Вжатый лицом в подушку, Олежка краем глаза заметил это, и понял, что его ждёт. Он попытался закричать, забился. Но из-за подушки получилось лишь какое-то мычание, а сам он, сдерживаемый двумя здоровенными тёлками, смог сделать только какое-то нелепое дёрганье попой. Лера слегка прикоснулась стальным прутом к его попе, он вздрогнул от холодного прикосновения. - Что, прохладно? - девушка провела прутом взад-вперёд по его попе, едва касаясь кожи. - Сейчас станет теплее, даже жарко! Не бойся, это ещё не наказание, просто мы хотим показать тебе, как будет выглядеть наказание, чтобы ты был послушным мальчиком, и не вздумал делать глупостей. Прививка, так сказать, одна десятая процента от реального наказания, дадим тебе немножечко испытать, испробовать. - И с этими словами она слегка несколько раз похлопала его по попе прутом, и тут же резко, со свистом, хлестанула. От боли, казалось идущей как бы из глубины тела, Олежка судорожно затрясся и задёргался. - Это только вполсилы, - как сквозь вату донёсся до него голос Леры, - а вот это будет уже покрепче! Вновь свист прута, и прожигающая тело боль буквально заполнила его всего. Лера дала ему перевести дух, и со словами "А вот это - уже в полную силу!" - стеганула в третий раз. В мозгу у Олежки словно сверкнул десяток молний.

Возникшая как из глубины тела ни с чем не сравнимая боль огненной волной затопила его всего. Ему казалось, что он летит в какую-то чёрную пустоту. Возможно, на пару секунд он потерял сознание. Судорожно корчась, Олежка закричал, но подушка, в которую было вдавлено его лицо широченной попой Марины, сидевшей у него на голове, поглотила все звуки, наружу вышло лишь какое-то мычание. Только спустя минуту-другую он начал осмысливать реальность. Лера слегка, почти что ласково, едва касаясь кожи, несколько раз погладила Олежку холодным прутом по невыносимо болевшей попе, окончательно приведя его в чувство. - Теперь ты понимаешь, как будет выглядеть настоящая порка? - кое-как дошёл до его слуха голос Леры. - А если таких ударов, как этот, самый последний, ты получишь тридцать? Или пятьдесят? От каждой, в тот момент здесь присутствующей госпожи! Вот ещё, чтобы покрепче запомнил! - и с этими словами она снова нанесла такой же силы обжигающий удар. На этот раз Олежка не терял сознания, но от нечеловеческой боли он опять задёргался как в конвульсиях, судороги волнами проходили по его телу. Дождавшись, когда пройдут эти конвульсии и стоны, девушка ещё раз со свистом опустила прут поперёк Олежкиной попы. И снова тело его затряслось и задёргалось, боль, словно жидкий огонь заполнила его. По знаку Леры Марина сдвинулась немного ниже, освобождая Олежке голову. Его трясло как в лихорадке, зубы стучали. - Запомни, - обратилась к нему Лера, - ты не смеешь задавать вопросы госпожам! И вообще твой рот должен открываться только в том случае, если кто-то из госпожей тебя о чём-то спрашивает! Всё понял? - Угу… - слабо выдавил из себя Олежка. И тут же понял, какую оплошность он совершил, но было поздно. Заполняя тело жгучей непереносимой болью, прут со свистом лёг поперёк его попы, и когда ослабли идущие по его телу судороги - вторично. - Да, госпожа Лера! - успел он выдохнуть, пока та не хлестнула его ещё раз. - То-то же! Видите, как хорошо освежает память хорошая вздрючка! - со смешком обратилась Лера к подругам. - Но он допустил провинность, и за это должен быть наказан! Думаю, на первый раз хватит и по пять ударов от каждой из нас? Марина опять пересела Олежке на затылок. Лера потрепала его прутом по попе, около распухших рубцов, нежно похлопала несколько раз, и начала теперь уже наказание. Секла она размеренно, с оттяжкой, резко кладя прут, на последнем движении удара давая ему наибольшую резкость, так, что получался хлёсткий, очень болезненный щелчок, и после каждого удара делала продолжительные паузы, давая боли распространиться, ожидая, пока в Олежкином теле не пройдут и не угаснут конвульсивные судороги. Он корчился, выл в подушку, жгучая нестерпимая боль багровым огнём застилала глаза. - Видишь, что значит только неправильно ответить госпоже? - произнесла Лера, снова потрепав Олежку прутом по попе. - Ничего не поделаешь, сейчас продолжит другая госпожа. Кто там будет следующий? - А давай-ка я! - ответила Марина. Она слезла с Олежки, придерживая его за спину, хоть это было и излишней предосторожностью. Измученный болью, потерявшей