся к нему, за окном уже стемнело, и он включил свет. Его член совершенно дико стоял, вверх почти параллельно животу.

На, смажь его маслом, передал он мне флакон, который держал для своих девочек.

Я схватил флакон, дрожащей рукой вытряс себе на ладонь масло и стал наносить ему на член. Я снова удивился, какой он горячий.

Ни чем не болеешь? Спросил у меня Марат.

Как это? Сиплым голосом не понял я.

Ну, инфекций венерических нет? Триппера, гонореи? Ничем меня не наградишь?

Н нет вроде.

Он все все писал на магнитофон.

Смори, наградишь, во век не расплатишься. Я тебя предупредил. Еще масла добавь, еще. Потом себя смажь. Ебался уже?..

Снизу я поднял на него глаза. Он сверху мне подмигнул и распялил рот в ухмылке:

Тебе понравится!

Давай, вон постель. Становись раком.

Уже хорошенько смазанный я встал, как можно шире разведя колени.

Прогнись и покрути анусом, насладись моментом. Приказал Марат.

Я медленно покутил. Партнер внезапно дунул мне в сфинкер, и я вздрогнул: воздух был ментоловым, холодным. Потому, что дул он издалека.

Марат захохотал.

По хозяйски он хлопнул меня рукой по одной, потом по другой ягодице.

Отличная жопа: белая, крепкая, до боли сжал он ее. Еще лучше, чем у Людки. – Похвалил он. И дурашливо пропел:

Ее жопа, как орех, так и тянет хуй на грех!

Он прямо таки заходился от чувств, а я не понимал, чему он так радуется.

Я чувствовал, что его член летает где то близко. Но меня он им еще ни разу «не ужалил».

Наконец сосед властно обеими своими руками изнутри раздвинул мне ноги, хотя они и так стояли шире некуда ( мне показалось между ними что то треснуло), надавил на лопатки, прогнув меня, и кольцо из его пальцев жестко сжало мою талию.

Трусы, говоришь, женские любишь. Ну, иди сюда, роднуша!

Он с силой потянул меня на себя.

Я почувствовал, как головка члена уперлась в анус, от чего он испуганно сжался. Но партнер начал вводить.

Он именно не толкал, он давил залупой. Но она не шла.

Наконец он досадливо ослабил хватку, и я почувствовал, как тяжелые, теплые капли душистого иланг илангового масла закапали мне на анус. Он втер их, накапал снова. Масло потекло по промежности, закапало на постель. Он молчал и натужно сопел. Он был возбужден и даже слегка охрип. Я это чувствовал и дрожал.

Давай, расслабься, больно хлыстнул он меня по ягодицам, а то высеку! Он настойчиво давил, я морщился от боли, пытаясь расслабиться, и, наконец, почувствовал, как головка плавно вошла в меня, и сфинктер вязко сомкнулся за ней.

Боль пронзила меня, я попытался вырваться. Но он держал цепко и настойчиво засаживал. Он засаживал, я пытался вырваться, понимая, что мы уже практически ебемся. И тут он надавил так сильно, что зашел нестерпимо глубоко. Рванувшись, я свалился около кровати, и подхватившись, убежал к себе в комнату.

Я брыкнулся в свою постель, натянул одеяло под нос и пытался разобраться с чувствами. Паника и боль в анусе. И больше ничего. Кажется, тикали часы, и свет автомобильных фар косыми прямоугольниками уезжал в книжную полку.

Не знаю, сколько я пролежал, пока мучитель ни ударил в стену:

Иди ко мне!

Я вздрогнул и вскочил. Простыня потянулась за мной прилипла к ягодицам на смазке от его члена.

Его хуй жестко стоял. Как какая то диковинная макака он метался по комнате, извиваясь и изгибаясь, тряся тазом, и, казалось, разноцветные волны гуляют вокруг его худощавого, но широкого и высокого тела. Он показывал мне себя всего, крутил хуем и корчил рожи, являясь во всем своем животном непотребстве.

