За стенкой слышались голоса и какое-то шевеление, возня. Этот шум мгновенно разбудил Олежку. Словно от удара током изнутри он подскочил, затравленно озираясь. Нет, вроде как госпожи ещё не заходили в комнату! Уф-ф! У него несколько отлегло. Было уже достаточно поздно. Девки явно не любили вставать рано. Даже сейчас, пробудившись, они не торопились начинать какую-то деятельность. Он посмотрел в окно. По небу быстро неслись обрывки туч. Дождь явно закончился уже давно, день обещал быть ясным, хоть и ощущалась достаточная прохлада. Олежка вздрогнул, тело его было покрыто "гусиной кожей". Вдруг дверь неожиданно резко распахнулась, и в комнату едва ль не прыжком заскочила Лера. Она явно хотела застать Олежку в сонном состоянии, чтобы был повод для наказания, а по тому, как скисло её лицо, сразу стало понятно, насколько она раздосадовалась. Разумеется, госпожа понимала, что любой человек, проснувшись, всегда сильно хочет в туалет, и при желании она могла бы "не замечать" его потребностей и дождаться, покуда он либо не стерпит и хоть чуть-чуть замочит пол, либо сам первый начнёт говорить, просясь в уборную, и тогда это стало бы поводом для наказания.

Но видимо, у девчонок на сегодня насчёт него были несколько другие планы, или Лера не хотела повторять эту уже старую и грубую провокацию, либо просто такая мысль не пришла к ней в голову. Грубо пихнув Олежку ногою в бок, она заставила его выполнить ритуальное "выражение покорности", и расстегнула наручники, развязала ноги. Изо рта у неё отвратительно несло водкой, Олежка еле-еле сдерживался, чтоб не поморщиться. - Смотрю, прохладно? Ничего, скоро согреем! - В следующее мгновение наручники скрепили ему руки, а цепочка обожгла спину. Его сводили в туалет. Затем Лера зажала его шею у себя промеж ног. Олежка понял, что ему снова сделают клизму. Но госпожа не спешила. Он почувствовал, как к нему в попу проник её палец, сначала один, затем сразу два, а потом уж и несколько. Так несколько минут она делала ему фистинг, явно наслаждаясь, поскольку у неё в промежности стало намокать. После этого, держа Олежку за волосы стоящим на коленях, Лера заставила его облизать пальцы, побывавшие в его попе. Олежка прянул назад и поморщился. Она хлёстко опоясала его цепочкой, оставляя на спине налитые кровью багровые рубцы, и заставила исполнить. Снова сдавила ляжками его шею. В это время Марина поднесла кружку Эсмарха, и Лера, подхватив Олежку под живот, стала вставлять в него наконечник. От прикосновения дырочка у него сжалась, Лера, на несколько секунд прекратив введение, отпустила ему несколько звонких крепких шлепаков. - Нехрен раньше времени играть очком! Задёргал, смотри, дуплом! - Она пустила воду и запихнула наконечник полностью. Как ни старался Олежка держаться, но всё-таки слабая струйка воды выбилась у него из попы и потекла по ноге. И тотчас же несколько обжигающих ударов цепочкой полоснули по его ещё сильно болевшей попе. Лера ещё крепче сжала ему шею. - Ну-ка, веди себя прилично! Получишь сейчас! Ещё только попробуй раз! - и пока клизма заканчивалась, девушка периодически хлестала Олежку. Наконец ему дали опорожниться, после чего опять пробурундили в попе наконечником, и повели в большую комнату. Лера, порывшись в кладовке, вытащила оттуда свёрнутый несколькими кольцами довольно длинный бич, выплетенный из узких ремешков одним целым с рукояткой. У Олежки от ужаса померк в глазах свет. Позабыв всё от страха, вне себя, он бросился к ней ползком. - Госпожа Лера, не на-адо! - диким воем, в слезах, почти что завопил он. - За что? Умоляю! - и вновь, только что не пуская пузыри слюней, он уткнулся лицом в пол. - Красивая истерика! На зависть любой шлюхе! - Лера носком приподняла его голову под подбородок. - Как вам, девочки? Но нам некогда долго любоваться на такие зрелища. Берите его! Девки схватили за ноги визжащего, отчаянно извивающегося Олежку, и потащили