от страха способность мыслить, он и не думал о каком-то сопротивлении. Лера уселась ему на затылок голыми ягодицами, и у Олежки закружилась голова от идущего у неё из-под стрингов целого "букета" тошнотворных "ароматов". Видимо, гигиену она не уважала, или просто так получилось на этот раз. - Мне кайфово страпонить отхлёстанную попку, - со смехом объявила Марина, взмахивая прутом. - Я тоже! - поддержала её Женька. - Сегодня развальцуем твою жопу! - И Марина даже сильнее, чем Лера, прошлась Олежке по попе. Не зная, что это означает, он лишь понял, что главные испытания ещё впереди… Ко времени, когда Марина выдала ему свою порцию угощения, Олежка уже совсем изнемог. Дыхание у него прерывалось, крупный едучий пот катился по всему телу. И когда Женька стеганула его во второй раз, он словно упал в какую-то чёрную реку, которая понесла его куда-то… Но девки были опытны. Сразу заметив, что с жертвой что-то не так, Женька прекратила истязание, принесла бутыль с водой и несколько раз дунула ему брызгами на спину, смочила лоб и виски, окончательно привела в себя, и закончила наказание. Лера с Мариной слезли с Олежки. Подушку выдернули из-под него, наручники перестегнули так, чтобы руки у него были одна на другой, ладонями навстречу друг другу, не внизу, а впереди. Он со стоном повернулся, но тут же едва не закричал, когда коснулся кровати дико горевшей, болевшей попой. И вытянулся на животе, уткнувшись лицом в локоть. Девки вновь навалились на него, Лера вылила на его ягодицу пригоршню какой-то жидкости, пахнущей спиртом и ментолом, начала втирать, и Олежка подпрыгнул и взвизгнул от дикого жжения, словно на него плеснули кипятком. Не обращая внимания, Лера так же обработала вторую половинку его попы, и когда она заканчивала, боль от порки несколько поутихла, хоть и сильно жгло от препарата. Ему дали отдохнуть несколько минут, и когда он наполовину пришёл в себя, в комнате появилась Лера. Теперь она была совершенно голая, волосы были сзади собраны в хвост, совершенно не скрывая оттопыренные и огромные, буквально с ладонь, уши. Но главное - ниже живота, почти между ногами у неё торчала какая-то штуковина, полностью имитирующая мужской член, толщиной с запястье руки и длиною сантиметров двадцать, явно имеющая и другую сторону, вставленную в её влагалище, и вся эта конструкция держалась на тонких ремешках, охватывающих её талию, а также пропущенных между ног и наискосок обнимающих по ягодицам. И тогда Олежка понял абсолютно всё, что сейчас с ним собираются делать. И от чувства беспомощности и бессилия, от ощущения близящегося унижения он затрясся в рыданиях. Лера положила прохладную ладонь Олежке между лопаток. Подруги топтались рядом. Эта некрасивая и неопрятная девушка явно была главной в этой банде, по возрасту ли - ей было года двадцать три против двадцатилетних подруг, - или квартира, где происходили сборища, принадлежала ей, но было ясно, что именно ей принадлежало и "право первой ночи". Подружки в это время спорили, какая из них следующая будет пробовать новую жертву. - Потянем карту, у кого будет старше масть, та из нас пойдёт следующей, - наконец порешили они. Через минуту из соседней комнаты донёсся радостный Маринин визг - следующей была она. Затем они вернулись - на всякий случай, если Лере потребуется помощь в усмирении жертвы. - Ты можешь как угодно зажиматься, не пускать в себя, но я всё равно захоломандрячу тебе, - стала разъяснять Олежке Лера. - И чем больше ты будешь сопротивляться, тем сильнее я буду пихать в тебя, а значит, тем больнее тебе будет. Станешь отбиваться - выпорем так, что сегодняшняя порка покажется тебе милой лаской. Так что в твоих интересах полностью расслабиться и отдаться. Ясно? - Целку рвать всегда больно! - ржали подруги. - Раз пять будет очень больно, а потом ещё столько же - просто больно! - Давай, не противься, если не хочешь лишних неприятностей! - сказала Лера. - Раком, раком!… Рачком, рачком, бочком, бочком!… Сейчас задний выход будем превращать в задний вход! - прихохотывали Марина с Женькой. Олежка с тяжелым вздохом повернулся, и подобрав под себя колени, лёг на них животом, и спрятал лицо в сгибе локтя. Подставил попу. Лера тяжело и шумно, словно лошадь, дышала позади него. На его дырочку потекло что-то холодное и скользкое, вроде геля. Груди девушки щекотно прошлись по его спине. Олежка всхлипнул и застонал… Продолжение следует…