Она проснулась рано утром, в отделении было тихо, вышла на площадку, которая служила здесь курилкой, в руке сжимая чашку с горячим кофе, села на подоконник и закурила.

Сон никак не выходил из ее головы, казалось, она до сих пор чувствует его прикосновения, его дыхание, так реально это все было. Она поджала ноги, обхватив их руками и смотрела в окно, пытаясь отогнать мысли о нем прочь.

Это не правильно, так не должно быть, словно барабанная дробь стучали слова в ее голове, но низ живота предательски ныл, как бы говоря ей о том, чего она действительно хочет… А хочет она его.

Она не заметила как выкурила уже 3 сигареты и допила кофе, все также смотря сквозь решетку окна. Сердце вдруг сжалось, остановившись на секунду, потом неистово забилось, девушка даже не поняла, что именно происходит. Его парфюм, его голос и наконец его шаги послышались где то вдалеке. Она, только сейчас поняла, что сидит в одном халате одетом на голое тело, волосы растрепаны…

Она свесила ноги вниз, продолжая сидеть на подоконнике, не в силах бежать, да и времени на это уже не было.

— Доброе утро, почему в таком виде? Голос, прогремел, как гром в голове.

Ее охватило какое то странное, до сих пор не виданное чувство стыда. Никогда не чувствовала она ничего подобного раньше, даже когда вырвавшись из семейного гнезда стала жить сама, и поутру выгоняя мужчин из своей постели, гордо голая шествовала к двери с ключами.

Что он делает с ней, почему она чувствует к нему нечто, чего раньше никогда не чувствовала, почему так хочется подчиниться и быть с ним рядом, быть игрушкой в его руках?

Она промолчала, а он, как ни в чем не бывало, явно не ждал ее ответа, просто прошел дальше по коридору, гремя ключами открывал свой кабинет.

Уже неделю она жила на этом этаже. И больше месяца находилась в закрытом отделении. Психолог твердил, что выписываться еще слишком рано, она не окрепла ни телом, ни духом.

Да, про тело можно было ещё многое сказать, все чаще она просыпалась среди ночи влажная от своих соков испытав очередной оргазм во сне. И каждый раз участник ее постельных сцен оставался неизменным.

Чтобы хоть как то занять ее, доктор решил поручить ей работу с историями больных, и по сути, она превратилась в секретаря — волонтера. Так как выписывать ее еще было рано, да и, как позже выяснилось, деспотичный отец был далеко не против, а скорее даже за, чтобы она оставалась там какое то время, о чем договорился с глав врачом больницы и щедро благодарил его за оказываемую» помощь» в лечении дочери. Заведующего этот факт бесил и раздражал, но будучи скованным по рукам и ногам, он не спешил идти на конфликт, как позже выяснилось, он тоже преследовал свои цели во всем этом спектакле.

Так прошла еще неделя и наступило его ночное дежурство. Это было воскресенье и в отделение дежурили одна медсестра и две санитарки, и то, поднимались они в это самое вип отделение крайне редко, а по сути вообще не поднимались.

Она целый день провозилась с документами, то и дело, забегая а нему за очередной подписью или печатью.

Так прошел день и наступил вечер. Она приняла душ и переодела тот же коротенький халатик, при этом предусмотрительно не надев ни трусики ни лифчик.

То ли внутренний голос, то ли еще что то подсказало ей, что сегодняшняя ночь будет особенная, и она устроилась на красном кожаном диване с книжкой в руках. Доктор бегал встречая и провожая скорые, но вскоре закрылся в палате, которая была специально оборудованна для его ночных дежурств.

У нее был его номер телефона, и не смотря на то, что телефоны в отделении больным иметь запрещалось, у нее, как практически у сотрудника, телефон был. Что то ударило ей в голову в тот вечер, то ли это было долгое воздержание, то ли желание, то ли тот факт, что на целом этаже они были одни (последнего пациента выписали дня два назад), но она написала ему, что хочет его, его член, если уж говорить правду и под громкий стук сердца, который, казалось, отдавался эхом во всей комнате, получила ответ: «заходи».

На ватных ногах она тихо, словно вор кралась по коридору отделения, подошла к его двери, глубоко вздохнула и постучала.

— Заходи же.

Услышала она голос, такой властный и в тоже время, такой нежный.

Она медленно зашла, он стоял у окна, внизу в животе снова предательски все свело.

— Закрой дверь на ключ.

Она повернула ключ в замке.

Доктор сел в кресло возле окна, напротив стоял стул, он жестом указал ей на него. Она подчинилась и села напротив, он посмотрел ей прямо в глаза, затем растегнул ширинку брюк.

— Приступай, ты ведь этого хотела.

Несколько раз повторять было не нужно.

Девушка нежно достала его член и смотря на него, как на самое дорогое сокровище, которое так долго она хотела получить, опустила голову вниз, аккуратно и бережно, дотронулась до него, так, как будто никогда не делала этого прежде, язычком провела по головке, затем по всей длине ствола, как бы оценивая его размеры, и удалив свое любопытство, потеряв в тот момент всякий стыд, жадно начала ласкать его, все глубже и глубже, на всю длину, делая глубокий минет она чувствовала, как хочет ощутить его в себе, он откинулся на спинку кресла и только постанывал от удовольствия и в тишине раздался его осипший от удовольствия голос

— Как хорошо…

Шептал он, закрыв глаза, и взяв ее волосы начал насажывать на свой член. Затем резко поднял ее голову, приказав повернуться к нему спиной, грубо задрал халатик, провел руками по ее классной попке, нагнул, и вошёл, но не так, как она ожидала, а очень бережно и мягко, так, как будто она была из хрусталя и он боялся, одним неловким движением разбить ее…

— Я хочу, чтобы ты кончила…

Он говорил очень нежно. Этот сильный мужчина, вдруг стал таким ласковым, а может он всегда таким и был, под этой маской.

Девушка знала, что он еле сдерживался, но в тот самый миг, когда он прошептал, что сейчас кончит, она опередила его, всего на несколько секунд, тела содрогнулись в экстазе, забыв в этот момент о правилах приличия, о дистанции между пациентом и врачом, да обо всем на свете…

Доктор отошёл к окну и закурил, она одернула халат, подошла, и взяла сигарету, закурила тоже. Так они простояли недолго, молча, глядя в окно. Она затушила сигарету, развернулась и тихо вышла из палаты. А он еще стоял и всматриваться куда то в темноту. Затем лег и крепко заснул. Скорых в эту ночь больше не было.