его волоком на кровать, хоть по пути он и пытался ухватиться за что-нибудь руками, чтобы броситься едва ли не в ноги к Лере и умолять о пощаде. Взяв за ноги и за волосы и ошейник, его швырнули, подсунули подушку. Опять он был придавлен тяжестью своих мучительниц. Лера развязала шнурок, которым был стянут свёрнутый в кольца бич, и тут же он развернулся сам по себе, выпрямившись так, словно внутри него была пружина. Видимо, в нём была какая-то упругая сердцевина-основа, оплетённая ремешками, а рисунок плетения придавал ему сходство со змеёй. Но он не висел как обычная ремённая плётка, а держался горизонтально словно длинный прут или удочка, изгибаясь дугой, длиной поболее метра, с очень тонким, гибким и эластичным свисающим кончиком. Лера провела этим кончиком вдоль щели Олежкиной попы. - Знакомься, наш сладкий, это называется хлыст, вернее, одна из его разновидностей. Ты хочешь знать, за что тебя сейчас накажут? Вот за эту истерику, что ты устроил минуту назад. Или ты забыл, что ложиться на кровать или скамью ты должен сам, без напоминаний, если видишь плеть в руках у госпожи? Думаю, по двадцать пять ударов от каждой из нас научат тебя, что не надо прекословить госпожам. - И Лера, проверив, насколько широко можно будет сделать замах, отошла от кровати и слегка согнула ноги, чтобы не задеть за потолок. - Да он, раб, сам должен приносить плётку в зубах, когда госпожа подаст нужный знак! - визжали от смеха девчонки. Но Лере вдруг чего-то не понравилось. Она посмотрела вверх, что-то измеряя взглядом. - Не, девчата, зря мы его сюда приволокли. Этим хлыстом можно нечаянно снести светильник, - она ещё раз примерилась к расстоянию до люстры. - Да и нормального удара не получится. Отволокём-ка мы его в зал, да разложим на полу, там можно будет и развернуть как удобней. За ноги Олежку сорвали с кровати, что он чуть не грохнулся об пол, заставили встать на четвереньки. На спину ему водрузили ту подушку, что подсовывали под него. Женька вдруг чуть не прыжком оседлала его, от неожиданности Олежка чуть не упал под её без малого восемьюдесятью кило. - Держись, хлюпик! Уронишь госпожу - всю шкуру обдерём! - Она с силой засунула середину цепочки Олежке в рот, а за свободные части сильно натянула так, что на уголках рта у него выступила кровь. - И-и-эыхх, залётныя-аа! Ноо, пошлааа! В пристяжны-ы-ых - пара гнеды-ых, коренной - вороно-о-ой! - завыла она, и протянув руку назад, шлёпнула Олежку по попе, встряхнула цепочкой как поводьями, и он, неуклюже подпрыгивая и едва не падая на каждом шагу, повёз её к месту истязания. Довольно долго примеряясь, Лера выбирала место, и наконец указала подругам, где следует растянуть Олежку. Точно так же под его бёдра и лицо были подсунуты подушки, но скованные руки оказались прижаты к полу, что вызвало дополнительно сильную боль, так же как и в ногах, на которые встала коленями одна из девчонок. - М-да, полного замаха не совсем получается, - Лера встала на одно колено. - Так - ещё более или менее, но будет не та протяжка, и всё равно окажется не таким хлёстким удар. Ну ладно, на даче, на участке дадим ему попробовать в полной мере, а сейчас - как получится! - И она, занеся руку, со свистом вытянула Олежку поперёк его "булок". В его глазах на несколько секунд померк свет. Немыслимая обжигающая боль. Ему показалось, что хлыст врезался глубоко в мясо, и со следующими ударами начнёт буквально вырезать из него куски тела, как это умели делать раньше профессиональные палачи. Его затрясло, задёргало, когда жгущая всё внутри боль пошла по нему. Второй удар, чуть не вдвое сильнее. На его попе пролегла глубокая борозда, и с обоих сторон от неё вздулись два чёрно-бордовых налитых кровью рубца. Он вскинулся, забился, завывая в подушку. Освоившись в не совсем удобном положении, Лера ловко и метко стала раскладывать эти парные рубцы по его попе и верхним частям ляшек, стараясь чаще