Сама садик я садила, сама буду поливать, то и дело оттягивал он член и хлестал себя им по животу. Пожирая взглядом этот член, я забился в угол постели. Он достал меня за лодыжки и снова «разложил» раком.

Надобности в масле теперь не было, поскольку я уже был густо смазан. И его хуй снова дал обильную смазку.

И опять кольцо его пальцев жестко и жадно охватило мою талию, и он буквально натянул меня на себя, уже совсем не считаясь с моими ощущениями.

Боль снова пронзила меня, потом начала медленно стихать. Он ебал меня, входя все глубже.

И вдруг какое то сладкое васильковое перышко щекотнуло меня где то под пупком и растаяло, и я невольно издал свой первый стон и стал ему робко подмахивать.

И тут ко мне впервые пришло понимание, что меня ебут, как женщину. И мой вялый членик чуть чуть отвердел. Не совладав с собой, я схватился за него и вскоре затрясся в оргазме. Максимально, насколько было можно, засадив мне, кончил и партнер…

На другой день он велел мне гладко выбрить себя во всех местах, сказал, что все домашнее хозяйство, включая готовку теперь на мне.

Отпидарась все хорошенько, приказывал он мне, уходя на свою таинственную работу, найду хоть пылинку, будешь пидорасить по новой.

С неделю он ломал меня: унижал, измывался и жестко драл, где хотел и когда хотел, не смотря на то, что я всяко упирался и старался убежать. Аж пух и перья летели. Как то ущучил меня голого в углу между постелью и батареей, придавил мою голову к полу своей тяжелой ручищей и наконец засадил мне на полную… И я понял, что мне это нравиться.

Помню, как то его не было долго, я заскучал, да так, что даже самотык себе сделал из тепличного огурца, натянув на него презерватив.

Теперь он входил в меня целиком и имел меня во всех позах. Например, любил, чтобы я сидел на нем сверху, лицом к нему, и, держа меня за бедра, мелко мелко поддавал снизу, я же, упершись растопыренными руками в его живот, закатывал глаза от блаженства.

Теперь я вел двойную жизнь. На работе был все тем же корреспондентом Саней, талантливым пареньком с характером. И все еще продолжал флиртовать с Ленкой. Она отвечала мне взаимностью, мне даже иногда казалось, что она относится ко мне с каким то особым интересом… Дома же я был наложницей гнусного соседа. У меня теперь было несколько пар чулок, косметика и неизменный крем для эпиляции.

С продуктами тогда было туго. Но кое какие шмотки уже можно было раздобыть. И секс индустрия уже набирала свои обороты.

И если бы кто то смог ненароком заглянуть вечером, ночью, или утром к нам в секцию, он дико удивился бы, увидев, как этот шустрый парнишка из редакции, волочащийся за девчонками, бесстыдно раскинув, согнутые в коленях, гладкие ноги в белых ажурных чулках, сбоку отсасывает своему соседу Марату.

Марат фотографировал меня без устали, во всех ракурсах.

И странные перемены происходили в моем организме. Анального секса я теперь хотел сам, если долго не получал его, томился, при этом в предчувствии акта, особенно по утрам, мой сфинктер раскрывался. Под дверью, унижаясь, я умолял Марата пустить меня к себе в постель. Если он разрешал, принимался игриво, то рукой, то губками жадно ласкать его. Когда же он вставал в полную мощь, сверху я садился на него и получал свою тряску блаженства.

О, как сладко мы еблись после теплого сна!

И, что удивительно, вчерашний натурал Марат почти перестал водить к себе подружек, живя лишь со мною. Правда, всегда сохранял исключительно активную роль.

И хотя, бывало, и хлестал, и унижал, все ж таки со временем стал относиться ко мне более бережно, иногда даже с какой то нежностью. И уборкой квартиры я теперь занимался все реже. Я даже был уверен, случись что, Марат встанет на защиту нашего маленького, сексуального рая, не задумываясь.