попадать по самому низу попы, кладя несколько ударов один за другим по одному и тому же месту, пока не побежала струйка крови. Точно так же девушка стегала кончиком хлыста по самой середине попы, около щели, и Олежка думал, что вот-вот потеряет сознание. Его нынешнее положение, на полу посреди комнаты, давало возможность девкам переходить то на одну, то на другую сторону. И это даже давало и ему некоторое облегчение, поскольку не все удары попадали на одну измочаленную половину попы, а распределялись равномерно по обеим ягодицам. А Лера тем временем стала стегать уже не поперёк попы, а наискось, попадая кончиком по низу одной ягодицы, и протягивая почти до самой поясницы другой стороны. Причём работал только тонкий висящий конец хлыста, да и самое начало его упругой части, причиняющие невыносимую боль, словно Олежкину попу поливали каким-то жидким огнём. После Леры Марина и Женька вдруг заспорили, кому из них пороть его последней, когда жертва испытывает наибольшие мучения. - Ты и так каждый раз драла его последней, теперь моя очередь! - требовала Марина. На этом согласились, и Лера воссела Олежке на голову, старательно вжимая в подушку его лицо. - Кстати, - заметила она, - когда мы будем драть его на даче на участке, то надо будет подушку привязывать к его роже, а башку покрепче притягивать к скамейке. В доме ещё не так, воплей не будет особо слышно. Кстати, крики меня так заводят! - Меня тоже! - Да и меня… Для почти двухметровой Женьки делать замах и не задеть потолок было проблематично даже стоя на одном колене. Она несколько ссутулилась, опёрлась локтем на колено, и прошлась Олежке по попе снизу вверх. Её удар оказался настолько крепким и хлёстким, да ещё поперёк разложенных Лерой рубцов, что Олежка мелко и часто задёргался, начал извиваться, завывая в подушку. - Как его раздирает! - словно дразня Олежку, Женька с минуту щекотала кончиком хлыста его по спине и вдоль щели между ягодиц, и положила следующий удар по второй половинке, снизу вверх и несколько наискосок, да так, что между вздувшихся рубцов алыми бисеринками выступила кровь. Извиваясь и взбрыкивая попой, он глухо завопил в подушку. Делая достаточно долгие паузы между ударами, поглаживая как лаская его кончиком бича, Женька намеренно затягивала порку чтобы насладиться в полной мере. Через каждые пять ударов она переходила то на одну, то на другую сторону, и не стесняясь подруг, тёрла у себя между ног. - Знаете, девчата, надо будет и дальше драть его здесь на полу. Или достать скамейку. Это будет намного удобнее, не надо держать, можно привязывать. Можно даже драть вдвоём, с обоих сторон! Совершенно изнемогающего, почти теряющего сознание Олежку "приняла" Марина. Для начала она обрызгала его попу и спину водой, приводя в полное чувство, и заняв наиболее удобную позу, начала истязание. Ростом она была примерно одинакова с Женькой, хоть и массивнее, более мускулистой и шире в плечах, и потому ей также пришлось несколько ссутулиться. От первого ж её удара у Олежки брызнула кровь. С душераздирающими криками и стонами, хоть и заглушаемыми подушкой, он подпрыгивал и вертел попой чуть не с минуту, под язвительное хихиканье и остроты девчонок. Марина снова полоснула, и опять бедняга забился в диких криках… Марина не успела выдать ему и половины положенного, как он стал задыхаться, ноги у него мелко и часто задёргались. Девки поняли, что он уже теряет сознание. Его обрызгали водой, и перевернув на спину, стали растирать грудь. Приведя в чувство, дали передохнуть минут двадцать, и завершили порку. Оттащив в маленькую комнату, приковали к ножке кровати, отобрав подстилку. Примерно через час его начали навещать госпожи. Первой была Женька. Прямо на полу, грубо всунув большие пальцы в Олежкину дырочку, она стала разрывать её, и когда он дико закричал, начала засаживать страпон… После всё шло как по написанному плану: девки трахали его в