Хотя шлепать по попе, и хватать за шею при жестком сексе, как я говорю, любил. И всяко поощрял мои переодевания в женщину, иногда сам подкидывал какие то вещицы, проявляя столь неприсущую ему изобретательность. И жутко возбуждался от них!

Смешно сказать, но однажды он даже устроил мне сцену ревности, после того, как Ашот побывал у нас в гостях. Дескать, я и перед ним «крутил жопой».

Причем, при Ашоте я, конечно же, не был в женском.

Объяснение тут одно. Видимо я стал такой искусной любовницей, с каковою не могли соревноваться его подружки. Да и то сказать: к тому времени, на мое удивление, бедра мои как то поплавнели, округлились, и моя фигура была по женски достаточно привлекательной, хотя и худой и слегка угловатой, как у фотомодели.

От регулярного секса кожа была белой, гладкой, бархатистой. Невероятно, но в моей талии проявился какой то женский телесный аристократизм, как в Лайме Вайкуле.

И трахался я с азартом, как породистая леди, даже изысканно и изящно! Мне нравилось именно так. И эти манеры в себе я тренировал специально, чтоб нравиться грубоватому Марату.

Похоже, сам Марат офигевал от того, что творилось со мной!

Хотя временами я и думал о Лене и понимал, что она мне все еще нравиться.

Ну, с Маратом это была страсть. Безумная на грани несчастного случая. Я чувствовал, что мой паскудный любовник готовит какую то гнусность все шуршал и шуршал его ужасный магнитофон.

И его подлость впоследствии превзошла все ожидания!

Ну а тогда, словно в продолжение истории с чулками, меня можно было часто видеть доверчиво сидящим на нем к нему лицом на его члене, когда сам Марат сидел на диване.

И его граненый ствол глубоко входил в мой жаркий, жирный анус, и свисал белый шнурок моего женского корсета в ложбинке между моих белых ягодиц, и щекотал своим легким кончиком яйца любовника. И мои ноги жадно обвивали его ноги.

И я медленно поднимался и, как слизняк, сползал по этому стволу, плавно вращая попкой, обнимая партнера за шею и похабно целуясь с ним взасос.

Как то Марат сказал мне, что вечером меня ждет сюрприз.

Устроим групповушку! Отпидарась все и жди!

Но с кем?! Испугался я.

Будет Ашот с подругой. Загадочно ухмылялся он.

А ты с кем?

С тобой.

Ходили слухи, что этот неуклюжий Ашот мастер траха и не пропускает ни одной юбки. Но умел ли он держать язык за зубами? Вот вопрос, а городок у нас маленький. И я надул губки.

Ну, откажись, «разрешил» Марат.

Ага, как же! Когда у него в тайниках ждал своего часа такой убойный компромат на меня. Да я уж и без компромата был согласен на все. Сам уже бегал за Маратом.

Марат дал мне пыхнуть травки. Показал пакет.

Я в нетерпении зашуршал пакетом. Там оказался женский картузик. Такой черный, с очень высоким, плотным куполом и красными под кошечку ушками на нем. Я вопросительно глянул на Марата.

Примерь.

Я надел катрузик. Точно, мой размерчик. Еще в пакете были новые белые чулки с очень широкой резинкой и белые перчатки.

Как они придут, надень чулки, перчатки, эту кепку и туфли, и жди, как я тебя позову, поучал Марат. И смотри, без фокусов. Если что, я отправлю снимки прямо твоему отцу.

Ты что, хочешь отдать меня этому толстому мужлану?!

Нет, там будет интереснее! Вновь подмигнул он.

Ну, бить то меня хоть не будут? Опустились у меня руки.

Не будут.

Я тщательно выполнил все процедуры. И на всякий случай проглотил таблетку делагила, чтоб не подхватить какую нибудь заразу.