различных позах, заставляли вылизывать и сосать их промежности, лизать анал. Кто-то из них пошли и по второму кругу, а затем, совершенно измученного, Олежку оставили, даже не приковывая. Пока он, полубессознательный, валялся на полу, часто всхлипывая, Лера с кем-то разговаривала по телефону. Вдруг до Олежки донеслись обрывки фраз. Лера возбуждённо рассказывала подругам. - Олеся опять загремела! - Как? Куда? - Да как обычно, в дурку! Опять месяц или больше будет мерять шагами коридор! - Да почему? - Я хотела ей сообщить, что у нас есть новое мясо. Не дозвонилась. Звоню на домашний, трубу берёт её сестра, оказывается, она с неделю назад опять трахала страпом своего брата! Ну, её и закатали! - А как она впервые-то оказалась в психушке? - Тоже из-за любви к попам пареньков, тяги быть "мужчиной". "Противоестественность", "извращения" - значит, шизичка! Без слов - на учёт! Теперь на всю жизнь - как на крючке! Не так посмотрит - тут же в дурдом! - Жалко-то как! - Тогда и мы все здесь - "с приветом"! - Ладно, думаю, этот нам пока не нужен. Дадим ему отпуск? Как, девчата? - Ну ладно, можно на пару дней! Потом ведь поедем на дачу? - Рита уехала… Оля тоже непонятно где… Наташа? Не дозвониться… Так что пускай набирается силёнок! У Олежки часто-часто забилось сердце. Неужели он не ослышался, это не какие-то галлюцинации? Если его отпустят, то ведь можно и спрятаться, где они узнают его адрес? Но… Рано ещё строить какие-то надежды, а вдруг передумают?! Вскоре в комнату опять влетела Лера. Олежка как затравленный зверёк прянул к стенке, глядя на госпожу полными животного ужаса глазами. Ни слова не говоря, Лера за волосы швырнула Олежку грудью на кровать, с силой, очень грубо и больно всадила какой-то очень твёрдый страпон в его анальное отверстие, чрезвычайно жёстко вытрахала, и заставив облизать выделения со своих ляшек, уступила место уже поджидавшей тут же Женьке. Та непонятно зачем, то ли ради укрепления в нём страха, то ли просто для собственного удовольствия, сначала зажала его голову у себя под мышкой, и со словами "Слушайся! Чтобы слушался, понял!" - крепко отстегала его пластиковым прутом, а после, разлёгшись поперёк кровати, долго заставляла Олежку вылизывать и сосать у себя в промежности, вылизать всю щель и дырочку в попе… С ужасом он представлял, что может ему придумать Марина. Но, получив все желаемые удовольствия, Женька вдруг поволокла Олежку в прихожую. Марина была зачем-то полностью одета как на улицу. - У тебя права с собой? - крикнула ей Лера. - Ты ведь вроде ни вчера, ни сегодня ничего не выпила? - Не, даже пива не брала в рот! Лера бросила ей ключи от машины, которые Марина ловко поймала. Женька со злобой, как показалось Олежке, вытянула его цепочкой вдоль спины. - Адрес! Живо! И не вздумай врать! Будет только хуже! Олежке швырнули его одежду, с него сняли наручники и ошейник. Он начал лихорадочно одеваться. Затем ему вернули телефон. - Сладенький наш, - нарочито вкрадчиво сказала Лера, - твой номер нам известен, мы позвонили с него на один из наших, и вот! - она поднесла к его лицу экран своего телефона. - По первому звонку ты должен будешь делать то, что будет сказано! Понятно? - Да, госпожа Лера. - Олежка сделал шаг, и вдруг сильная боль в анальном отверстии заставила его чуть согнуться и расставить ноги. Он с ужасом обнаружил, что и ходить может только враскоряку, словно между ног у него висит какой-то мешок. И тут же на память ему пришло, как его однокурсник и лучший друг Ваня (и лучший студент группы, постоянно помогающий Олежке в математике), тот самый, на свадьбе брата которого Олежка играл на аккордеоне, тоже какое-то время так же ходил широко расставляя ноги. Вспомнил Олежка, что этому предшествовало… Девушка, которая ходила с Ваней, даже там, в институте, на каждом перерыве буквально заталкивала его куда-нибудь подальше, и там упорно уговаривала на что-то, от чего тот с