А потом раздался короткий звонок в нашу секцию. Потянуло яркими женскими духами. Запершись у себя в комнате, я разделся догола, тщательно и с удовольствием раскатал на ногах чулки, высоко подтянув резинки, обул туфли на шпильке, натянул белые ажурные перчатки до локтя, надел картузик и стал голой и манерной кошечкой.

Боже ты мой! Скажи ты мне еще пару месяцев назад, кем я стану. И перед кем, перед этим раскосым голодранцем соседом !

Я был заинтригован, возбужден своей наготой, мне уже хотелось ебаться, но меня все не звали. Из комнаты Марата доносилась музыка, звучали мужские голоса, тянуло духами и травкой.

Блин, ну они что, нарочно испытывают мое терпение, что ли?!

Наконец меня кликнули.

Я вошел весь в таком наряде, нарочито похотливо виляя бедрами. Групповуха, так групповуха, мать вашу!

В комнате царил полумрак, было жутко душно и накурено табаком и травой. Пахло все теми же духами и потными, разгоряченными телами. Около дивана стоял стол с выпивкой.

На диване, широко раздвинув ноги, по хозяйски развалился Ашот с возбужденным, овитым венами, очень мощным членом и пожирал меня взглядом. Рядом с ним была девочка, судя по всему, она только что делала ему минет. Сидя рядом с партнером, она была наклонена к Ашоту, но, теперь тоже во все очи глазела на меня. Ее ротик был открыт, с пухлых губ свисала слюна.

Видала? Узнаешь?! Тепер соси! властно склонил ее головку к своему члену Ашот.

Боже мой. То была … Ленка! Блин, ну откуда, откуда она тут?! Ум зашел у меня за разум.

Познакомься, Лена, это наша Саша! – «Представил» меня Марат. Познакомься, Саша, это наша Лена!

Мужчины заржали.

Очнулся я уже стоящим на полу на своих коленях, перед сидящим на диване рядом с Ашотом Маратом. Я делал Марату минет. Иногда он давал мне затяг травки, и я продолжал.

Это потом мерзопакостный этот Марат поведал мне, что рассказал все Ленке. Показал фото. Посулил отдать ей весь компромат на меня, если она согласиться трахнуться с его дружком, Ашотом.

Девушка согласилась. Почему? Трудно сказать. Видимо, ей действительно было меня жаль, и она самоотверженно решила помочь. Ну а еще, возможно ей стало просто интересно посмотреть на меня в такой роли. Ну тогда я точно не смог сразу ни во что врубиться.

Ну, давайте вернемся в комнату Марата. Наш минет и обстановка порока распаляли друзей. Они то подмигивали друг другу, то глядели нас с Ленкой, направляли наши головы и как то натужно молчали.

Ты выебешь меня сама, девочка моя? наконец спросил Ашот у Лены.

Та подняла глаза:

А как?

Ашот просто посидит, а добрая девочка все сделает сама. А то Ашот старенький. Он уже устал, иронично жалобился Ленкин любовник и уродливо лыбился.

«Девки выебли попа,

Так ему и надо»! издевательским фальцетом пропел Марат.

В воздухе от возбуждения чуть искры не мелькали. Ашот был старше, опытнее, поэтому терпел дольше.

Марат моложе, потому нетерпеливее. Вскоре он вскочил у меня аж зубки клацнули над его членом – поставил посреди комнаты стул и пустил магнитофон. Я понял, что надо делать.

Я встал над стулом на своих шпильках, широко раздвинув ноги, так что сиденье было между моих ног. Взялся за спинку и полуприсел на раздвинутых ногах, пошло оттопырив попу. Мой партнер любил брать меня так.

Марат подошел сзади и тут же, схватив меня за талию, плавно вошел в меня, как по маслу, по самые яйца. Я попритерпелся к его члену, потом начал медленно подмахивать, ощущая горячую головку где то далеко у себя внутри.

Мы еблись прямо перед нашими гостями, стоя к ним боком. Увидав такую картину, не выдержал и Ашот, шлепнул Ленку по спине, и она медленно и туго, хотя и была хорошо смазана, наползла своей пиздой сверху на его член, будучи лицом к нам. Причем свет от лампы, как то так удачно падал прямо на их половые органы.

Я невольно удивился, что у мелкой, худенькой Ленки такая крупная пизда, с хорошим клитором, который теперь ползал по члену, как красная улитка, по самой передней его грани.

Сахарно белело худенькое тельце девушки на фоне большого, темного, почти невидимого тела ее партнера. Где то в темноте блестели лишь его седины, да прекрасно, во всех деталях, был виден его хуй, который то и дело вбирала в себя любовница, и могучие яйца, которые иногда казались ее яйцами. Активность, как и условились, проявляла лишь партнерша, Ашот был недвижим.

Не знаю, травка ли делала свое дело, или мне просто уже все было пох, но манерно выгнувшись, я азартно отдавался Марату с особым изяществом, то и дело поглядывая за спину на партнера, одаривая его благодарными, восхищенными взглядами и трогая себя за свой кошачий черный котелок, рукою в белой перчатке.

Да, мой ненасытный, подлый любовник, держа меня за бедра в чулках, на этот раз, имел меня именно изящно, как грациозную кошечку. Плотно слепившись воедино, мы синхронно колыхались, как медузы на глубине, медленно смакуя

Попробуй ма ма,

Попробуй джага джага

в то время как Ленка насаживалась на старого мужика как то тяжело и вязко. Бросая взгляды на Ленкину распятую пизду, я понимал, что сам никогда не смогу вот так глубоко и от души войти в нее.

И эта недоступная пизда небывало возбуждала меня. И я теснее и теснее прижимался к своему любовнику, и мы все жарче колыхались, колыхались. Он высокий мужчина с большими руками и я голый, худенький, белотелый, пассивный пидераст в костюме кошки в белых, ажурных чулках на крутых женских бедрах

Попробуй м м,

Мне это надо – надо

При этом парами, мы словно соревновались с друг другом. «А, знай наших»! Хотелось крикнуть мне. И мой маленький членик на всю встал, впервые за все наше время с Игорем и окаменел почти до боли.

Небывалая сладость приливала у меня где то внутри, и я уже точно знал, что кончу без рук, нужно только время и чуть больше ритма. И этот ритм доступен, стоит только захотеть.

Ленка закатывала глаза, ей уже было не до меня. Она была полностью поглощена СВОИМ процессом. А я в пружинистом ритме все кидал и кидал взгляды на ее пылающую, в обильной смазке пизду.

Наконец она поставила ступни на ноги партнера. И снова стала по возможности активно насаживаться на всю глубину, увеличивая темп. Ее соски страшно торчали, а клитор был напряжен. Ее начали сотрясать судороги, и как то жутко выгнувшись словно кувыркнувшись животом вперед, она начала кончать. Опершись руками сзади на грудь любовника.

Мы наддали темпа еще, потом еще. Ну, ну, ну!!!!! И вот мой членик дико напрягся и словно лопнул, подняв во мне волну блаженства, и желанная сперма закапала из его головки на сидушку стула. И тут я почувствовал, что Марат тоже кончает. Мой анус рефлекторно сокращался, то и дело сжимая член партнера. Марат словно увяз во мне…

Последним «пришел» Ашот. Отойдя от своего первого оргазма, Ленка снова начала шевелиться на члене. Потом натянулась на всю длину и замерла, словно что то предчувствуя, чего то ожидая, к чему то внутренне прислушиваясь, нереально подкатив глаза, безобразно раскрыв рот и крепко сжимая руками свои груди.

Могучие яйца Ашота круто подтянуло под корень. Внезапно его партнерша два раза качнулась, снова замерла, и сидела до тех пор, пока сперма показалась из ее вагины, вязко поползла по яйцам любовника и стала растекаться по дивану. Ашот так и не пошевелился…