каким-то испугом отказывался. Олежке вспомнилось, как он услышал от той девчонки слово "клизма"… И когда Ваня так вот ходил, явно имитируя прихрамывание и не желая отвечать, что же с ним случилось, эта девчонка бегала за ним как приклеенная… Теперь Олежке стало ясно, что между ними произошло. Если что, Ваня поймёт… Товарищи по несчастью! Живёт он на одной с Олежкой улице, на другой её стороне, несколькими домами "ниже" по нумерации… - Адрес?! - вновь прозвучал окрик, и цепочка врезалась в его жутко горевшую попу. - Оглох? С каких пор госпожа должна переспрашивать вторично? Олежка назвал номер дома Вани и его подъезд. Да, он зайдёт к нему в гости, они посидят, а долго ждать девки там всё равно не станут. И пускай потом они его выслеживают и ищут! Оделись и все остальные девки. Обступив Олежку и пригибая ему голову, они затолкали его в лифт, точно так же вывели и на улицу. Неподалёку от подъезда стоял старенький ободранный "Форд", к которому они и направились. Эта недорогая, крепкая и надежная неприхотливая модель ещё в начале 1980-х годов в Америке пользовалась большой популярностью у небогатых жителей, фермеров или мелких служащих… - Справишься одна? - спросили у Марины, когда Олежку затолкали на заднее сиденье. - Ха! Уж с этим-то пугливым мышонком? Да он и вякнуть побоится, не то чтобы сопротивляться! От ужаса какает в штаны, когда на него смотрит госпожа! Убежать всё равно не сумеет! Олежка, сопя и постанывая, кое-как забрался в машину. Попробовал сесть. И сразу же чуть не с криком повалился набок, едва только коснулся сиденья исхлёстанной попой. - О! Лавка есть, да нечем сесть! - захохотала Женька, и сильно пихнула его ногой в зад, заталкивая в машину. Олежке стянули ноги капроновыми упаковочными стяжками - "Это для того, сладенький ты наш, чтобы ты не сбежал у какого-нибудь светофора". Сидеть он не мог, он стоял на коленях на полу машины, локтями опираясь на сиденье, и потому не смог заметить ни названия улицы, ни номера дома, да таких мыслей и не было в те минуты у него в голове. Сначала выехали на объездную дорогу. Ехали долго. Марина явно специально проезжала по каким-то проулкам, кружа и делая зиг-заги, чтобы потом невозможно было бы вычислить даже район, где находилось их логово. Наконец подъехали к Ваниному дому, остановились у нужного подъезда. Марина ножницами разрезала стяжку на его ногах. - Слезайте, пани! Приехали! - она крепко шлёпнула Олежку по попе. Тот ползком задом начал вылезать из машины. Неловко переставляя ноги, поднялся на довольно высокое крыльцо подъезда и позвонил в домофон. Но подошла бабушка Вани, объяснившая, что "Ванечка сегодня рано утром с папой, дедушкой и дядей уехали на рыбалку, будут поздно, почти под ночь", и приглашала Олежку назавтра к обеду, на уху. - Я смотрю, ты никак заблудился? - услышал он прямо позади себя вкрадчиво ядовитый голос Марины, и в тот же момент был прижат ею к перилам крыльца. Тотчас же на его шею был накинут тонкий провод, и Олежка и стал задыхаться, почти теряя сознание. Ногой она нажала ему на коленный сгиб, и он повалился. - Верный адрес! Ну? Или везти тебя обратно? Вижу, сегодня всем нам с тобой будет весело! Олежке ничего не осталось, как назвать правильно. Возможно, чисто физически девушка совсем ненамного была сильнее Олежки, но вкупе со своим весом имела над ним изрядное преимущество, хоть он благодаря своей тощей и стройной фигуре был и изворотливей толстозадой Марины. К тому же страх парализовывал его, не давал мыслить и действовать, заставляя лишь повиноваться. Марина впихнула его в машину, наподдав крепкого пендаля, и через пару минут они были напротив входа в его подъезд. На подрагивающих ногах он подошёл к двери, сунул руку в карман, и к своему ужасу не нащупал там ключей. - Э, ты ничего не позабыл? - к нему вновь подошла Марина, покачивая на пальцах связку его ключей. Она сама приложила "таблетку" к домофону, и открыв дверь, затолкала Олежку вовнутрь, следом вломилась сама. - Теперь вижу, что что-то более похоже на правду! Ну иди, иди! Подойдя к дверям квартиры, она отдала Олежке ключи, но когда он открыл все три замка на обоих дверях, она выхватила ключи. - На, возьми свои! Ты, я вижу, настолько отупел, что не отличил свои от дубликатов! Которые мы вчера заказали! - и она швырнула через порог в прихожую его ключи, втолкнула его в квартиру, и зайдя следом, заперла дверь. - А неплохо живёшь! Ну так чего же ты, не умеешь принимать гостей? - девушка схватила его за волосы и оттянула ему голову назад. - Что следует говорить? Ну? - П-проходит-те, г-госпо-ожа М-марина! - заикаясь от страха, пролепетал Олежка. В ответ он был развёрнут, голова его мотнулась от тяжелой пощёчины. - Ты понимаешь, кто ты, и кто я? Как надо говорить? Ну? - Ннн… нне знаю… - Повторяй, ослина: "Здесь всё ваше, госпожа Марина"! Быстро! - Вторая пощёчина вывела его из оцепенения. - Д-да… З-зд-дес-сь… - повторил он. - На колени! - последовал приказ, и Олежка опять встал на четвереньки. Посмеиваясь и пиная Олежку, Марина обошла всю квартиру, зашла в его комнату. - Неплохо, неплохо тут у тебя! Сам-один спишь на такой кровати? Ну-ка покажи, как ты на ней смотришься - она рывком за волосы заставила его прилечь, и в один прыжок, казавшийся невозможным для её тяжёлой комплекции, оказалась на нём. Налегла коленом на его грудь и стала приспускать трусики. - Что, забыл что следует делать? - она села ему верхом на лицо, обхватила руками под затылок и прижала к своей пизде. Олежке, прямо здесь, в своей комнате, на своей кровати, на его собственной подушке, пришлось повторить то, что его под страхом заставляли делать во все дни его плена. Здесь же, в его квартире, его насиловала эта грубая, высокомерная жестокая девка! Вновь испытывая животный страх, он сильно засосал, одновременно проникая языком вовнутрь. Марина изогнулась и потянулась, извиваясь в наслаждении, сильнее прижала его лицо к себе. И он начал работать с тем же старанием, как делал это час назад. Марина довольно быстро получила весьма сильный оргазм. Её мощно затрясло, выделения струями прямо-таки окатили Олежкино лицо. Заставив его слизать с неё всё остатки, госпожа снова села на его открытый рот, и брызнула туда струйку мочи. Олежку затошнило, сильный спазм пошёл по его горлу вверх. Его б и вырвало, но осознание того, что он лежит на своей подушке, немного притормозило, к тому же рот его был плотно заткнут "вареником" госпожи. Ничего не осталось, как проглотить эту солёную вонючую жидкость, после чего его рвануло новым спазмом. Но Марина крепко держала его под затылок и за волосы, впиваясь ногтями в кожу. Спазм этот, дойдя волной до какой-то точки, как бы затих и вернулся обратно, затухая полностью. - Вот и славно! - Марина соскользнула на пол. - Теперь видишь, что это не смертельно. И никуда теперь тебе не убежать! Весь комплект ключей у нас есть, и если ты не придёшь по первому нашему приказу, то мы придем к тебе, и уж потом не обессудь! А и спрячешься где-нибудь, мы здесь устроим такой погром, что не останется не только ничего целого, но и придётся делать полный ремонт! Вернётся твоя мама, как будешь объясняться? А если даже она потом уже и будет дома - сам уж знаешь, какой внизу под лестницей большой и тёмный закут! Не выйдешь по первому свисту - когда-нибудь, хоть и через пару месяцев, выстережем тебя, накинем на морду тряпку с эфиром, и в машину! И драть будем с неделю, а потом запорем насмерть! - Марина расхохоталась, пнула Олежку в ухо и покинула квартиру. Разумеется, о реальности всех её угроз Олежка не задумывался. Даже над тем, насколько вероятно приведение в исполнение их чисто физически. Так лёжа на своей кровати он провёл часа два, в какой-то странной отрешённости от мира действительности. И затем, словно придя в себя, поковылял в ванную комнату… Продолжение следует…